Тамара Пилипцева - Лесная нимфа
Опасность может прийти оттуда, откуда ее меньше всего ожидаешь.
На следующий день она помогала Марии Николаевне по хозяйству: они вместе мыли полы, пололи грядки и разговаривали, разговаривали, перескакивая с темы на тему.
– Тетя, мама рассказывала, что ты по распределению сюда приехала.
– Приехала по распределению. Думала, что отработаю положенные три года, как все тогда делали, и вернусь в Москву. Когда лишаешься привычного комфорта, начинаешь понимать, что даже такое на первый взгляд короткое время в жизни имеет важное значение. Снимала комнату. Роза приютила. К тому времени ее муж, фронтовик, умер. И она одна жила. Это сейчас про вели газ, а тогда было печное отопление. Дом отапливался дровами. Чтобы приготовить, постирать, воду надо было принести из колодца, нагреть. Но человек ко всему привыкает, приспосабливается. Не через три года, не через пять лет не уехала. По душе пришлись мне эти места, люди, природа. В городе все по-другому. Времена года какие-то смазанные. А здесь все четко. Утром, веришь, в постели не хочется залеживаться. Потому что знаешь, если проснешься с солнцем, день будет радостным.
– А еще потому, что Ивана-удальца встретила?
– Это было самой главной причиной остаться, – рассмеялась Мария Николаевна.
– А как вы с ним познакомились?
– В селе это просто. Здесь все на виду. Шла из школы по улице. Подняла глаза. Навстречу идет парень в промасленном комбинезоне. Он механиком тогда работал. А глаза серьезные-серьезные. На следующий день опять его встретила. Но я уже знала, что зовут его Иваном. У Розы поинтересовалась. Накануне читала книгу об именах, как римляне заимствовали это имя у греков, где оно звучало как Иохан. У римлян оно трансформировалось в Иоанна и распространилось по всей Европе. И на разных именах звучит по-разному: по-немецки – Иоганн, по-французски – Жан, по-испански – Хуан. В общем, в каждой стране есть «двоюродные братья» нашему русскому имени Иван. Вспомнив о прочитанном, при встрече засмеялась. Он оглядывается и одежду свою осматривает. Мол, все ли у него в порядке? Не очень красиво получилось. Но когда стали встречаться, объяснила причину столь неадекватного поведения. Столько лет вместе, а отношения только теплее становятся. Иногда и слов не надо, по взгляду, по мимике, жесту все понятно. Да даже по тому, как он дверь закрывает, могу судить о его настроении, о его душевном состоянии. – Мария Николаевна засмеялась. – Резко закрыл – сердитый. Осторожно, стараясь не шуметь, – «не хочу беспокоить, но очень вам рад».
– А я не помню, чтобы папа когда-нибудь дверью хлопнул или голос на маму повысил.
– Да, Тимур был сдержанным человеком, – кивнула головой Мария Николаевна. – Ирочку очень любил. С одной стороны, любовь – большое, волнующее чувство – делает жизнь более красочной. С этим не спорю. Но с другой стороны – человек уже не хозяин себе. Он должен подстраиваться, задвигать свое «я», делать что-то для своей половинки. А это постоянный труд. Семья важна как для женщины, так и для мужчины, но для женщины все-таки важнее. Можно длинный список составить того, что является счастьем. Но на первое место я ставлю семью. Даже в повседневных делах все, что делается для других, доставляет радость. Для себя ничего не хочется. Если Иван куда-нибудь уезжает, на кухню не захожу. Готовить для себя неинтересно. А вот когда он возвращается или девочки приезжают, могу часами из кухни не выходить.
– Ага, значит, ежедневная стряпня – это ради меня?
– Надо же дите столичное худосочное подкормить.
– А не жалеешь, что педагогом стала? – Вера подняла голову от грядки и посмотрела на тетю.
– Нисколечко! – без колебаний ответила Мария Николаевна. – В жизни повелось, что человек себе профессию выбирает, а меня профессия выбрала. Педагог – вот моя профессия. Это особое состояние души. И не потому, что я из династии педагогов. Наши с Ирочкой родители были педагогами, родители наших родителей… Я люблю учить детей всему хорошему, что знаю сама. Я искренне радуюсь их успехам. Огорчаюсь их неудачам. Я живу в полном согласии со своим внутренним миром. Работа для меня – это удовольствие! И поэтому могу назвать себя счастливой!
Когда Мария Николаевна произносила свой монолог, Вера с любовью смотрела на нее. И в эти минуты она твердо решила, что обязательно пойдет работать в школу! А ведь она с родителями не раз обсуждала, на кого ей пойти учиться, но любовь к профессии педагога, царившая в семье, победила. Ну как Вера могла пойти учиться на юриста или экономиста? Правда, неожиданно для матери дочь поступила на биологический факультет. Биологов в их династии не было. Ну что же, кому по сердцу магия чисел, кому – сонеты Шекспира, а кому – родобриум розетковидный.
Выбрать что-то свое трудно. Есть счастливые и целеустремленные люди, которые знают, чего хотят, и двигаются в нужном направлении. Но есть и другие, которые методом проб и ошибок, спотыкаясь, набивая шишки, идут к своей цели.
Еще в школьные годы она точно знала, кем она не станет никогда. Это был очень большой список. Она никогда не станет космонавтом. Потому что они сверхлюди, а она таковой не является. Она не хотела становиться артисткой. Потому что в этом мире царствует лицемерие и многое зависит от удачи. А удача, как известно, капризна, может и не улыбнуться. Она не станет художником, и не потому, что нет таланта. Преподаватель рисования как раз подчеркивал в ней это качество. А потому, что ей не была присуще та кропотливость, с которой художники выполняют свою работу, то есть творят. Она никогда не будет ловцом змей, так как панически их боится. Не хотела стать юристом. Кроме кропотливого изучения уймы законодательных актов это еще многочасовая болтовня. Это ей особенно не нравилось. И эта унизительная погоня за клиентами! Постоянное соприкосновение с людскими бедами. Сколько же нужно иметь сил, чтобы пропускать это через свое сердце. Наверное, ей не дано столько. А в полсилы она не смогла бы отдаваться делу жизни.
Если человек в свои неполные пятнадцать лет знает, кем он не хочет быть, это тоже огромное достижение. А биология ей нравилось всегда. И не в пятерках дело. Она считала, что это очень жизненно. Важно знать себя и окружающий мир! Сколько великих открытий накопило человечество в этой области! А сколько еще впереди еще более захватывающих и более потрясающих открытий! И может быть, кто-то из ее учеников прославит себя перспективными научными достижениями в области генетики или молекулярной биологии. Как знать. А она обязательно постарается привить им любовь к своему предмету.
Она вспомнила, как на третьем курсе поссорилась с Димой Брызгаловым, который изрек, что в педагогический институт идут те, у кого нет ума, в медицинский – у кого нет сердца, а в юридический – у кого нет ни того ни другого. Она-то как раз считала, что именно эти специальности – столпы, на которых держится все в обществе. Не разговаривала с ним неделю. Обиделась за всех педагогов, юристов и медиков. Потом помирились. Извинился он. Всего лишь неудачная шутка.
– Но дети разные. Их в классе не менее двадцати. Это двадцать характеров. И значит к каждому свой подход? – Вера вопросительно подняла глаза на Марию Николаевну.
– Конечно, к каждому свой, – не задумываясь, ответила Мария Николаевна. – Но главное, их нужно просто любить, верить в них, вселять в них уверенность, что они обязательно добьются своего, если будут стараться. Учитель должен любить свой предмет. А у детей любовь к предмету начинается с любви к учителю. Но что интересно, я тоже у них учусь. Я сама всю жизнь в ученицах хожу. У вашего поколения я тоже учусь. У вас другие мозги, другое мышление. Уж не говорю о том, как вы с техникой обращаетесь. Иногда ловлю себя на том, что говорю фразами, услышанными у детей.
– О, я помню, как смеялась наша учительница, когда услышала, что родителей между собой мы называли «шнурками», – засмеялась Вера. – Это было в пятом классе. Посмеялась, но объяснила, что это не совсем красиво и несправедливо по отношению к родителям.
– В каждом классе по несколько шалунишек найдется. Если шутки безобидные и безопасные, я смеюсь вместе со всеми, но не люблю шутки злые или опасные для детей. Важно в работе учителя – учить детей, чтобы они эти знания в жизни применяли и чтобы они помогали.
– Вот и я буду учить детей биологии применительно к жизни. Так, чтобы в экстремальных или трудных ситуациях помнили, что природа – друг человека и что она может помочь выжить. Она же может и согреть, и накормить, и подсказать путь спасения.
– Я сейчас себя поймала на мысли, что я тебя заслушалась. – Мария Николаевна с любовью смотрела на племянницу. – Не сомневаюсь, что тебя дети будут очень любить.
Она шла по дороге, которая была ей незнакома, но с нетерпением ждала, что откроется за новым поворотом, вон за той полоской леса. Новое и неизведанное манило. Из привычной колеи жизни она выбита смертью родителей. Эта боль всегда будет с ней. Но жизнь продолжается. И нужно жить.
