Эд Макбейн - Дело принципа
– Если исследования проведены точно, то да.
– Нет оснований полагать обратное, – возразил Уолш. – Все, кто работает в этой области, знают, что большинство наших преступников выходят из антисоциальных семей.
– Я так и не понял, что вы подразумеваете под антисоциальными семьями.
– Неполные семьи, криминальные семьи, семьи, в которых отсутствует мораль, семьи с культурным конфликтом – что характерно для семей некоторых членов пуэрто-риканской группировки. Здесь таких много.
– Дэнни Дипаче когда-нибудь прежде попадал к вам?
– Нет. Но Рейрдон здесь бывал.
– И что же произошло?
– Вы хотите знать, что мы выяснили о нем? Мы считаем, что он – необычайно агрессивный подросток с излишне покладистой матерью и слишком строгим отцом. По нашему определению он – агрессивный невротик.
– Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Уолш.
– Проще говоря, его преступное поведение происходит от резкого неприятия отца, который его подавляет, и желания вызвать эмоциональный отклик у матери, всепрощение которой кажется ему подозрительным.
– Понятно, – кивнул Хэнк, ничего, впрочем, не понимая. – Почему Рейрдон оказался здесь в первый раз?
– О, из-за какого-то уличного инцидента. Я сейчас уже не помню. Это было несколько лет назад.
– И чем все закончилось?
– Вы имеете в виду, какое решение вынес суд?
– Да.
– Его условно освободили с испытательным сроком.
– Даже несмотря на то, что согласно вашим исследованиям он… как бы это сказать… потенциально опасен?
– Нам повезло, что мы вообще провели эти исследования, мистер Белл. У нас один работник ведет дела семидесяти пяти мальчиков. Неплохая нагрузка, верно?
– Пожалуй. Что произошло с Рейрдоном во время испытательного срока?
– Офицеры, надзирающие за условно освобожденными, находятся практически в том же положении, что и мы. У каждого из них такая же нагрузка, как и у нас. У них не остается времени для индивидуального подхода к каждому подростку. А происходит то, что большой процент условно освобожденных снова совершают преступления.
– Как Рейрдон?
– Да, если хотите использовать его в качестве примера. Хотя он один из сотен других. – Уолш ненадолго замолчал, потом продолжил:
– Мы могли бы проделать такую работу, мистер Белл, если бы у нас были деньги и достаточно людей. Такую работу…
Хэнк кивнул:
– А вам не кажется, что вы все несколько упрощаете? То есть я хочу сказать, прячетесь за всеми этими психологическими…
– Прячемся?
– Ну, может быть, я не совсем точно выразился. Но неужели вы думаете, что объяснение преступности можно свести к таким вот простым психологическим уравнениям?
– Разумеется, нет. Чисто преступного типа в природе практически не существует. Невротик с демонстративным выражением подсознательных психических процессов, капризный эгоцентрик, даже пассивный преступник – тот, который поддается давлению своей среды или группировки, не имея при этом личностных дефектов, – редко встречаются в чистом виде. Разумеется, мы не должны недооценивать влияние окружающей среды, неблагоприятную обстановку в школе, даже необразованность многих офицеров полиции как факторы, способствующие развитию преступных наклонностей. И это не просто словоблудие на тему психологии, мистер Белл. Надеюсь, вы так не думаете.
– Эти мальчики, мистер Уолш, убили другого мальчика.
– Да, я знаю.
– Вы станете оправдывать их поступок нарушениями в поведении родителей?
– Могу ли я найти оправдание убийству?
– Да.
– Закон представляете вы, мистер Белл, а не я. Я работаю с людьми, а не с гражданскими правонарушениями. Хэнк кивнул:
– Могу я сейчас увидеть Дипаче?
– Конечно, – разрешил Уолш. Он поднялся из-за стола, и в этот момент снова зазвонил телефон. – Черт! Бетти, ответь, пожалуйста. Пойдемте, мистер Белл.
У мальчика были рыжие волосы матери, карие глаза, тот же овал лица, тот же рот, который казался женственным на лице взрослеющего подростка, и огромные кулаки уличного бойца.
– Если вы легавый, – сразу заявил он, – я не стану с вами разговаривать.
– Я – окружной прокурор, – пояснил Хэнк. – И тебе лучше поговорить со мной. Я представляю обвинение по твоему делу.
– Тем более не стану с вами говорить. Думаете, буду помогать вам отправить меня на электрический стул?
– Я хочу знать, что произошло в ту ночь, когда убили Морреса.
– Да? Ну так спросите его самого! Может, он вам расскажет. А мне нечего вам сказать. Можете поговорить с теми крутыми адвокатами, которых назначил суд. У меня их целых четыре. Вот и говорите с ними.
– Я уже говорил с ними, и они не возражают против моих вопросов к тебе и другим ребятам. Думаю, ты понимаешь, что вляпался в серьезные неприятности. Твои адвокаты должны были тебе об этом сказать.
– Меня будет судить суд по делам несовершеннолетних.
– Нет, Дэнни тебя будут судить вместе с другими ребятами в суде квартальных сессий.
– Да?
– Да. Дело будет рассмотрено в этом округе в следующем месяце. Тебя будет судить справедливый суд, но никто не собирается нянчиться с тобой. Ты убил человека, Дэнни.
– А это еще нужно доказать, мистер. Я невиновен, пока моя вина не доказана – Верно. Ну а теперь, может, расскажешь, что произошло ночью десятого июля?
– Я уже сто раз рассказывал. Мы вышли прогуляться. Испанец бросился на нас, и мы ударили его ножом. Это была самозащита.
– Вы зарезали слепого. Ты же понимаешь, что присяжные не поверят, будто он бросился на вас.
– А мне плевать, поверят они или нет. Все именно так и было. Можете спросить Бэтмена и Амбала. Они скажут вам то же самое.
– Кто такой Бэтмен?
– Апосто. Так они его называют.
– Кто его так называет?
– Ребята из его клуба.
– Что это за банда?
– Вы уже все это знаете. Кого вы пытаетесь провести?
– Я тебя еще раз спрашиваю, – повторил Хэнк, – как называется эта банда?
– Громовержцы, – нехотя ответил Дэнни. – И это не банда, а клуб.
– Понятно. А чем отличается банда от клуба?
– Громовержцы никогда не ищут неприятностей.
– А что же вы тогда делали в Испанском Гарлеме ночью десятого июля, если не искали неприятностей?
– Мы вышли прогуляться.
– Полагаю, ты имеешь в виду себя, Амбала, Рейрдона и Бэтмена. Правильно?
– Правильно, – согласился Дэнни.
– Почему ты называешь его Амбалом?
– Не знаю. Наверное, потому что он высокий. И очень сильный.
– А как называют тебя?
– Дэнни.
– У тебя нет клички?
– А зачем мне кличка? Вообще-то Дэнни и есть кличка. Мое настоящее имя – Дэниел.
– Почему ты вступил в банду, Дэнни?
– Я не состою ни в какой банде.
– Ну, в клуб.
– Я не состою ни в каком клубе.
– Тогда что же ты делал с двумя членами Громовержцев ночью десятого июля?
– Они спросили, не хочу ли я прогуляться, и я согласился. Ну и пошел с ними. Это же не преступление.
– А убийство – преступление.
– Да, но это была самозащита.
– Дэнни, ты несешь полнейшую чепуху и прекрасно об этом знаешь. Мальчик был слепым!
– Ну и что?
– Вот что я тебе скажу. Если ты будешь придерживаться этой версии, я могу гарантировать тебе с полной уверенностью только одно: ты кончишь электрическим стулом.
Немного помолчав, Дэнни спросил:
– Вы ведь именно этого хотите, да?
– Я хочу знать правду.
– Я сказал вам правду. Амбал, Бэтмен и я вышли прогуляться. На нас набросился сумасшедший испашка, и мы зарезали его. Это правда.
– Ты ударил его ножом?
– Конечно, ударил! Этот псих бросился на нас. И я ударил его четыре раза.
– Зачем?
– Я хотел ударить его. В чем дело? Думаете, я боюсь пустить в ход нож? Я ударю ножом любого, кто посмеет дотронуться до меня.
– И слепого?
– Слушайте, бросьте вы все эти байки про слепого! Говорю вам, он бросился на нас.
– Как он мог броситься на вас, если не мог даже вас увидеть?
– А вы у него спросите. Может, он нас услышал. Может, он и слепым-то не был. Может, он только притворялся слепым, чтобы…
– Дэнни, Дэнни.
– Откуда мне знать, почему он бросился на нас? Но он бросился. И получил свое. Уж что-что, а храбрости у Громовержцев хватает. Они не ищут неприятностей, но в случае опасности не убегают.
– Хорошо, Дэнни. Вы втроем сочинили эту историю. Может, она и была бы хороша, но не выдерживает никакой критики. Факты – упрямая вещь. И, надеюсь, у тебя хватит ума внести в нее изменения, когда тебе стали известны факты. В противном случае у тебя нет никаких шансов.
– Я рассказал вам все, как было. Вы хотите, чтобы я соврал?
– Чего ты боишься, Дэнни? Кого ты боишься?
– Я не боюсь ничего и никого на этой земле. Не забывайте об этом. И вот что я вам скажу. Вы считаете, что я отправлюсь на электрический стул, но вы ошибаетесь. Потому что ничего подобного со мной не произойдет. А на вашем месте я бы вел себя поосторожнее, мистер. Я бы не советовал вам ходить ночью по темным улицам.
