Инна Тронина - Красный понедельник
Дима Минаев практически не расставался с кожаной курткой, правда, дорогой и качественно сшитой, и с обычными джинсами «Ливайс». О том, что рыжий конопатый водитель Дарьи Ходза имеет пятый дан по карате, мало кто знал; на вид Минаев казался совсем слабаком. Эрика, в узких брючках и просторном джемпере в шахматную клетку, приковала взоры нескольких юношей, толпящихся на стоянке. Каждый владелец иномарки мельком прикидывал, нельзя ли поближе познакомиться с длинноногой бледной Лолитой. Но при взгляде на «тачку» и охранника донжуаны теряли охоту рисковать и переключались на других «тёлок».
Дима, оставив «мерина» на стоянке, отправился с Эрикой на рынок. Там в павильонах торговали цветами, венками и прочими похоронными принадлежностями. За автомобилем следили несколько пар глаз – кроме того, что его дверцы открывались только пультом при нажатии кода особой сложности.
Ещё по дороге Минаев спросил, не хочет ли Эрика купить венок в элитном салоне, но девочка отказалась. Сейчас она спешила отовариться и избавиться от надоевшей опеки водителя.
– Вон, смотри, классный веночек! – Эрика не стала долго выбирать и прицениваться. – Вау, из живых цветочков! Дима, купи его, пожалуйста!
– Хорошо. – Минаев не имел полномочий возражать, советовать, уговаривать. Будь его воля, он побродил бы по рынку, повыбирал, поторговался.
Едва Минаев исчез за дверью магазина, Эрика огляделась, соображая, можно ли оторваться от сопровождения. Но в это время она увидела мальчишку с великолепным букетом черёмухи в руках. Наверное, наломал за городом, в своём саду, или просто поколошматил дикий куст. На что-то ему нужны деньги, Ничего, заплатим… Здорово будут смотреться душистые белые гроздья цветов около памятника, тем более что под постаментом на этот случай припрятана большая ваза.
– Сколько хочешь? – спросила Эрика у мальчишки.
Букет был огромный; одной рукой вряд ли обхватишь. Интересно, в какую сумму оценил его продавец?
– Двадцать рублей, – облизал потрескавшиеся губы мальчишка.
Эрика открыла кошелёк, но купюр меньше сторублёвых не нашла. Но особенно не расстроилась – Дима всегда выручит.
– Сейчас расплачусь. У тебя двадцать рублей есть? – обратилась Эрика к Минаеву, который как раз вышел из павильона с венком в руках.
Водитель прислонил покупку к стене, достал две десятирублёвые купюры и протянул мальчишке. Тот немедленно спрятал деньги в борсетку.
– Держи. И жми отсюда, а не то побьют.
– Не побьют, я свой. Моя тётка здесь работает. Вы у неё венок и купили. Это импортяга, немецкий, на витрине давно стоял…
– Тогда ладно. Но всё равно кыш, рано тебе здесь болтаться.
Дима легонько хлопнул малолетнего продавца по шее, Тот на всякий случай слинял, а Минаев поднял венок и сделал несколько шагов к воротам.
В это время с Большой Декабрьской улицы завернул стриженый ёжиком мужчина в джинсовой жилетке, надетой поверх чёрной футболки. Он шёл мимо ларьков, и вечернее солнце отражалось в его тёмных очках.
– Миха, как там? Всё чисто? – вполголоса спросил Минаев.
– Около могилы какой-то мужик торчит. Личность пока установить не удалось, – сквозь зубы доложил охранник. – По виду «крутой», но без «быков». Приехал на чёрном «Гранд-Чероке»…
Увидев, что Эрика тоже слушает, Михаил осторожно спросил:
– Может, не стоит идти туда?
– Стоит!
Эрика поняла, что мать обманула её. Опять взяли под негласный надзор часть кладбища и пасутся там, изображая простых посетителей. Но и маму надо понять – она не желает подвергать своё дитя даже малейшей опасности.
– Это мой отец! Я имею право навещать его, когда захочу. Если боитесь за меня, идите рядом. Какой из себя этот мужик?
– Лет сорок пять на вид. Высокий, спортивного сложения, подбородок квадратный, уши прижаты к голове. Стрижка короткая. На лице, шее и висках много мелких шрамов. Одет в светло-серый плащ и чёрные брюки. Обувь сделана по индивидуальному заказу. Приехал минут пятнадцать назад. Цветов не принёс. Просто встал около сетки и уставился на памятник. Кто знает, что ты сегодня собралась ехать сюда?
– Только мама. И Димон, разумеется. Больше никто…
Эрика растерялась. Среди знакомых матери она не встречала такого человека.
– Значит, он не тебя поджидает, – успокоился охранник. – Ладно, можешь идти, но мы будем неподалёку. Мало ли что… И сама присмотрись, прежде чем подходить близко. Вдруг узнаешь его? Правда, тип этот может уйти, пока мы здесь стоим.
Эрика и охранники перешли улицу Сергея Макеева. У самых ворот кладбища Дима отдал девочке венок. Повесив его на плечо и двумя руками прижимая к себе букет, Эрика быстро пошла по главной аллее, подгоняемая уже не только желанием побыть с отцом, но и любопытством. Кто же этот тип?
Она нашла бы дорогу и в кромешной тьме, с завязанными глазами – так часто приходилось здесь бывать. Но почему-то сегодня едва не свернула в другую аллею. Руки вспотели; плечо, на котором висел венок, онемело. Девочка между прочим подумала, что зря отшила Димона – одной всё это тащить тяжело.
Бабки и тётки никак не желали обходить венок. Всё время цеплялись за него рукавами и подолами. А потом ещё и ругались, что им рвут одежду. Сразу же набежали нищие, в колясках выкатили на аллею инвалидов – многие здесь знали не только Дарью, но и Эрику. Самое интересное, что семейство Ходза никогда милостыню не подавало, но попрошайки всё равно надеялись на щедрый куш. Особенно сегодня, когда в неурочный час увидели девочку без матери, которая могла помешать юной душе очиститься.
Но Эра ни на кого не обращала внимания, только досадливо махала букетом. Она очень хотела, чтобы таинственный мужчина не успел уйти. Интересно, кто же ещё посещает отца? В течение семи с лишним лет, прошедших с момента убийства, похожего человека они с мамой здесь не встречали.
Почему-то Эрика сегодня особенно уставала, потела, задыхалась. Мокрой ладонью она откинула волосы со лба и замедлила шаг, чтобы получше рассмотреть плечистого мужчину в стального цвета плаще. Она уже видела, что этот человек никуда не ушёл, а стоит перед памятником неподвижно, опустив голову.
Девочка остановилась, перевела дыхание, поправила ленту на венке и искоса поглядела на незнакомца. Он вдруг резко обернулся, и Эрика едва успела прикрыть лицо так кстати оказавшимся в руках букетом черёмухи. Прикусив нижнюю губу, она еле сдержала невольный крик.
Это был Роман Шибаев! Тот самый, что запретил своему сыну даже близко подходить к Эрике Ходза! Разговор с Владом имел место вчера, в воскресенье. А в понедельник тот же человек, низко опустив голову, стоит перед великолепным монументом. В целях безопасности помещённым под крышу и за сетку. Каменный человек прижимал к себе ребёнка, отклоняясь назад, как будто от выстрелов в упор. А напротив стоял другой, живой, и тяжело молчал, как будто хотел что-то сказать, но никак не мог собраться с духом.
«Андрей Климентьевич ХОДЗА. 30 ноября 1961 – 4 октября 1993. Артур ХОДЗА. 14 ноября 1992 – 4 октября 1993. Дарья Юрьевна ХОДЗА. 1 апреля 1964 – … Жди меня, мой родной и любимый!» Других слов на памятнике нет. Значит, именно их бесконечно читает и перечитывает Роман Шибаев…
Не может быть, что отец Влада просит у Андрея прощения за оскорбление, нанесённое Эрике. Тут дело посерьёзнее. Они, наверное, всё же были знакомы. Но не по-хорошему, иначе Шибаев не выгнал бы Эрику из своего дома, не оскорблял бы при каждом удобном случае её мать. Получается, у него были счёты с покойным. Даже через столько лет после гибели Андрея Роман никак не может остыть.
Ему мало того, что Андрей погиб в возрасте тридцати одного года, да ещё вместе с ребёнком. Нет, Шибаеву требуется морально убить старшую дочь Ходза, опозорить его вдову, которая, оказывается, не имеет права ни на горе, ни на месть. Не потому ли Шибаева так волнует судьба заказчиков убийства, что он и сам боится чего-то? Узнать бы, чего именно…
Шибаев повернулся и пошёл прямо на Эрику, но при этом смотрел себе под ноги. Погружённый в свои мысли, он что-то искал в карманах. А когда выбрался на аллею, принялся тут же бросать купюры в шапки нищих, совать деньги в их задубелые, грязные руки. Когда те, крестясь, стали благодарить, Шибаев внимательно выслушал каждого. Будто не всё равно ему было, что прошамкают беззубые рты попрошаек, которые на самом деле были не многим беднее своего благодетеля.
Эрика видела, что Шибаев не замечает её. Он и сейчас не оглядывался, черпал и черпал из карманов купюры. А Эрика наконец-то смогла, не боясь, подойти к дорогой могиле.
Положив венок и букет на травку у канавы, девочка достала из кармана брюк брелок с ключами от калитки. Дрожащими руками она принялась отпирать; потом почему-то плохо поддавались петли, громко скрипели и даже выли. Эрика спешила, словно делала что-то недозволенное. Конечно, бояться глупо, кругом охрана, пусть ребят и не видно. А вдруг Шибаев сейчас вернётся? Нет, скорее всего, увидев Эрику, он покинет кладбище. А девочке хотелось знать, что отец Влада собирался здесь делать. Куда он направится сейчас? Как будет себя вести?
