Елена Сулима - Московские эбани
- Но вы единственная за все время работы, кому вот так срочно потребовался диван-кровать, но это же не хлеб! Согласитесь, не будем же мы, в ожидании подобных вам, содержать целую службу, - вежливо ответил менеджер.
Мне нужен хотя бы самый обыкновенный диван! - воскликнула Виктория, отчаянно соображая сколько времени потеряла зря.
И тут зазвонил дверной звонок. Думая, что это уже вернулся её сын, она распахнула дверь, но перед ней стояла какая-то стена. Сначала ей показалось, что её замуровали, но потом стена зашевелилась, начала разворачиваться боком и на неё пошел диван.
- Что это? Что это?! - пятилась она, про себя нащупывая связь между появлением дивана и её переговорами с магазинами - быть, может, это какой-то приз?.. Или они разыгрывали её, говоря, что такое невозможно, а тем временем по телефону определили адрес?.. Или... но никаких "или". За рабочими, протаскивающими диван в коридор, светилась физиономия Вадима.
- Что это значит? - уже небезадресно понизила она тон своего голоса и уставилась на Вадима.
- Ну, тебе же был нужен диван. Вот я и решил занести его тебе по дороге.
Рабочие, как и прежде, разделяли их махиной дивана, и она смотрела в немом недоумении на эту конструкцию, на Вадима.
- Ой, спасибо! Сейчас я вам деньги отдам, - пришла она в себя.
- Ну вот. Так хорошо поговорили вчера, а ты - деньги...
- Нет. Возьмите деньги. - И она побежала в комнату за деньгами. Когда вернулась, поняла, что не сможет прорваться через диван к Вадиму. Надавила на диван, стремясь остановить неотвратимый "подарочек".
- Я застрял. Окончательно. - Слышался голос рабочего из-за дивана. Все, Вадик, сваливаем, а то она меня им в конец задавит.
- Ах! Вы ещё и знакомы! У вас целая компания! - взвилась Виктория, Цирк решили устроить! И дружков в статисты притащили! Уж не собираетесь ли вы тут поселиться? - и начала им давить на Вадимовых дружков.
- Я-то не прочь, но ты же не позволишь. Так что спи спокойно. Пока.
- Что?! Нет. Не надо мне такого подарочка! - Она с большей силой надавила на матрас дивана, но видимо сил у неё было маловато и, отлетев от живо сопротивляющейся плоскости в дальний угол комнаты, увидела, как в диван въехал проем комнатной двери.
- Ставить-то куда? - спросил Борис-фотограф столь спокойно, что она поняла, что зря надеялась на то, что рабочие растеряются и с криком: "разбирайтесь сами" убегут. Этот тип как зомбированный продолжал втаскивать матрас в комнату, даже не дождавшись её ответа, второй, похожий, на сморщенного панка, вообще, казалось, ничего не видел.
- Заберите, заберите свой диван! - вновь кинулась на диван Виктория, попыталась, приподнят его, двинуть к выходу, но не смогла и от бессилия заплакала.
- Она плачет тут, видишь ли, - Борис обернулся к Вадиму, так и не переступившему её порога, а лишь заглядывающему в её квартиру, - Что делать?
- Бежим!
Входная дверь хлопнула, и Виктория осталась одна. Ах - так! Заговорила она сама с собою. - Ну, я сейчас тебе этот диван на голову скину, - и поставив невероятным усилием диван на ребро начала двигать его к балконной двери. Я тебе его на крышу машины ра-авнехонько положу, так что у тебя самого съедет крыша раз и навсегда. Я не позволю! Я никому не позволю вторгаться так бесцеремонно в мою частную жизнь!
- Мама! В чем диван-то виноват?
Виктория оглянулась - на пороге стоял её великовозрастный сын.
- О! Митя! - кинулась она к нему. - Как хорошо, что ты приехал. Я ничего не понимаю! Я вернулась в дом, а как в болезнь... в бред... в температуру! Тут такое происходит! Такое... Я совершенно ничего не понимаю. Я потеряла все ориентиры!
- Ну ладно, успокойся, мам. Что все-таки происходит? Давай по порядку.
- Во-первых... - она глубоко задумалась на мгновение и поняла, что во-первых: - соседка, та, что Зина, отравилась газом. Это самоубийство. И дочку свою.
- Насмерть?
- Нет - её удалось спасти. Я была у неё квартире - там такая нищета! Она что - совсем одинока? И откуда она вообще взялась?
- Кажется, у неё никого нет. Она сюда в году девяносто четвертом или девяносто пятом переехала. Не помню. Да и сталкивался я с ней редко. Так... лохушка какая-то. По мелочам занимает и вроде отдает.
- Никого нет... Надо завтра же её навестить.
- А диван откуда?
- А... диван?.. - Рассеянно взглянула на диван, поставленный на попа, Виктория, набрав воздуха полные легкие, победно выдохнула: - Не перевелись ещё в России романтики! Ну-ка помоги поставить его вон в тот угол.
ГЛАВА 7.
Когда Виктория проходила мимо сквера между кирпичной башней-девятиэтажкой и сталинским шестиэтажным домом, которыми начинался ряд домов после виадука на берегу Яузы, она увидела странную картину: прямо на снегу под заснеженными, жилистыми деревьями стоял закрытый розовый гроб, на нем бутылки с водкой, закуска. Парни, бродившие вокруг импровизированного стола с пластиковыми стаканами в руках, как ни в чем ни бывало, подходили к гробу, брали с него разложенные бутерброды и топтались вокруг.
С детства вид гроба вызывал у Виктории полуобморочное состояние. Она с трудом подавила в себе шоковое помутнение и спросила проходившего мимо пьяненького мужичонку:
- Простите, а что это значит?
- А, - оглянулся он на компанию своих приятелей: - Дело обычное. Бабка у Димки померла. Деньги на перевозку вчера не собрали. А теперь уж собрали, да она только ночью приедет. А бабка в тепле вонять начала. Вот они её и вынесли.
Сколько помнила себя Виктория - такого она не видела. Впрочем, этот бытовой сюрреализм слишком уж естественно вписывался в эту местность. Ведь недаром, впервые оказавшись, здесь - была очарована этой странной местностью. Покой был - как во времена её детства: мужички играли за столом в домино; женщины расхаживали по двору в домашних тапочках и халатах; деревья росли не стриженными - как хотели; сытые дворняги бродили, где хотели; кошки не боялись ни собак, ни людей и грелись на солнышке в расслабленных позах. Где-то с огородов, что на берегу Яузы, в, так называемом, нахал-строе, нечто подобное она видела только в Барселоне, прокукарекал петух, над головой прокружила стая голубей - явно из голубятни... И все - Виктория захотела жить здесь - где никто никому не мешает, никого не строит ни в какие ряды, где люди, кошки, собаки мирно живут - как хотят, проявляясь непривычно свободно также, как это было в той, другой Москве, в Москве времен её детства. А ведь не окраинные выселки, не район лимитчиков, совсем недалеко от центра процветал этот этнографический заповедник. Потому и переехала, разменяв с бывшим мужем квартиру.
"Но все-таки странно. Такого я не видела нигде и никогда. Словно знак, какой. Наверное, что-то будет" - подумала она, ещё раз оглянувшись на гроб-стол на снегу, и поехала в больницу навестить отравившуюся соседку, с которой ещё не успела толком познакомиться.
Зинаида из тех типичных русских девушек, которые входят в эту жизнь считая, что лицом они, как топором сало, прорежут серую, вязко равнодушную среду и, оставив на ней неизгладимый след своего шествия - столь по достоинству будет оценена их красота, добьются всего. Мол, такой красотой горы берут, мир завоевывают!.. И откуда у них рождается эта уверенность в неотразимости именно своей внешности, при которой не требуется иных достоинств?.. Жизнь обламывает их миллионами. Но все им кажется, что даже принц Монако, подозреваемый во врожденном равнодушии к женскому полу, взглянув на такую надолго обретет бессонницу и потребует разыскать её, словно Золушку, во чтобы-то ни стало. Но как ни странно, принцам лицезреть таковых не случалось. И некому было оценить по достоинству красоты Зинаиды.
Для манекенщицы ростом она не вышла. Работать фотомоделью даже не пробовала - мама говорила, что это то же самое что стать проституткой.
Мама, конечно, не была для неё авторитетом, но все-таки её отношение к будущему дочери, влияло на Зинаиду. Мама была когда-то очень важным инженером и даже начальником какого-то проектного бюро. Проработав всю жизнь на одной работе, она считала, что все про эту жизнь знает, поскольку за тридцать лет службы в их трудовом коллективе случалось всякое. Когда-то у неё был муж, отец Зины, но он впоследствии оказался недостойным роли мужа такой важной начальницы, поскольку был водителем грузовика, и он отчалил на заработок денег к геологам на Таймыр. Отчалил и больше никогда никак не проявлялся. Мама Зины готовила дочь к счастливому трудовому будущему, путь же к нему лежал только через технический ВУЗ и получение ставки, желательно в её проектном бюро. Зинаида же сильно сомневалась, что счастливое будущее в соответствии с представлениями матери в действительности счастливое. Да и особыми математическими способностями не обладала. Время проводила с подругами по двору. Любила модно одеваться. В общем, была как все и даже лучше всех во дворе, потому, что была настоящей, а не крашеной, чернобровой блондинкой, и с лицом не "кровь с молоком", а по интеллигентному бледным, несмотря на свой маленький рост - стройная и худая. А ещё у неё была очень умная и образованная мама, которая пользовалась уважением среди простоватых родителей друзей со двора. Но именно эта мамина самостоятельность раздражала Зинаиду - лично ей хотелось, семьи, мужа, заботы... И зря говорили, что повывелись настоящие мужчины - она читала о них в модных журналах, видела фильмы и считала, что если бы все это была неправда - то таких бы фильмов не показывали. Значит, есть все-таки где-то тот самый необходимый покровитель, главное, найти.
