Владимир Таганцев - Золотое яблоко Фрейи
— Не стоит, я знаю, что там. Там стоит уютный белый домик, целый и невредимый. А старина Берти Норман попивает имбирное пиво под спортивную телепередачу, если не уехал в Грилфуд, конечно. Но подъезжать я не хочу и не буду.
— Э, а у нас сходные мысли. Я тоже считаю, что дом цел и следов пожара нет и в помине. И мне тоже страшно туда соваться. Но нам надо преодолеть страх.
— Вы уверены? — Машина резко затормозила, профессор повернулся к Арчеру.
— Вот в этом-то как раз уверен, — ответил Томас.
— A я — нет. Послушайте. По всей видимости, посвящение вас, второго лица, в историю моей семьи при-вело к тому, что кто-то третий решил нас убрать, причем хочет сделать это в стиле милых сказок Гофмана. Но мы живы, мы нарушили замыслы убийцы — он парализовывал нас темнотой, а мы додумались спугнуть его вспышкой света. А горящий дом Нормана, как я сейчас понимаю, должен был заманить нас в западню, как бабочек. И снова в темноту я не сунусь — убийца рядом, и, что он еще нам приготовил, неизвестно. У него изощренная болезненная фантазия. Возможно, это какая-то патология, страсть к реализации средневековых преданий с мрачным, в прямом смысле, финалом. Я же, в меру своих скромных сил, нормальный человек с достаточно развитым чувством самосохранения. И это чувство подсказывает мне, что делать. — И профессор включил скорость.
— Эх, доктор! Там, в доме Нормана, не новая ловушка, там н е ч т о, способное объяснить истинную подоплеку происходящего. Вот почему нас заставляют бояться этого места. Опять работает та же схема, но на-оборот: огонь и мрак. Теперь нас т е м н о т о ю отпугивают от того, что может пролить свет на эту мрачную историю.
— Я еду в Бултон, — отрезал Дэвис. — Желающие могут продолжить поиски света в потемках пешим ходом.
Арчер сдался. Насколько миль они проехали молча. Наконец он сказал устало:
— Вы все прекрасно объяснили. Да, мы боимся, и оснований для этого хватает, что говорить. У кого-то воистину демоническая фантазия. Но вот кто сорвал этот спектакль — неизвестно.
— Не понял?
— Если ваши умозаключения верны, то вспышкой пороха мы остановили нечто неприятное. В таком случае мы можем считать, что враждебная нам сила в какой-то мере нами и контролируется. Согласитесь, именно такой вывод можно сделать из вашего рассказа. А если порох ни при чем?
— Тогда что же? — Дэвис бросил недоуменный взгляд на своего помощника.
— Он. Он появился одновременно. — Томас показал на месяц, бегущий за машиной. — Точнее, почти одно-временно.
— Вы что, рехнулись? При чем тут луна?! Я сейчас высажу вас, сумасшедший! — закричал Дэвис.
— Успокойтесь, док, прошу вас. Я не сошел с ума, поверьте. Просто я подумал, когда мы садились в машину, что вспышка пороха, наша вспышка, совпала по времени с другой — из-за туч вышел месяц. И я теперь не уверен, что именно мы остановили действо. — Вы хоть в чем-нибудь уверены? — спросил насуплено Дэвис.
— Да. Первое: в собственных возможностях мы можем заблуждаться. Не так ли?
Профессор промолчал.
— И второе, главное: злая сила в этом неясном деле активна и наступательна лишь в темноте.
— Ну и кто же так всесилен во мраке?
— Да кто угодно, кто рядится под Сатану.
— Под Сатану? — Дэнни сжал руль.
— Ну да. Он — князь и повелитель тьмы.
Картина
Коттедж доктора Дэвиса. Странное заключение мистера Арчера. Тайник под абстрактной картиной и неожиданная реакция ее владельца.
ОСТАЛЬНУЮ ЧАСТЬ ПУТИ ПУТНИКИ ПРОЕХАЛИ МОЛЧА — Арчер углубился в свои мысли, а Дэвис помалкивал по другой причине. Приключения в Хеллингтоне, пугающие открытия Томаса разбудили в нем доселе почти неведомое ему во всей своей глубине чувство — страх. Сейчас Дэвис боялся, что Арчер разгадает его — и это тоже было страшно. В какую-то иную область ушли все его чувства за этот нескончаемый вечер, ушли и вернулись другими. Дэвис поймал себя на том, что
слишком часто поглядывает через зеркало назад, в пугающую его темноту. Невольно он вздохнул с облегчением, когда впереди высветился щит «Бултон. 2 мили». Его ободрило восклицание Арчера: «Слава Богу, кажется мы дома», и он ответил;
— Да, теперь-то мы дома. И здесь мы хозяева. Мы, двое физиков, а не какие-то маньяки из полузаброшенных поместий. развлекающихся скрипом дверей в темноте.
— Если бы так! До этого кто-то украл предсмертные записи леди Эдсон, выждал, когда мы ими заинтересуемся, угнал вашу машину, лишил нас телефонной связи, зажег огромный костер на расстоянии мили от замка, дождался, когда мы заберемся в библиотеку, погасил свет, очевидно во всем здании, и лишь тогда начал пугать нас дверным скрипом, — подытожил Арчер, безрезультатно щелкая зажигалкой в тщетной попытке закурить.
Дэвис вдавил прикуриватель на щитке, повернул лицо к Арчеру.
— А потом, когда что-то сорвалось, повторил свои действия в обратном направлении? — В диалоге с живым и неглупым собеседником он начал сбрасывать оцепенение.
Прикуриватель выскочил. Арчер раскурил сигарету и с наслаждением глубоко затянулся.
— И надо же было мне взять с собой эту игрушку! — Он бросил зажигалку в окно.
Машина въехала в предместье. Дэвис включил ближний свет, немного сбросил скорость, попробовал пошутить:
— Переходите в тори, Том. Для начала заведите себе коробок спичек.
— Я и так консерватор по натуре. Курю только британские сигареты, пиво пью только из кружек, пользуюсь кремневыми зажигалками, увлекаюсь теннисом и продолжаю дело Ньютона.
— Не лгите, Том, — ответил профессор, выруливая машину на Мейн-стрит. — В теннис вы вообще не играете, пьете все, что попало, и шикуете, швыряясь дорогими зажигалками среди ночи.
Машина подъехала к университетскому городку, миновала его и остановилась у коттеджа Дэвиса. Через несколько минут коллеги расположились в просторной гостиной. Профессор, переодевшийся в хлопчатобумажную рубашку и джинсы, возился у камина. Арчер при-готовил на скорую руку ужин и теперь застыл в глубоком раздумье у раскрытого бара.
— Что пригорюнились, Том? Тащите на стол все, что пожелаете. Я хочу напиться вдрызг.
— Мысль… я что-то видел… только что… Может, не будем?
— Вот это да! Меня назовут первым лгуном Бултона, расскажи я, что Том Арчер дважды подряд отказался от выпивки. Что вы еще увидели? Не валяйте дурака, надо снять напряжение. — Дэвис вытащил из бара две бутылки виски. — Здесь полтора литра. Понимаете теперь, от чего вы умрете поутру?
— От отсутствия пива?
— Хуже. Вы будете не в силах протянуть руку к бутылке, стоящей рядом на тумбочке, у кровати с вашим бранным телом, — сказал профессор, разливая содержи-мое темно-синей бутыли по стаканам. — Ну-с. А сейчас я добиваю вруна Тома Арчера: он отправил Айрис подыскать ему теплое местечко в одном из американских колледжей, поближе к богатым филантропам. И этот человек смеет называть себя патриотом! — От глотка виски в привычной и уютной обстановке настроение v Дэвиса стало подниматься. Арчер еще хмурился, но старался поддержать тон профессора:
— Отвожу обвинение в адрес мистера Арчера как необоснованное по следующим причинам. Еще четыре дня назад я сказал вам, что Айрис уехала в Штаты погостить у подруги., Эллы Чалмерс. Подруга, заметьте, англичанка, они вместе учились в гимназии. Просто с год назад Элла нашла работу в одной американской фирме. Далее, в теннис мистер Арчер действительно не играет, он является страстным поклонником этой игры. И просто потрясен блестящими успехами своего шефа в истинно британском виде спорта. Затем, мистер Арчер не пьет что попало — он только что на глазах обвинения отказался от алкоголя. И только под давлением обвинения… И наконец, он не сорит деньгами на покупку золотых зажигалок. Просто с месяц назад он обнаружил ее в кармане после… э… небольшой дружеской встречи профессора Беннета.
— Вот как? У этого осла? Что у вас с ним общего?
— Абсолютно ничего. Мы встретились за бутылкой легкого вина обсудить ряд научных проблем.
— Понятно. Практическое воплощение теории игр — попойка и карты. Так… Обвинение отклоняет протест защиты и выносит приговор — запить это виски легким французским шампанским.
Томас вытянул указательный палец.
— Вы убийца, доктор Джон Дэвис. Кровавый убийца из Хеллингтона.
БОЛЬ В ЗАТЫЛКЕ БЫЛА МУЧИТЕЛЬНОЙ. В голове что-то скрежетало властно и отвратительно. Мириады ржавых петель своим нескончаемым скрипом разрывали пробуждающееся сознание. Превозмогая адские муки, Арчер попытался открыть глаза. С трудом разлепив веки, он не увидел ничего — его окружала темнота, плотная и непроницаемая. Сердце участило свой бег, когда он понял, что лежит на чем-то каменно-твердом и холодном. Его пронзила дикая мысль, что сейчас загремят засовы узилища и он увидит людей в черных сутанах. И тут вспышка света ослепила его, одновременно оглушив и парализовав разум.
