Продавец вечности - Анна и Сергей Литвиновы
— На месте происшествия обнаружены три гильзы от «макарова», но сами пули не найдены.
— Значит, они остались в теле.
Судмедэксперт одну за другой извлек из трупа три деформированные пули. Первая застряла в заднем ребре покойника, вторая — в позвоночнике и третья — в теменной кости. Опер собрал их, помятые, в пакетик.
— Отправим на баллистическую экспертизу, но на вид соответствуют пулям «ПМ» и, стало быть, оружию, обнаруженному в машине убийц.
Экспертиза заканчивается, и служитель морга вопрошает:
— Можно отдавать тело родственникам для захоронения?
— Да, отдавайте. Ничего больше этот гражданин нам не расскажет.
После того как все официальные лица покинули морг, служитель взял трубку, набрал номер и, сверяясь с бумагами, коротко продиктовал кому-то адрес потерпевшего:
— Улица Звездная, дом четыре, квартира сорок пять.
V
И только теперь мы встречаем второго главного, наряду с опером Коршуновым, героя нашего рассказа.
Он лежит в кровати рядом с прекрасной женщиной и спит, приобняв ее. Но звонит телефон, он просыпается, коротко и тихо отвечает в трубку: «Слушаю». Ему что-то говорят — и он готов действовать. Он встает и начинает одеваться.
Спящая женщина влажным спросонья голосом вопрошает:
— Милый, ты куда?
— Леночка, я на работу, — коротко отвечает он, накидывая на плечи белую рубашку.
— Жаль, — мурлычет она и снова засыпает. — Возвращайся скорей, я буду тебя ждать.
Выходя из квартиры, полностью одетый товарищ сталкивается с девушкой-подростком лет четырнадцати.
— Ты куда это, пап? — подозрительно вопрошает она.
— На работу.
— Пол-одиннадцатого. Не поздновато ли?
— Вот и я о том же, — усмехается герой, явно имея в виду, что дочь припозднилась с гулянки. — Ладно, завтра поговорим.
И выходит из квартиры.
VI
Последуем же за ним и окажемся близ того дома, где произошло убийство. Наш герой, в чуть менее прекрасном костюме, чем у убитого — но все равно хорошо сидящем и даже стильном, — и строгом черном галстуке входит в тот самый подъезд, куда направлялся ныне покойный, но в роковой день так и не дошел.
Он поднимается на восьмой этаж и звонит в квартиру номер сорок пять.
— Кто там? — раздается из-за двери напряженный и усталый женский голос.
— Ксения Степановна, у вас скончался муж? — Голос звучит с вопросительной интонацией. Молодой человек говорит не слишком громко, но очень внятно, и женщина по ту сторону двери прекрасно слышит его.
После затянувшейся паузы ей ничего не остается, кроме как ответить:
— Да.
— Примите искренние соболезнования в связи с постигшей вас утратой. Вам теперь надо уладить все необходимые формальности, и я приехал, чтобы помочь вам. Я похоронный агент, меня зовут Савва Сторожевский.
— Я никого не вызывала. — Разговор по-прежнему идет через запертую дверь.
— Да, я знаю. Но мы лучшие в своем деле, организуем достойно и тактично. Абсолютно все хлопоты возьмем на себя. Давайте вы откроете дверь, и мы с вами все обсудим.
После паузы щелкает замок, и на пороге является вдова. Она в черной водолазке и черной юбке, слегка растрепанная, заплаканная и несколько нетрезвая.
— Проходите.
Савва попадает в квартиру. Она большая, видимо, четырех- или даже пятикомнатная, с высокими потолками и прекрасно обставленная. Но пока что жилище остается за кадром, потому что вдова приглашает похоронного агента на кухню. Там беззвучно мерцает телевизор, возвышается труба наглухо заваренного мусоропровода, а на столе притулилась наполовину опорожненная бутылка вина и бокал, на дне которого плещется красная жидкость. На углу кухонного стола стоит фотографический портрет погибшего Егора, украшенный черным крепом.
— Вина хотите? — спрашивает хозяйка.
— За помин души покойного обязательно.
Ксения достает с полочки еще один бокал.
— Позвольте, я поухаживаю за вами. — Гость щедрой рукой доливает женщине в ее фужер. Немного оставшегося напитка плескает себе. Бутылка кончается, и Савва аккуратно ставит ее на пол рядом с мусоропроводом.
— Ничего, у меня есть еще, — кривовато усмехается женщина. Ей, как и покойному, около сорока, но горе и общая неприбранность на ней, конечно, сказались, высветив морщинки в углу рта и возле глаз.
— Вечная память Егору Петровичу, — недрогнувшей рукой поднимает бокал Савва. — Пусть земля ему будет пухом. Не чокаемся.
Он выпивает до дна, вдова следует его примеру.
Савва достает из щегольского портфеля бумаги.
— Давайте обсудим детали.
VII
В то же самое время опер Коршунов ведет допрос убийцы.
— Понимаете, вы изобличены полностью. Пистолет в машине, из которого только что стреляли. На нем — ваши отпечатки. В обойме недостает трех патронов. А из тела погибшего извлечены три пули. И экспертиза, конечно же, установит, что выпущены они были из вашего пистолета.
— А кто видел-то? — хрипло переспрашивает убийца.
— Да не нужно никому ничего видеть! Судья с такими уликами закатает вас на максимум. А там, глядишь, и мораторий на смертную казнь отменят. Так что велика вероятность, что и вас — как вы покойного Егора Петровича Горчакова — бах, и в затылок. Ах да, вы стреляли не в затылок, а в грудь, а потом в лицо. Но вас все равно в затылок шлепнут, такой уж у наших расстрельных команд обычай.
— Не бей на понт, начальник.
Как бы не обращая внимания на эту реплику, капитан Коршунов продолжает:
— Есть только один прекрасный способ получить снисхождение. Чтоб не исключительную меру к вам применили и не пожизненное, а лет семь-восемь, а то и пять. Всего-то надобно: назвать фамилию-имя заказчика. Или заказчицы.
— Не было никакого заказчика.
— Напомню, что вас задержано двое, гражданин Мятлев, и я ведь с тем же самым вопросом и к подельнику вашему, Сороткину Максиму, обращусь. И тогда меж вами начнется состязание на скорость. Кто мне первым имя заказчика назовет, тот и в выигрыше будет в этом творческом соревновании. А второй, проигравший и не успевший, пойдет по всей строгости закона. Итак, имя заказчика? Или заказчицы?
Убийца молчит.
Опер достает фотографию.
— Не она ли?
С фото смотрит Ксения, вдова Егора Горчакова…
VIII
…которая в то же самое время беседует с похоронным агентом Саввой Сторожевским на кухне своей квартиры. Одна пустая бутылка из-под красного стоит на полу, вторая, наполовину распитая, — на столе. Рядом с бокалами — документы, которые подписала вдова. Она уже изрядно нагрузилась.
— Ах, Савва-Савва, — пьяненько философствует она, — вы ведь, мужики, и понятия не имеете, что такое одиночество. Когда ты сидишь одна,
