Михаил Мукин - Полет
- Ладно, ты у нас знаток человеческих душ, тебе виднее, тебя этому учили. - Да и не зря. - Это уж точно, пойдем по пятьдесят коньячку... у меня пятнадцатилетняя бутылочка.... Голоса удалились. Вероятно, вернулись назад в рубку, или пошли в бар, или в каюту Капитана продолжать разговор уже на менее важные темы.
Глава 15
"Во что я вляпался!!!",- думал "одеревеневший" Арнольд, - "Господи, лучше бы я не знал об этом...! Но он уже "вляпался", уже знал. И не оставалось ничего другого, как выбираться из-за ящика, благодарить Всевышнего за возможность остаться незамеченным, и так же медленно, с еще большей опаской, продолжать свой путь в каюту.
Время для Арнольда перестало двигаться. Сколько прошло часов, пока он прошел все коридоры и осторожно открыл дверь своей каюты, сказать сложно. Шёл он еще медленнее, вжимался в стену при каждом шорохе, "умирал" от страха. Но дошел. Дошел и теперь стоял посреди каюты, уставившись на свой кожаный диван, и думал, что делать дальше.
Казалось вокруг было все также. Мебель на месте, вещи в порядке. Возможно, Капитан наврал про обыск, так же как, наврал про скальпель. Все как было, но все не так. Будто ушел он отсюда не вчера перед обедом, а несколько месяцев назад. И вернулся не Арнольд Петухов, а кокой-то совсем другой человек. Такое ощущение, бывает после тяжелой болезни, когда вернувшись из больницы домой, ощущаешь себя тем же и одновременно другим человеком. Еще буквально несколько дней назад, он Арнольд Петухов, уезжал из дома, предвкушая приятную прогулку в компании Марины. Небольшую интрижку с Катей на фоне проплывающей природы и большой Марининой любви. Может быть и не так, а все наоборот. Он и сам уже толком не помнил. Но в любом случае это была бы пусть и немного драматичная, но ЛЮБОВНАЯ история. А что сейчас? Против него не обиженный отец "сбежавшей" невесты, не разъяренный "рогатый" жених и даже не безутешная прекрасная Марина... А международный картель торговцев оружием, убивающий людей направо и налево. Беспринципные бывшие КГБшники, палестинские террористы, продажные милиционеры и еще бог весть кто. А он один. Никто ему не помощник и не заступник. Пропадет он, пропадет...! Но нельзя распускаться, надо собраться. Если сейчас опустить руки, поддаться наваливающейся слабости, уже не выберешься. Сотрут жернова чужой корысти, наживы и беспардонности. Разве не таковую дилемму решаем мы каждый день? На работе, в трамвае, на кухне? Ищем выход из конфликта с собственной совестью и чужими интересами, конфликта своего и чужого кармана. Правда, ставки обычно гораздо ниже, ошибки не так дороги. Но вместе с тем и ответы находятся сложнее. Сейчас все просто: или они тебя, или ты их. И ставка - жизнь...!
Арнольд подошел к дивану и, запустив руку под его благородный кожаный матрац, достал из черных недр Катин сверток. Не разрезая скотч, разодрав его руками, разбрасывая куски газеты в разные стороны, он докопался до того, что искал. Завернутая в желтоватый пергамент, перетянутая зеленой резинкой, там лежала полупрозрачная пластмассовая коробочка. Дрожащей рукой он открыл её. Там был свернутый вчетверо листок тетрадной бумаги. "Формула...!", - подумал Арнольд. И осторожно развернул листок.
На листе крупным разборчивым Катиным подчерком было написано следующее:
Посвященная Россия, должна быть с Востоком и Западом. Белый священник обратится в Россию. Россия будет с Западом, Россия придет на Восток. Опять будет единое братство. Если Папа выполнит, как я говорю, то Россия обратится к Востоку, и настанет мир. Если Россия не обратится к Востоку, а Запад пойдет на Восток, с войной не с миром, сея в нем вражду, кровь и преследования против мира церкви... Вы увидите епископа, одетого в белое облачение. Это святой отец. Вокруг него великое множество других епископов, священников и мирян: все они поднимутся на высокую гору, на вершине которой воздвигнут большой крест. Путь лежит через полуразрушенный город, усеянный трупами убитых людей. Папа неоднократно остановится, чтобы помолиться об их душах. Дойдя до вершины горы, папа опустится на колени перед крестом. В этот момент появятся вооруженные солдаты, которые расстреляют святого отца, а вместе с ним и многих епископов, священников и мирян. Но в конце концов совершится триумф Моего Непорочного Сердца. Россия обратится к Востоку, и придет к ним Запад, и настанет тысячелетие мира".
Глава 16
Такого Арнольд не ожидал. Если бы в коробочке был кусок пластита, сложная химическая формула с многочисленными знаками, цифрами, схемами... На самый крайний случай, Катино объяснение в любви, ему Арнольду. Но такое...! "Что за глупости...?", - думал он, - "какой папа, какой восток, запад, тысячелетие мира...? За такой бред, Катю не могли убить! Кому нужны эти причитания. Будь там еще компромат на политиков...! Но, это даже не фотографии, а текст написанный Катей. Наверное она ошиблась! Случайно положила в коробочку не тот листок...! Бедная Катя, ее убили ни за что. Но я! Мне то что делать!? Кому нужен этот листок? Что я теперь смогу доказать, и кому?" Он устало опустился на диван. Надо быстрее сматываться. Мне никто не поверит, если я скажу, что нашел эту бумажку. Опять подумают, что я скрываю образец, убьют или посадят в тюрьму. Но все-таки нужно рассказать Анохину про Кетлера, даже без доказательств. Хотя он на их стороне, но дело о продаже взрывчатки не так легко замять даже для них. По крайней мере, возможно, они отстанут от меня на некоторое время.
Арнольд сел к столу и написал письмо майору транспортной милиции Анохину, в котором подробно пересказал версию Смирнова, не забыв про Карину и Капитана. Потом он завернул в письмо коробочку, перетянул их резинкой и взялся за второе письмо. Он хотел написать красивое, проникновенное письмо, в котором рассказать, как он запутался в жизни, и как жалеет о том, что связался с Катей, и вот что из этого всего вышло. Хотел написать, что когда он вернется, они будут вместе, и уже никогда не расстанутся. Что она единственная его любовь, единственный верный и понимающий друг. Но вместо этого он написал следующее: "Мариночка - я тебя люблю. Очень! Передай, пожалуйста, письмо и коробку майору Анохину. Я должен бежать с корабля, я ни в чем не виноват. Только перед тобой. Я обязательно вернусь. Прости. Твой Арни" После этого, он собрал свои документы, деньги. Положил их в целлофановый пакет, два раза завязал, засунул во внутренний карман пиджака. Уже было, собрался уходить, но передумал, вынул из кармана хлеб, немного помял, поплевывая на него, как перед рыбалкой, раскрыл коробку, положил его туда. Потом, снова связал их с письмом майору. Разложил письмо Марине на видном месте на диване, а рядом положил коробку. Пошел к двери. И уже перед тем, как нажать на ручку двери, вернулся и, подняв с пола, положил в пакет с документами Катину записку из коробки. Снова все тщательно завязал, положил в карман, перекрестился, и вышел за дверь.
Глава 16. Когда он шел по палубе, корабль замедлял ход, натужно урча и мелко содрогаясь всем корпусом. До пристани оставалось каких-нибудь триста метров. Арнольд прыгнул ногами вперед, непроизвольно закрыв глаза, прижав руки к бокам. Он метился в след, оставляемый винтами, надеясь что не будет большого всплеска и кругов. Он сильно рисковал. Корабль был не большим, но винты работали мощно и запросто могли его затянуть. Вынырнув, он медленно поплыл к берегу, стараясь меньше поднимать голову из воды и не создавать лишнего шума. Плыть было тяжело. Свинцовая одежда тянула ко дну. Усталость, казалось, была непреодолимой. Но, очень хотелось жить. И он плыл. * * * Куда в России, из по кон века стремились таланты и бездарности, карьеристы и студенты, мошенники, куртизанки, шабашники, художники, поэты, и инакомыслящие революционеры. Конечно, в столицу. Не избежал этой участи и наш герой. В начале, он думал затаиться у дальних родственников в деревне, благо осенью рабочие руки всегда нужны, но потом резонно рассудив, что у Кетлера "длинные руки", а данные о любых его родственниках есть в милиции, он передумал. Варианты со старыми армейскими и институтскими друзьями, тоже быстро отпали. Все эти уверения в дружбе до гроба, хороши на прощальных попойках и растворяются на следующий день вместе с похмельным синдромом. Повторить подвиг киношных героев, встречающих на первой же станции, потрясающих красавец, со второй фразы согласных разделить свой кров и ужин со не многословным путником, Арнольд иллюзий не питал. Что оставалось, в Москву... В Москву. Дойдя до ближайшей железнодорожной станции, более или менее обсохнув, к своему не малому удивлению, Арнольд без труда, купил билет до Москвы. Проведя в душном плацкартном вагоне чуть мене суток, замирая при каждом громком выкрике полупьяных попутчиков, обедая только чаем, и боясь выглянуть в окно, он прибыл в Великую-многоликую...
Глава 17. Если у Вас, дорогой читатель создалось впечатление, что герой этой повести нервный, трусливый простак, то позвольте уверить в обратном. Он конечно, не настоящий герой настоящего детектива. И больше того, совсем не пример для подражания. Но, перед тем, как Вы приступите к следующей части рассказа, осмелюсь предложить Вам вспомнить, пару моментов из собственной жизни, когда в ситуациях гораздо менее значимых, Вам приходилось терять над собой контроль, убегать забыв о долге и чести, защищать себя, вместо того, что бы радеть о слабых и сирых, и так далее и так далее...
