Фридрих Незнанский - «Заказ» на конкурента
Валя жила в квартире искусствоведши одна, пока та тусовалась на очередном кинофестивале. Воспользовавшись положением хозяйки, она пригласила Григория к себе. Именно этого и добивался Шаранин, поэтому уговаривать его долго не пришлось. Валя же втайне надеялась, что встретила мечту всей своей жизни и что этот мужчина, может быть, когда-нибудь может стать ее мужем. Вполне довольные положением дел, они шли и улыбались друг другу.
Когда они вошли во двор, Шаранину показалось, что за домом наблюдают. Он уже потянулся за пейджером, чтобы разыграть запланированную комедию, когда разглядел, что это просто парочка влюбленных целуется в подворотне. Хорошая примета, подумал Шаранин, влюбленные как птицы, если их не спугнули, значит, охотников рядом нет.
Валя принимала гостя как любимого мужа после долгой разлуки, но обращалась к нему на «вы». Все содержимое холодильника мгновенно оказалось на столе: какой-то суп, маринованные огурчики, несколько кусочков салями, сыр, масло, кусок яблочного пирога. Шаранин подумал, что, наверное, безнравственно использовать такое открытое и добродушное существо в корыстных целях, но этого требовала профессия. Он нахваливал хозяйку, а сам думал о том, что пора заняться квартирой Коротаевой. Он прикидывал, как бы выпроводить Валю из дома, часика на полтора.
Неожиданно он изменился в лице, пошатнулся и присел на диван.
— Что? — подбежала к нему Валя.
— Пустяки, — он виновато улыбнулся. — Я прилягу?
— Конечно.
Валя подмостила ему под голову подушку и накрыла огромным мягким пледом.
— Может, «скорую»? — суетилась она.
— Не надо!
— Почему?
Появление врачей не входило в планы Шаранина. Он даже засомневался, не перегнул ли он палку, поэтому, чтобы слишком не пугать девушку, он чуть улыбнулся и попробовал сесть.
— Лежите, лежите!
— Мне на работу завтра, а они меня в больницу увезут. Меня уволят. Понимаешь?
— Понимаю, — вздохнула Валя. — Но здоровье дороже любой работы, даже самой важной. И не спорьте.
Валя старалась держаться с достоинством, и Шаранин подыгрывал ей.
— Это верно, — сказал он, застонал и перевернулся на другой бок.
— Плохо?
— Ага.
— Господи, да что же делать-то? — запричитала Валя.
— Лекарство, как назло, дома забыл, — раздосадованно произнес Шаранин.
— Какое лекарство? У хозяйки этих лекарств столько — на всю Москву хватит!
— У меня особенное. На заказ в рецептурном отделе делали.
— Тогда «скорую».
— Нет.
— А что?
— Не знаю. А ты правда хочешь мне помочь?
— Глупые вы, — возмутилась Валя. — Говорите, что надо?
— Ехать надо. Ко мне домой.
— Куда?
— Далеко. Поедешь?
— Вы как маленькие, ей-богу, поеду, конечно. Шаранин улыбнулся, вот бы такую жену, но в любовницы лучше географичку.
— У меня дома в дверце холодильника бутылочка из темного стекла… только там не прибрано, извини уж, я ведь один живу.
Валя попыталась скрыть довольную улыбку, но у нее не получилось.
— Давайте ключи и рассказывайте, как вас найти. Шаранин отдал ключи, но они не имели никакого отношения к его квартире. Он сказал адрес, но это был адрес несуществующего дома.
— Дом 4, корпус 7, квартира 22. Код на подъезде 1735.
— А улица?
— На Тушинской. Метро «Тушинская».
— Понятно. Далеко вы живете.
— Ну, если не хочешь…
— Лежите и не командуйте, — совсем расхрабрилась девушка. — Я быстро.
И Валя начала собираться. Шаранин специально сказал так неопределенно «на Тушинской», потому что знал, что кроме Тушинской улицы существуют еще три Тушинских проезда и ее неудачу можно будет легко объяснить невнимательностью.
Когда Валя ушла, он хотел было перелезть через балкон, чтобы попасть в квартиру Коротаевой, но подумал, что, во-первых, дом под охраной и попасть в квартиру через дверь будет проще, чем через окно, а во-вторых, за окнами квартиры может наблюдать Щербак или кто-то из «Глории».
Уже через несколько минут Шаранин подобрал отмычку и вошел в квартиру Коротаевой. Он осторожно прикрыл дверь и осмотрелся.
С порога было заметно, что квартира забита дорогими вещами и всяческими побрякушками, но говорить о стиле или хотя бы о вкусе ее обитательницы, увы, не приходилось. Прямо в прихожей висело зеркало с двумя лепными амурами, а на зеркале губной помадой было написано:
Я круче всех! Мужики отдыхают!
— Эх, Маша, — вздохнул Шаранин, — на фотографии ты умнее.
Гостиная была похожа скорее на гардеробную комнату. Кроме мягкой мебели и журнального столика с компьютером в комнате стояли трюмо и три шифоньера. Среди них выделялся старинный славянский шкаф с закругленными углами. Его дверцы были раскрыты, выставляя напоказ таинства Машиного гардероба. Григорий заглянул в остальные шкафы, на дне одного из них под шмотками — с десяток книг по экономике, менеджменту предприятий, теории вероятностей. Н-да, приоритеты налицо: для успешной карьеры хорошие тряпки и смазливое личико гораздо важнее каких-то там прочных знаний.
Шаранин прошел в спальню и присвистнул от удивления. Да, такой спальни ему еще не доводилось видеть. С порога вся комната была устлана матрасами, превращая комнату в сплошную огромную кровать. В центре этой матрасной композиции лежал прозрачный водяной матрас, внутри которого красовалась кукла — фигура обнаженного мужчины.
На одной из стен сплошным щитом были развешаны фотографии мужиков. Все они были покрыты частой сеткой из мелких дырочек, оставленных острием дротиков. Несколько дротиков валялись на постели, несколько красовались в телах бедных Машиных жертв.
Да, у девочки было хобби. Похоже, мужики здесь не появлялись, вряд ли кому-нибудь из них понравилась бы эта жертвенная стена.
На подвесной полочке стоял моноблок, на котором лежали кассеты с названиями типа: «Животная страсть» или «Киски на пляже». Здесь же были три потрепанные книги, пропагандирующие разные способы контрацепции.
На подвесной полочке пониже лежала тетрадь в твердой позолоченной обложке. Шаранин пролистал несколько страниц. Это был то ли ежедневник, то ли личный дневник. Он забрал его и протер полочку какой-то тряпкой, чтобы не бросался в глаза темный прямоугольник на пыльной тумбочке.
Шаранин посмотрел на часы. Времени было еще предостаточно. Он включил автоответчик и записал себе на кассету все сообщения. Один голос повторялся дважды: «Не испытывай меня, я тебе не мальчик» — сказал он и позже, после нескольких сообщений повторил уже мягче: «Ну, хорошо, я волновался, я очень волновался, можешь уже появляться». Странно, голос немолодого человека, а смысл реплик явно указывает, что звонивший Коротаевой не коллега, не начальник и не учитель. Может, отец? Хотя тоже вряд ли.
Шаранин снимал квартиру на видеокамеру, снимал все по сантиметру, обе комнаты, кухню, ванную, туалет и коридор. Никаких следов борьбы или насилия, значит она ушла сама, по собственной воле. В раковине на кухне грязная посуда, на трюмо в зале разбросана косметика, значит, спешила.
В подъезде послышались шаги и тихие мужские голоса. Шаранин осторожно выглянул в окно. В подворотне уже дежурил Щербак. Шаранин прижался ухом к входной двери.
— Нет, давай наоборот, — тихо говорил запыхавшийся мужской голос, — я цветы, а ты торт…
Шаранин отпрянул от двери И облегченно вздохнул.
После того как все с автоответчика было списано, он стер все записи и поставил кассету на место.
— Привет Щербаку, — усмехнулся он и вернулся к единственному необследованному предмету — компьютеру.
Но как ни странно, на вход в систему стоял пароль. Перепробовав десятка два различных вариантов ключевого слова, Григорий так ничего и не добился. Как ни глупа на первый взгляд была Маша, пароль оказался неочевиден. А может, именно потому, что глупа. Ввела первое, что взбрело на ум: кличку кошки, которая была у нее в три года, или фамилию учителя географии, к сожалению, столь богатыми сведениями о ней Григорий не располагал, а значит, нужен классный автономный декодер, которого в данный момент с собой нет.
Когда Валя вернулась домой, Григорий уже мирно спал, свернувшись под мягким пледом. Она сказала, что не нашла такого дома на Тушинской улице.
— Да не улица Тушинская, а Тушинский проезд, — пояснил Шаранин.
— Ах, проезд, а я записала улица…
— Ну, не переживай. Мне вроде лучше. Поеду домой и сам выпью.
— Нет, нет, я вас никуда не отпущу, — запротестовала Валя. — Лежите, я лечить вас буду.
Шаранин подошел к окну. Щербака уже не было в подворотне, и он твердо решил ехать домой. Ему нужно было разобраться с материалом, пересмотреть кассету, внимательно прослушать автоответчик Коротаевой, переварить весь материал и попытаться найти зацепку.
