Нина Васина - Мачеха для Золушки

Под скрежет ножниц, пробуксовывающих на слишком толстых прядях, к Медее пришел страх. Сначала – подкрался беспокойством, как будто с волосами она теряла силу. Потом вдруг стала думать, что диадему на гладком черепе трудно закрепить, потом – что охранники на этом показе будут охранять изумруды, а не следить за порядком в подсобках, как обычно. Интересно, какие даны инструкции в случае нападения на модель, чтобы сорвать украшения? Кого или что будут спасать?..

Сорок минут до выхода. Весь персонал галереи пришел посмотреть на «отполированный» череп Медеи. Нервный стилист в который раз повторил, что этот череп уникален и что египетские женщины не зря использовали головные уборы, удлиняющие голову – появляется ощущение принадлежности к небу. Обритая голова теперь была такого же бледного цвета, как лицо и плечи. От висков к макушке стилист наложил почти незаметные полоски теней золотистого оттенка, и Медея с удивлением увидела в зеркале, как от этого у нее вызывающе выступили скулы.

В присутствии двух охранников на нее надели диадему и ожерелье. Женщины ахнули – «инопланетянка!..». Охранники приоткрыли рты.

– Снимите брови, – приказала Карина.

Стилист раскрыл опасную бритву.

Теперь Медея стала точь-в-точь – болванка. Интересно, как армянка предложит ей оформить тело и руки? Медея потрясла головой. Тяжелая, однако, игрушка.

– Свалится, – сказала она.

– А мне говорили, что вы можете при самом размашистом шаге пронести на голове переполненный стакан с водой и не уронить ни капли.

– Если меня дернуть или толкнуть, диадема свалится.

– Кто это вас собирается толкать? – выступил охранник.

Стилист достал тюбик с клеем.

Медея остановила его руку и прочла надпись на тюбике. Покачала головой.

– Но!.. – растерялся стилист.

– Ищите что-нибудь натуральное. Я не могу остаться с обритой головой, покрытой язвами после такого клея.

– Никакого клея на диадеме! – охранник тоже проявил бдительность.

Карина взяла тюбик. Повертев его в руках и не обнаружив ни одного слова на английском – сплошные иероглифы, – она заметила:

– У вас было весьма разностороннее детство.

– Вы уже придумали платье? – Медея решила прекратить всякие обсуждения ее прошлого.

– Шелк. Серый цвет, металлический оттенок. Минимум деталей – сорочка на бретельках. До колен. И максимально открытые сандалии.

– А это что такое? – Охранник взял с подготовленного на столе платья наручники и потряс ими.

Все посмотрели на Карину.

– Я хочу попробовать этот образ в наручниках, – сказала Карина просто, как «теперь я хочу попробовать мороженое».

Все уставились на руки Медеи.

– Мы так не договаривались, – сказала она.

– А давайте все примерим, посмотрим, что получится, и договоримся, – предложила Карина.

Когда запястий коснулся металл, Медея подумала, что сегодня самый странный день в ее жизни. Ее обрили налысо – лишили даже бровей, на руки надели наручники и нацепили драгоценностей в полмиллиона долларов. Она попробовала себя успокоить – три минуты в наручниках и с изумрудами, всего три минуты. Охранники, толпа народу, фотографы. Что может случиться? На самом деле образ, который предложила Карина, был настолько странным и потусторонним, что не поддавался шаблонной классификации – в серой рубашке белокожая Медея с лысым черепом больше всего напоминала привидение в зеленом свечении болотного огня. Но наручники?.. Для привидения она не подходит. Интересно, как это зрелище обзовут потом журналисты – шикарное? Оригинальное? Стильное? Нелепое?

Медее нравилось рисковать: когда зал ахал и замирал, не зная, как реагировать на новую версию свадебного платья. И только от ее поведения на подиуме зависело количество аплодисментов. Именно в моменты самых смелых экспериментов модельеров она чувствовала себя всемогущей, без труда, в любом прикиде завораживала зал – телом, походкой, руками – и с радостью работала с новаторами.

– Что осталось? – спросила Медея, отходя от зеркала.

Первый шаг на подиум – с левой ноги. Походка летит к черту, когда несешь перед собой, где-то в низу живота, руки в наручниках. Медея тренировалась ходить за кулисами, ужасно при этом нервируя охранников. Время! Первый шаг – с левой…

Обычно она была почти слепая на подиуме – куда бы ни смотрела, получалось, что только в себя. Но в этот раз Медея сразу обратила внимание на мужчину в белом костюме и красном галстуке. Он встал со своего места в первом ряду, как только Медея дошла до половины дорожки. И пошел параллельно с нею, задрав голову. Красный галстук. Седые волосы. К этому моменту зал как раз издал удивленный вздох, затем наступила полнейшая тишина. Один охранник тоже заметил мужчину в красном галстуке, но он был с другой стороны подиума – там, где разместили фотографов. Побежал, подпрыгивая, чтобы проследить за нервным зрителем. Кто-то из охраны галереи пошел рядом со стариком, уговаривая его вернуться на место. Медея остановилась – настало время отлепиться глазам зрителей от ее запястий в наручниках и замереть на изумрудах. Два удара ее сердца приходилось на одну секунду – за шесть секунд Медея хорошенько рассмотрела весьма утомленное годами лицо над красным галстуком. Выдернув руку, за которую его решил придержать охранник галереи, старик жадно разглядывал ожерелье и потел. В какой-то момент он случайно мазнул глазами по лицу модели, и Медея поняла, что сейчас она упадет.

Она ничего не могла предотвратить, разве что… Потом ей показалось, что руки в наручниках сами собой поднялись к голове, а ноги двинулись дальше по подиуму. Старик при первом же ее шаге, подпрыгнув, ухватил Медею за щиколотку и дернул вниз.

Падая, Медея увидела лицо охранника и подумала – кобуру заело. Когда тот наконец подбежал с выдернутым пистолетом, старик с Медеей уже упали на сидевших зрителей, причем он схватил модель за шею – не доставал до поднятых над головой рук с диадемой.

Подбежавший охранник выдернул из рук Медеи диадему и бросился прочь. Навстречу ему выскочил из-за кулисы напарник. Первый крикнул: «The neck!», и второй, не останавливаясь, бросился к свалке у подиума. «Neck» – «шея» в данном случае означало – ожерелье.

– Ну что ж… – процедила Медея, – Нэк так нэк…

Она ударила старика коленкой в живот, развернула его крепкое тяжелое тело спиной и бросила руки в наручниках ему на горло. Мужчина, упавший неудачней всех – он оказался под Медеей, – выбрался и стал тащить старика на себя. Тот отбился резким и почти незаметным ударом ребром ладони в горло. Мужчина захрипел и затих. Этот удар и нож сзади, на поясе старика заставили Медею сконцентрироваться. Нож она чувствовала бедром, как живое существо, он сейчас упирался ей в ногу – злобный затаившийся хищник из стали в кожаных ножнах. В этот момент случилось нечто странное, такое же необъяснимое, как предчувствие падения. Медея как бы пропустила сквозь себя – толчками крови – желание старика вонзить нож ей в горло, и покрылась мурашками. Тогда она перестала перетягивать его шею цепочкой наручников, обхватила ладонями седую голову и успела преодолеть сопротивление напрягшейся шеи и спины – он понял ее намерение! – резким разворотом влево до того, как подбежал второй охранник.

С момента ее падения прошло не больше двенадцати ударов сердца.

Подбежавшие секьюрити растаскивали упавших, стараясь пробраться к Медее. Второй охранник пошел просто по головам. Медея лежала, слушая, как конвульсиями затихает на ней чужая жизнь. Вид охранника, решительно прорывающегося руками к ожерелью – сверху, через чужое тело, – разозлил Медею. Еще не убрав ладони с головы старика, она ударила его головой охранника в переносицу. Дождалась, когда уберут его обмякшее тело. Потом – труп старика. Сразу несколько рук помогли ей подняться. Она встала на ноги, и люди отпрянули в стороны.

– Спокойно, – Медея попробовала ободряюще улыбнуться. – Это пистолет охранника. Я взяла у него из кобуры, не волнуйтесь. У меня сильное подозрение… Да, скорей всего, ключ от наручников остался у того, который убежал спасать диадему. Так что закройте уши и не беспокойтесь.

Чтобы выстрелить в левый браслет, пришлось сильно изогнуть правую кисть. Получилось с одного выстрела – цепочка отлетела.

«Вот дура… Они ничего не поняли – я же говорю по-русски!.. Бедный, бедный Штирлиц…» – подумала Медея и еще раз изобразила улыбку двум десяткам фотоаппаратов и камер: желающие разглядеть ограбление во всех деталях взобрались на подиум и нависали сверху, отсчитывая секунды сенсации.

В этот момент раздался громкий женский визг – видимо, кто-то пытался помочь подняться старику и понял, почему ничего не получается. И сразу же послышались грохот и крики. В зал ворвались полицейские в касках и с оружием. Всем было приказало лечь.