Олег Егоров - Правила игры
— С культурными девчонками лучше всего в театре знакомиться! — в который раз объяснил мне, темному, Журенко. — Или в читальном зале. Но в читальном — хуже! Там старухи библиотекарши разговаривать мешают, заразы! Только курилка остается. А в курилку ходят отнюдь не все, кто заслуживает интеллигентного внимания. Так что вот: два билета в «Современник»!
— На что идем? — спросил я.
— Какая тебе разница? — удивился Андрей. — Не книжки же мы читать собрались! В смысле — не на сцену смотреть! Основная интрига в антракте должна завязываться!
— А все-таки? — не унимался я.
— На «Пигмалиона», — сказал Журенко. — В исполнении этого… который афоризмы пишет… Фамилия у него еще такая лающая…
— Эпиграммы, может? — догадался я. — Валентин Гафт?
— Он! — обрадовался Андрей. — Он и Яковлева там всех играют! Это сейчас в Москве самое модное шоу!
— Ты, Андрюха, не обижайся, — вздохнул я, — но Шоу не жанр, а фамилия автора.
— Я и говорю — один хрен! — подтвердил Журенко. — Главное, от него самые продвинутые тащатся! Наша, словом, публичка!
Так мы с Андреем отправились в «Современник».
От своего названия этот театр давно был гораздо дальше, чем от станции метро. Среди собравшихся на культурное мероприятие у входа стояла стройная девушка с прической, какие можно увидеть теперь лишь на фотоснимках эпохи модерна, времени записных красавиц, схлынувших вместе с первой волной эмиграции.
— Лишний билетик вам не нужен? — спросила она меня. — А то я здешним барыгам продавать не хочу.
— Нужен! — оттеснил меня в сторону Журенко. — А вы одна?
— В каком смысле? — Она удивленно подняла брови.
— В том смысле, что позвольте сначала ваш лишний билетик! — Андрей, когда этого требовали обстоятельства, мог удивить широтой размаха.
Девушка протянула ему билет. Расплатившись за него по номиналу, Журенко разорвал билет в клочья и подбросил вверх:
— На счастье! Теперь давайте знакомиться!
— На счастье посуду бьют, — рассмеялась она и протянула мне руку. — Марина!
— Разве?! — Андрей взял ее под локоть. — Андрей Георгиевич! Очень верные ваши слова! Я как-то за отсутствием средств расколол прабабкину свинью-копилку дореволюционного года издания и обнаружил, вообразите, сорок царских червонцев! Настоящий пример как раз доказывает, что счастье — материя тонкая, ибо…
— А спутника вашего как зовут? — перебила его Марина.
— Александр, — сказал я и тут же поправился: — Саша.
Состроенная Андреем на мой счет зверская гримаса должна была означать примерно следующее: «Не путайся под ногами, свинтус ты эдакий! Оставь надежду всяк со мной ходящий!»
— Вы позволите проводить вас в храм искусств?! — Журенко действовал с присущим ему напором. — Александр, не возражаешь поменяться с дамой местами?
Я слегка поотстал, давая ему определенную фору. Таково между нами было правило, установленное Андреем в одностороннем порядке.
— Батюшка мой, Георгий, служил на лодочной станции в Измайлово и однажды по пьяному делу сжег маломерный флот Москвы, после чего устроился банщиком, — увлекая Марину в прямом и переносном смысле, витийствовал впереди Журенко. — Чистота, Мариночка, стала нашей фамильной чертой! В том числе и чистота помыслов, ибо нравы нынешней молодежи так далеки от правил хорошего тона, что…
И так далее в том же духе. В обращении с женским полом девиз Андрея был: «Буря и натиск».
После первого действия мы с Мариной сбежали от Журенко, так и не досмотрев искрометную метаморфозу из жизни продавщицы фиалок.
В сущности, несмотря на сердечные наши отношения, мне до сих пор о ней мало что известно. Где она живет? Чем занимается? Она сама звонит, сама приезжает и уезжает тоже сама. Наверное, меня это устраивало. Но только до дня вчерашнего. Ее последний звонок фактически имел своей целью подвести меня под пулю наемника. Такова была логика событий. Мой сосед Кутилин побожился, что не перепутал бы голос Марины ни с каким другим. Марину, конечно, могли обмануть или заставить, но как я теперь это проверю, когда не знаю ни телефона ее, ни адреса, ни даже фамилии?..
— Мужчина! Вы не подскажете, как пройти на Главпочтамт?! — На скамейку рядом со мной опустился бомж.
Этот «опустившийся» в отличие от давешнего был самый натуральный. Его набрякшие от бессонницы и беспробудного пьянства веки напоминали еле приоткрытые створки жемчужниц, внутри которых поблескивали матовые горошины.
— До метро и налево, — ответил я.
— Вообще-то мне рублей пять не хватает. — Бомж с надеждой, свойственной беднейшей части обитателей столицы, покосился на банку «Туборга». — Но и три — тоже деньги.
Я отдал ему початую банку и достал из кармана бумажник: «Пусть хоть кто-то сегодня будет счастлив». Пятидесятирублевая купюра произвела на бомжа сильное впечатление.
— Вот оно, самарское чудо! — Бумажка мигом исчезла в недрах его грязного демисезонного пальто. — Дай бог тебе, витязь, жениха богатого!
С этим двусмысленным пожеланием бомж припустил в сторону, противоположную Главпочтамту. А я мысленно вернулся к покойному Ивану Ильичу.
…Через пару недель, отлежавшись после схватки с Шивой и его хлопцами, я снова явился в казино. Не то что б я слишком рассчитывал на получение выигрыша — во-первых, свидетели вряд ли сыщутся, а во-вторых, его законность, учитывая необъяснимое происхождение «золотой фишки», была для меня самого под большим вопросом, — но слабая надежда, подкрепленная любопытством, привела меня в «Медный сфинкс».
Вышибала-стражник с дремучим лицом, обогнув чучело леопарда, двинулся мне навстречу, но его опередил сам «дядя Ваня». Камеры слежения, видимо, были установлены не только в игорном зале. И пока я топтался в дверях, соображая, как представиться, он успел узнать о моем визите.
— Ужель тот самый победитель?! — Он энергично встряхнул мою руку. — Вы исчезли так вдруг! Право, я и не знал, что думать! Между тем долг нашего казино остается в силе. Да-с, уважаемый…
— Александр Иванович, — подсказал я, стараясь попасть в его вежливый тон.
— Очень приятно! — Он кивнул. — Тогда уж позвольте и мне отрекомендоваться. Штейнберг Иван Ильич, управляющий здешним заведением. Но не для всех, не для всех! Только для постоянных клиентов и, равно как вы, избранников фортуны! Прошу за мной.
Скоро он угощал меня в кабинете ароматным кофе, собственноручно приготовленным на противне с горячим песком, как это делается в приличных кофейнях.
Пока он, стоя ко мне спиной, колдовал у мини-бара, я успел осмотреться. Антикварная мебель, редкие гравюры и со вкусом подобранная библиотека на полках говорили о характере хозяина не меньше, чем его старомодные речевые обороты. Здесь явно жил и работал человек, умеющий делать и то и другое.
— Чем-то вы мне нравитесь, — сказал Иван Ильич после завершения кофейного ритуала.
— Учитывая, что мы видимся второй раз, — заметил я.
— И второй раз тоже, — усмехнулся управляющий, — учитывая. Среди всех, кого я знаю — а знаю я многих! — вы, наверное, первый, кто проявляет такую беспечность в денежных вопросах. Или это выдержка?
— Сомневаюсь. — Я поставил чашечку на стол.
— Правильно! — Он прошелся по кабинету. — Правильно, досточтимый Александр Иванович! Не поддавайтесь на грубую лесть! За ней почти всегда дежурит предательство. И тем не менее вы хотя бы в курсе, что по правилам игры на рулетке выигравшая ставка увеличивается в тридцать шесть раз?
— Другими словами… — Я почувствовал, как земля, роль которой в тот момент исполнял ковер, уходит у меня из-под ног.
— Другими словами, — подхватил он, — ваш выигрыш составляет ровнехонько триста шестьдесят тысяч долларов. Прикажете получить?
— Здесь приказываете вы. — Достав из пачки сигарету, я вопросительно посмотрел на Ивана Ильича.
Судя по усмешке, мелькнувшей в его глазах, деланное мое спокойствие его не обмануло.
— Курите, — разрешил он великодушно. — И прежде чем мы расстанемся, сделайте одолжение выслушать меня как можно более внимательно.
Он сел за стол и взял паузу. Я же откинулся на спинку дивана и приготовился слушать. За такую сумму я готов был его слушать до утра.
— Есть люди, — начал Иван Ильич, — которые, без вашего ведома и дозволения на то, включили вас в свою сумасшедшую и смертельно опасную игру. К сожалению, я не имею возможности ни объяснить вам ее сути, ни спасти вас от фатального исхода. А он, поверьте старику, не заставит себя ждать.
Чем дольше я его слушал, тем больше мне становилось не по себе. Управляющий говорил загадками, но говорил, без сомнения, серьезно. Он вообще не создавал впечатления шутника. Вместе с тем во мне зрела уверенность, что он принимает меня за кого-то другого. Но за кого именно, я благоразумно решил не выяснять. Слишком маленький я был человек, чтобы участвовать в чьих-то крупных разборках, и слишком большие были деньги, чтобы ради них не прикинуться временно персоной, рискующей, по мнению Ивана Ильича, вскорости угодить на тот свет.
