Лин Гамильтон - Мадьярская венера
— Почему мой ключ не подходит к двери моего кабинета? — спрашивает Диана.
— Потому что ты уволена, — отвечает Кароль.
— Что значит «уволена»? — недоумевает она.
— Освобождена от обязанностей, сокращена, вышвырнута вон, — говорит Кароль. — Уволена. Фактически прямо сейчас.
— Я хочу знать почему, — она требует объяснений.
— Ты прекрасно знаешь почему, — парирует он. — Бухгалтер на ответственном посту. Тебе повезло, что я не вызвал полицию. А теперь выметайся отсюда, пока я не передумал и не позвонил куда следует.
— Тебе придется пустить меня в офис, — настаивает она. — У меня там личные вещи.
— Да, пожалуйста, договаривайся о приеме, чтобы прийти и освободить свой кабинет, — говорит Кароль. — Когда наша служба безопасности сможет сопроводить тебя.
— Ты не можешь так поступить со мной, — произносит она.
— Я не только могу, я это уже сделал, — парирует он. — Убирайся отсюда. Если ты еще раз появишься, я прослежу за тем, чтобы тебя посадили в тюрьму.
— Ты за это заплатишь, — заявляет она. — Даже если это будет последним, что я сделаю.
— Как драматично! — говорит он. — Если через три минуты ты все еще будешь здесь, тебя прилюдно выведут в наручниках.
Я слышу, как шаги удаляются по коридору, а Кароль шуршит бумагами на столе. Я чувствую, что сейчас чихну, и зажимаю рукой нос, чтобы сдержаться. Я задеваю что-то на столе. Шуршание бумаги прекращается. Я задерживаю дыхание. Я прямо вижу, как Кароль стоит там и внимательно прислушивается. Думаю, если бы эта пьеса, в которой я участвую, была «Гамлетом», меня бы проткнули через гобелен, приняв за крысу. Итак, я стою, переминаясь с ноги на ногу в жутком замешательстве. Но ничего не происходит, и через пару минут Кароль выключает свет в своем кабинете. Я слышу, как он удаляется по коридору. Я очень медленно считаю до пятидесяти, затем потихоньку открываю дверь и направляюсь к гостям.
* * *Акт второй, сцена четвертая. Я потратилась: семьдесят пять долларов с мелочью, хотя, полагаю, оно того стоит. Книга называется «Путешественник и пещера: Загадка Мадьярской венеры». Я стою в очереди за автографом. Очередь очень длинная (наверное, Фрэнк будет доволен), а я оставила где-то очередной бокал с шампанским, третий за сегодняшний вечер и недопитый. Но мне любопытно, как поведет себя Кароль и какой окажется моя собственная реакция. Моя очередь подошла, и он одаривает меня ослепительной улыбкой.
— Привет, — говорю я, протягивая ему книгу. — Приятно увидеться.
Он берет книгу, открывает ее на титульной странице.
— Вы бы хотели простой автограф или персональную подпись? — интересуется он.
— О, подпиши ее для меня, — прошу я.
Повисает пауза, и он смотрит на меня выжидающе.
— А ваше имя…? — наконец, спрашивает он.
Я чувствую острую боль, хотя часть меня понимает, что это нелепо. Просто короткий период моей жизни Чарльз Миллер был всем для меня. Как можно забыть такое время, даже двадцать лет спустя? Очевидно, он забыл. Даже находясь там, я сознаю, что, если бы не факт нашего с Робом разрыва, мне бы было все равно.
— Я передумала, — говорю я. — Просто подпишите ее, пожалуйста.
— Мне кажется, я вас где-то видел, — произносит он, отдавая мне книгу. — Мы не встречались?
— Не думаю, — качаю я головой, поворачиваюсь и ухожу.
* * *Акт третий, сцена первая. Снова в баре отеля. Со мной Фрэнк, Диана, Грэйс, Сибилла.
— Где Анна? — спрашивает кто-то. Думаю, это Фрэнк.
Я посадила ее на такси и отправила домой, — отвечает Сибилла. — Бедняжка.
— Что случилось-то? — интересуется Грэйс.
— Думаю, она плохо переносит такое скопление народа, — поясняет Сибилла. — Я не смогла добиться от нее ничего вразумительного. Она только повторяла: «Не верю, не верю, не верю» — снова и снова. Надеюсь, с ней все в порядке. Возможно, зря мы привели ее в такое людное место, не дав ей освоиться.
— Что это значит, «не дав ей освоиться»? — спрашиваю я.
— Это такая печальная история, — говорит Сибилла. — Ты же слышала, как она рассказывала, что из-за несчастного случая погиб ее сынишка. Худшего и произойти не могло, Анна просто не смогла справиться с этим. Она оказалась в таком состоянии, когда ты не можешь покинуть дом. Как это называется? Какая-то фобия.
— Агорафобия, — поясняет Грэйс. — Это не специальный термин. Это означает боязнь пространства, открытой площади или толпы.
— Точно, — кивает Сибилла. — Дело в том, что она также не позволяла другим своим детям выходить на улицу, ни в школу, ни куда-либо еще. Муж бросил ее, пришли социальные работники и забрали детей от нее. Она долго находилась на лечении и только недавно стала выходить. А тут такая толпа. Но она хотела пойти и повидать всех. Очевидно, это была плохая идея.
— Ужасно, — констатирует Грэйс, и мы все соглашаемся.
— А Моргана придет? — спрашиваю я. Мне интересно, как она там после того короткого неприятного разговора с Каролем.
— Без понятия, — отвечает Сибилла — Наверняка, отправилась на какую-нибудь шикарную светскую тусовку. Я говорила ей, что мы пойдем сюда. Она бы пришла, если б захотела. Хотя, похоже, она в довольно странном расположении духа.
— Следующий заказ выпивки за мой счет, — вставил Фрэнк. — Отметим выпуск книги, так сказать.
— Ты издал рукопись Кароля? Разве у тебя есть на это право? — спрашивает Сибилла.
— Так оно и есть, — отвечает Фрэнк. — Он нашел меня, когда был готов к изданию книги, и нам удалось договориться. Я не знал, кем был этот Кароль Молнар, но сразу же узнал его, как только увидел, да и он меня. Уверен, что в войне предложений получилось так, что факт нашего давнего знакомства сыграл в мою пользу. Мне сложно тягаться с серьезными ребятами. Конечно, я сильно волнуюсь. Думаю, благодаря международной известности Мадьярской венеры эта книга станет бестселлером. Предварительные продажи, скажем так, радуют. Дневники интересны сами по себе, а комментарий Кароля — всего лишь малая часть, конечно, написанная научным языком, но в очень доступной манере. Ну, вы видели его сегодня. Боже, люди слушали его как зачарованные, пока он разглагольствовал про верхний палеолит! Надо признать, в этом он мастер.
— Так что ж ты не позвал его присоединиться к нам? — спрашивает Сибилла.
— Я-то звал, — говорит Фрэнк, — но он сказал мне, что у него есть приглашение получше. Конечно, он выразился короче. У него все еще есть этот шарм.
— Свинья, — внезапно вырывается у Дианы. Это первое слово, которое она произнесла при мне с момента ссоры в кабинете Кароля.
— Кто? — недоумевает Фрэнк.
— Кароль Молнар, — отвечает она.
— С чего бы это? — не понимает Фрэнк.
— С того, — отрезала она.
Фрэнк подзывает официанта.
— Что это был за напиток, который мы пили в колледже? — спрашивает Фрэнк. — Ну, тот, со странным названием?
— В52,[5] — вспоминает Грэйс. — Не слишком хорошая идея. Адская смесь, если мне не изменяет память.
— Ну, не будь ты такой брюзгой, Грэйс. Всем по В52, за мой счет, — говорит он официанту.
— Где здесь туалет? — спрашиваю я, понимая, что, направляясь туда ранее, я забыла зачем шла, неожиданно натолкнувшись на Анну. Когда я возвращаюсь, народу становится больше. Пришли несколько человек из Коттингема, некоторых я знаю, других — нет. Фрэнк жестом указывает в направлении адской смеси на столе.
— Это твое, — произносит он одними губами. — Будь осторожна.
— И что же там намешано? — интересуюсь я, делая небольшой глоток.
— Всего понемножку, — говорит Сибилла. — Шамбо,[6] шоколадный ликер, только небу известно, что еще. Навевает воспоминания, не так ли?
— Больше слезу вышибает, — вставляет Грэйс. — Действительно ужасно. Поосторожнее, девочки.
Думаю, она права. Коктейль в самом деле отвратителен, так что я делаю пару небольших глотков и заказываю себе еще один бокал вина.
— Вижу, он все-таки пришел, — говорит Диана, жестом показывая в сторону группы людей у стойки бара. Теперь к ним присоединились Кароль, Вудвард Уотсон и Кортни Коттингем. — В более важной компании.
— Думаешь, он спит с ней? — спрашивает Сибилла, указывая на Кортни.
— А разве кто-то этого не делает? — вставляет Моргана, незаметно садясь рядом со мной.
— Я, — говорит Фрэнк, наклоняясь к Моргане сзади.
Она тянется и крепко целует его в щеку.
— Обожаю тебя, Фрэнки! Всегда обожала.
Фрэнк улыбается и направляется к стойке бара.
— Он уволил меня, — говорит Диана.
— Угу, — вырывается у меня.
— Как ты узнала? — подозрительно спрашивает она.
«Ой!» — мысленно вскрикиваю я про себя.
— Он даже не узнал меня, — говорю я сердито.
— Ты ведь не собираешься лить по этому поводу слезы над бокалом? — спрашивает Грэйс.
