Марина Серова - Небо в клеточку
Но, поскольку для меня никакой вразумительной полезной информации в его бессвязных тезисах не оказалось, думала я о другом. Складывала в голове один плюс один и пристально смотрела на милого ребенка. Катя с лицом ангела слюнявила свой бокал шампанского. Она сделала непонимающую рожицу в ответ на мой многозначительный взгляд. Напряженная тишина за столом нарушилась мелодичным пиликаньем сотового. Второй совладелец особняка набирал номер.
— Саша!
Антон, единственный настоящий мужчина в этом доме, спешил исправить положение.
— Саша, подойди, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.
Санек откликнулся на зов довольно быстро и нисколько не удивился состоянию почтенного Андрея Викторовича. Глядя на его бесстрастное лицо, я затруднилась сделать правильный вывод. То ли Киреев так часто напивается до свинского состояния, то ли Саньку просто не положено показывать свои эмоции? Так что же, первое или второе?
«Скорее всего, первое. Хотя, может… Да черт с ним — и с первым, и со вторым! Какая мне разница?!» — отчего-то разозлилась я собственным бестолковым мыслям и встала из-за стола, поскольку за пару секунд до меня то же самое сделала моя клиентка. Вверенный под охрану субъект, если уж выражаться точно. Поскольку клиентом — тем, кто платил мне деньги, — является ее папаша, который пребывает сейчас в состоянии крайнего опьянения, или же… Но это «или же» я пока оставлю при себе.
— Женя, не уходите, пожалуйста, — услышала я умоляющий голосок. Лада действительно смотрела жалобно. Все следы злости, появившиеся на ее красивом лице во время монолога Киреева, растаяли бесследно, и оно опять являло собой образец добродушия и учтивости. Только теперь в общий колер добавился оттенок покорной просьбы. — Все же у меня день рожденья! Один напился, вторая уехала. Скоро я одна за столом останусь!
То, что плод союза этих двоих покидает застолье, Лада проигнорировала. По-моему, это ее только порадовало.
— Сейчас, только джемпер накину, — сказала я громко, сама же красноречивым взглядом указала на спину спешащей на второй этаж Кэт. Лада меня поняла и на секунду опустила ресницы, подтверждая это.
* * *— Ну, конвой? — В голосе девочки дерзости и вызова хватило бы на десятерых.
Я обошла молчанием ее вопрос и задала свой:
— Ты сколько отцу клофелина набухала?
— Чего-чего?!
Личико барышни тут же из миленького превратилось в противное. Мне захотелось развернуть Кэт на сто восемьдесят градусов и сделать то, что совершенно упускал из виду ее папаша. А именно — надрать как следует ей задницу!
— Последний раз тебя, дуру, спрашиваю: сколько ты набухала клофелина? — проговорила я таким бесстрастным голосом, словно о погоде спрашивала.
Но через пару секунд не выдержала, поскольку ротик Катьки продолжал глумливо кривиться и отвечать девица мне явно не собиралась. А я терпеть не могу, когда игнорируют мои вопросы. Тем более такая вот сопля!
Я «слегка» надавила пальцами ей на плечо. Есть там одно местечко… как раз туда попал мой большой палец.
— Ты… ты что?! — Девушка изумилась во второй раз. На смену циничной гримаске на лице появилось выражение боли и обиды. Я уже раскаивалась в своем поступке, но искушение оказалось так сильно!
— Ты мне ответишь или пора вызвать «Скорую» твоему отцу? Его увезут в больницу. Возможно, сделают с ним много неприятных вещей. Ты, конечно, обрадуешься. Но, клянусь, он обязательно узнает, кому этим обязан.
— Дура, ничего ты не понимаешь!
Неожиданно большие черные глаза девочки наполнились слезами. Неожиданно — самое верное слово. Поскольку произошло это очень быстро, словно где-то внутри Кэт просто открыли кран! Р-р-ра-з — и хлынуло!
— Ты думаешь, я отца не люблю?
— Н-ну, не знаю, — промямлила я. Да уж, вверенный объект весьма близок к истерике.
— Я не только не люблю его, я его не-на-ви-жу!
Последнее слово было произнесено по слогам свистящим шепотом. Словно девочка боялась, что кто-то подслушает ее признание.
— За что же ты его так?
Я понимала, что говорить на эту тему ей уместнее было бы с матушкой. Хотя кто знает, какие у них отношения? Но поскольку госпожа Киреева сейчас, скорее всего, в Тарасове, рассчитывать на ее моральную поддержку не приходится. Папаня — в коматозном состоянии и выйдет из него благодаря стараниям собственного же чада не скоро. Так что…
— Так за что же ты на отца-то в обиде?
Возможно, психолог придумал бы лучший подход. Но я, к сожалению, не психолог. Потому просто задала тот вопрос, что первым пришел на ум. Правда, старалась вложить в свой голос максимум теплоты и участия.
— Потому что он идиот! Не понимает, что он этой сучке не нужен! Думает, что хитрее! Ха-ха!
Ее смех доказывал, что случилось именно то, чего я опасалась: у девицы началась истерика.
Смех неожиданно оборвался. Теперь девушка очень серьезно смотрела на меня. В глазах еще мерцали слезы, но взгляд был строг и до странности адекватен. И тут я поняла, что меня так поразило в нем — он получился неожиданно каким-то… ну, слишком взрослым, что ли.
— Женя, вы не понимаете, что происходит здесь, в этом доме. Да оно вам и не нужно. Послезавтра в три часа дня мы простимся и больше никогда не увидимся. Наши заботы останутся нашими. А насчет клофелина, — тут на ее мордашку вновь вернулись признаки детства, — если бы я этого не сделала, папаня провел бы ночь с этой шлюхой! Видела, как ее перекорежило?!
— Я видела, что ей не понравились его слова.
— Еще бы! — Мечтательно-злорадный огонек — искорка вдохновения для новых «боевых» действий вновь вернулся к ней. Слезы высохли без следа. — Ладно. — Девочка зыркнула исподлобья и отвернулась. Видно, желание пооткровенничать отхлынуло так же резко, как и пришло. — Поздно уже. Давайте спать. А насчет дозы не волнуйтесь, проверено!
— Ну, коли так, — говорила я вслух, а про себя думала: «Ни хрена себе, вот это ребенок!» — С твоего разрешения, я еще посижу за столом. У человека все-таки день варенья.
— У «че-ло-ве-ка»! — передразнила она меня. Злость на ее милом личике в тот момент была совершенно не наигранной. — Я бы такого человека из папиного пистолета пристрелила! Да и папу заодно с ней!
— А у твоего отца есть пистолет?
— В сейфе в его кабинете. Он сейчас как раз там и дрыхнет.
— А что же его в комнату не отнесли?
— Так ты их спальню заняла. Да и кабинет ближе к холлу, чем остальные комнаты. Думаешь, приятно такую тушу волочь?
— Ах да, — несколько растерялась я и, для того чтобы это скрыть, сказала: — Ну, сейф под кодом, так что тебе убить…
Мой уверенный голос был перебит ее громким смехом. В результате я смутилась второй раз за сегодняшний вечер.
Всплеск веселья продолжался довольно долго, и я начала опасаться, что своим вопросом спровоцировала новый приступ истерики.
— Ой, не могу! — насмеявшись вдоволь, девочка схватилась за живот. — Филипп — и тот, наверное, код знает! Один, пять, двенадцать, пятьдесят девять — день рожденья папика! Но он Филиппу ни к чему!
— А Филипп — это кто? — спросила я.
— Пес. Овчарка наша!
Спасибо, я уже и сама догадалась!
* * *Оказавшись в коридоре второго этажа, я вдруг обнаружила, что дверь в кабинет героя дня чуть приоткрыта. Неожиданно для самой себя я зашла внутрь. Андрея Викторовича определили на обширный кожаный диван, хотя ему сейчас было все равно. Он не рыпнулся бы, даже если бы его просто свалили на пол. Глядя на него, я вполне уверилась, что до утра этот тип проспит точно.
Я уже собралась выйти, как мое внимание привлек сейф. Точнее сказать, несгораемый шкаф с номерным замком. Повинуясь внезапному импульсу, я быстро подошла к входной двери и затворила ее. Затем вернулась и набрала шифр. Пятнадцать, двенадцать, и… пятьдесят девять. Потянула ручку — дверца открылась. Н-да.
Признаться честно, не ожидала, что Катя скажет правду!
Я тупо уставилась на толстую картонную папку с листами бумаги в ней. Внутри шкафа было еще одно отделение и еще одна дверца. Она закрывалась на ключ, который, кстати, торчал в замке.
Сказал А, говори уж и Б! Я повернула ключ и заглянула во внутреннее отделение. Там тоже лежали какие-то бумаги, а поверх всего — тот самый пистолет, про который обмолвилась Катя.
«Ладненько, полюбопытствовала, и хватит!» — одернула я себя и захлопнула сейф. Сначала внутреннюю часть… Словом, оставила все так, как было до моего вторжения.
Однако после эксперимента я невольно задумалась над рассказом Андрея Викторовича во время первой нашей встречи. И опять достоверность его показалась мне, мягко говоря, сомнительной.
Я вышла в общий коридор и притворила за собой дверь кабинета Киреева. Тут же спохватилась и чуть приоткрыла ее. То, что я только что проделала, по идее не нужно совершенно. Но привычка — вторая натура. Пусть останется все так, как было до моего посещения.
