Ростислав Самбук - Взрыв
Предложила:
— А зачем тебе на Крещатик подаваться? Перекантуешься у меня. Несколько дней.
— Скучно.
— Со мной не соскучишься! — пообещала Юлия вполне серьезно, и Арсен сумел оценить перспективы, открывающиеся перед ним. Упал на песок рядом с Юлией, потянулся к ней, но она решительно отодвинулась:
— Ты что, с ума сошел?
И вправду, мимо островка, буквально в нескольких десятках метров от них, промчалась «Ракета», сверху надвигалась огромная баржа…
— Потерпи до вечера, — попросила, стыдливо опустив глаза, как девушка, впервые услышавшая слова любви.
— Ну ты даешь! — восхищенно воскликнул Арсен.
Его лексике явно не хватало разнообразия, но Юлия
не замечала этого. Шепнула:
— После обеда за селом, возле старого дуба.
Но подумала: зачем ожидать вечера, лучше приехать в Киев засветло, она сможет примерить несколько вечерних платьев, и Арсен увидит, как она в них пикантна.
Юлия медленно направилась к воде, с наслаждением ощущая, как ноги погружаются в горячий песок, закинула назад голову — знала, что Арсен не сводит с нее глаз, — вильнула бедрами, едва прикрытыми полосками бикини, но сразу же одернула себя: ведь она не какая-то потаскушка, а вполне пристойная замужняя женщина, иногда позволяющая себе некоторые развлечения…
Бросилась в воду, нырнув с головой, и поплыла, не оглядываясь, к берегу.
Плыла и знала, что жизнь прекрасна и неповторима, особенно если сама куешь свое счастье.
Как поется в песне, «люби, покуда любится…»,
…Хаблак попал на хутор Дубовцы в обеденное время. Последний километр пришлось преодолевать пешком по разъезженной песчаной дороге: в «Москвиче», выделенном ему полковником Каштановым, испортилось зажигание, водитель начал копаться в трамблере, а майор, чтоб не терять время и размяться, направился к домам, видневшимся за редкими деревьями.
Сегодня утром выяснилось, что жена скульптора Евгения Емельяновича Трояновского находится на даче — об этом сообщили соседи Трояновских, они знали, где именно дом Евгения Емельяновича, так как гостили у него в Дубовцах.
Хаблак прикинул, что от Дубовцов не так уж далеко до Щербановки, села, где председательствовал в колхозе один из пассажиров самолета Григории Андреевич Дорох,и можно сегодня же, если, конечно, ничто не помешает, побывать и там.
И вот тебе, испортился трамблер.
Дом Трояновских Хаблаку показали сразу. Верно, не нашлось бы в Дубовцах человека, не знавшего своего знаменитого земляка, и тетка, объяснившая майору, как лучше добраться в Трояновским, говорила о скульпторе о уважением, называя его почтительно «они».
В Дубовцах все жили зажиточно: дома кирпичные, на высоких фундаментах, крыты железом или шифером. Хаблак насчитал только три усадьбы, где сохранились старые, под камышовой кровлей, хаты.
Единственное, что отличало дом Трояновских, — огромная, по всему фасаду, веранда, должна же в чем-то проявиться индивидуальность скульптора, она выразилась еще в том, что калитка, от которой к веранде вела вымощенная бетонными плитами дорожка, запиралась. Хаблак подергал ее, во безрезультатно.
Майор прошел вдоль проволочной сетки, надеясь увидеть кого-либо в усадьбе, которая будто вымерла, и, если б не белая «Лада», стоявшая во дворе, Хаблак мог бы подумать, что супруга Трояновского куда-то уехала.
О том, что Юлия Александровна водит машину и сама отвезла скульптора в Бориспольский аэропорт, Хаблак знал из разговора с Евгением Емельяновичем. Правда, Трояновский не сказал ему, что жена находится на даче, но мог ведь и не знать, возможно, Юлия Александровна предполагала жить в Киеве, но что-то изменилось в ее планах, вот и решила побывать в Дубовцах.
Однако где же она?
С таким вопросом Хаблак и обратился к пожилой женщине в светлой льняной кофте, трудившейся на огороде соседнего участка.
Женщина ответила не сразу, с полминуты рассматривала Хаблака из-под приставленной козырьком ладони, наконец подошла к нему ближе и спросила сама:
— А вы кто будете?
- По поручению Евгения Емельяновича, — не совсем конкретно ответил Хаблак, но, оказалось, столь туманное объяснение ее вполне удовлетворило, потому что сказала:
— Ищите на речке.
И, считая свой ответ исчерпывающим, направилась в огород, но Хаблак задержал ее, объяснив, что, во-первых, никогда не встречался с Трояновской, во-вторых, не знает даже, как пройти к речке, и все это значительно усложнит поиски Юлии Александровны.
— А на речку вон туда, через луг, — показала женщина в сторону видневшегося заулка. — А Юльку и сами увидите, другой такой нет.
Эта реплика, вероятно, свидетельствовала о ее отношении к соседке, как показалось Хаблаку, не весьма благосклонном, и он незамедлительно воспользовался этим:
— Как понимать — такой?
Женщина смерила майора оценивающим взглядом, презрительно хмыкнула, и Хаблак понял: небось причислила его к одной с Трояновскими компании, и совсем уже не рассчитывал на теткину симпатию, но она все же продолжила:
— А такой вертихвостки. Муж выехал, а она сразу голая на пляж…
— Голая? — искренне удивился Хаблак.
— Ну если это у вас называется одеждой… Неужто и в городе так ходят? Тряпочкой прикроется, а все видать.
— Лишь тряпочкой? — хитро прищурился Хаблак. — Наверно, в купальнике.
Тетка сердито покачала головой:
— А по селу зачем? Ты на речке раздевайся, а по селу не смей так шататься!
Хаблак хотел сказать, что, несомненно, она права, но по улице, обдав их пылью, промчались красные «Жигули», машина затормозила возле калитки Трояновских, какой-то человек выскочил из нее, подергал калитку и, убедившись, что она заперта, поехал дальше.
— Юлькина родня из Киева, — объяснила тетка. — А она не очень-то и обрадуется ей.
— Почему?
Тетка глянула на него испытующе.
А вы кем Евгению приходитесь? — спросила она.
— Просто знакомый.
— Знакомый, — молвила презрительно. — Друзья и товарищи… Ездят тут, пьют и гуляют, а чтоб другу глаза открыть…
— На что?
— А на то, что жену одну бросать негоже.
— К тому же молодую и красивую? — подыграл Хаблак.
— Вертятся тут разные…
— И вокруг Юлии Александровны?
— А вокруг кого же!
Эта информация навела Хаблака на некоторые размышления, он знал из практики уголовного розыска несколько дел, когда неверная жена и любовник объединялись против мужа, было даже убийство, правда, давно, жена отравила немилого, но времена меняются, и в нашем столетии технического прогресса…
Но чтоб так, замахнуться на жизнь стольких…
Сказал серьезно:
— Я никогда не поверю, что такая приличная и уважаемая женщина, как Юлия Александровна, может что- то позволить себе.
— Не хотите, не верьте, а мы видим. От людских глаз никто не спрячется…
«Да, не спрячется, — подумал Хаблак, — особенно от таких всевидящих, как у тебя».
Махнул рукой:
— Говорить можно все. Ну подошел кто-то на пляже, поболтали…
— Поболтали… — злобно скривила губы женщина. — Евгений в Киев, Арсен в дом…
— Арсен? Кто такой? Вот и сказали бы Евгению Емельяновичу.
— Так он и поверит… Намекали, да разве он…
— Арсен… — Хаблак сделал вид, что припоминает. — Что-то не знаю.
— Откуда можете знать? Дачник, раньше в Дубовцах им и не пахло.
— Знакомый Трояновских?
Теперь даже близкий, — сказала ехидно.
Из-за угла вынырнули «Жигули», затормозили возле дома Трояновских. Из машины выскользнула молодая женщина в цветастом халатике, машина сразу отъехала, женщина помахала рукой и отперла калитку.
— Вот и сама… — неприязненно выдохнула тетка. — Вам и искать не нужно.
Она сердито поправила платок, резко повернулась и пошла к дому, а Хаблак пересек улицу и окликнул Трояновскую:
— Юлия Александровна!
Женщина уже прошла половину расстояния к дому. Совсем не удивилась незнакомому мужчине. Остановилась, поджидая.
Хаблак шел, приглядываясь к ней. Трояновская поправилась ему. В самом деле хороша — стройная, красивая, халатик полурасстегнут, и загоревшее тело едва прикрыто. Подумал: обычно женщины, увидев чужого человека, застегиваются, но Юлия не спешила с этим, чуть- чуть помахивала пляжной сумкой и смотрела изучающе.