Андрей Молчанов - Брайтон бич авеню
Лучший Мишин деловой дружок Боря Клейн умудрился в Америку съехать и теперь по надежному каналу, через одного из фирмачей, клиента Марины, перебрасывал Мише письма, призывая к контрабандным операциям и выражая готовность к любому совместному предприятию. Миша писал другу ответные депеши, однако свойства общего, ибо почвы для кооперации не видел.
За границу Боря удирал в спешке, буквально из-под ареста, а потому остался Михаил хранителем его дензнаков, нескольких бриллиантов и дачи в Малаховке, за писанной на чужое имя.
Миша остро Борису завидовал. И даже попытался однажды слукавить с милицейскими, выскользнуть из тисков, попросив сестру Марину свести его с невестой какой-нибудь заморской, и вроде нашлась шведка одна разбитная, и брала шведка за фиктивный брак всего то пять тысяч в "гринах", но - пронюхали. Незамедлительно заявился Дробызгалов, сказав:
- Что, корешок, на измену присел? Не шути шуточек, Мордаха. С ножом в спине ходишь. И всадят нож по рукоять. Устроится легко, понял? И тот киллер, кто всадит перо в стукача с превеликим своим блатным удовольствием, тут же, родной, на вышак и отправится. Все согласовано будет, рассчитано. Так что...
Вскоре Марина укорила брата:
- Чего ж ты? Струхнул? Зря! Такую телку тебе поставила... Глядишь, и любовь бы получилась потом большая и искренняя... А?..
- Не, - сказал Миша. - Кто я там? Прикинул - не! К тому же, деда на кого оставить? Он же из запчастей состоит...
- То есть?
- Челюсть искусственная, протез, очки, слуховой аппарат...
- Ну и шуточки у тебя...
- Не шуточки, грустный факт. Так что заграница временно откладывается.
- Тогда набивай "зелененьких", - сказала сестрица. - Чтобы там сразу в рантье... А шведок еще найдем. Правда, цены могут вырасти...
- Утроим усилия, - откликнулся Миша.
К полудню, когда Миша расправился с завтраком, пожаловал соратник по промыслу, Гена, живущий в соседнем доме. Гена курировал "Березки", перекупая аппаратуру у ломщиков и кидал.
Толстый, с золотыми фиксами, в простеганном пуховике, сапожках китайского производства с вывернутыми на мыски рифлеными подошвами, в лыжной шапочке... Гена привез видеодеки.
- Только две штуки товара оторвал, Мишенька, - оживленно заговорил он с порога. - Больше не смог. "Ломота" в грусти, перехватить у нее нечего, весь товар люберецкие по дешевке отбирают, рэкет - черный!
Миша был в курсе ситуации. Ломщики, перекупавшие у владельцев чековых книжек аппаратуру и, естественно, надувавшие своих клиентов при расчете, жестко контролировались бандитами, обязавшими продавать товар им и только им по самой низшей рыночной цене. Утаить что-либо от вездесущих рэкетиров было практически невозможно, мошенники, скрежеща зубами от бессилия, несли убытки, и Гена, ранее скупавший по двадцать - тридцать единиц аппаратуры в день, ныне, во времена расцвета рэкета, тоже удовлетворялся случайными гешефтами. Впрочем, не слишком унывая, поскольку переориентировался на "привоз". Его шестерки постоянно пасли публику возле таможни и в международном аэропорту, где ячея сетей мафии была попросторнее.
Провожая словоохотливого Геннадия в гостиную, Миша притворил дверь комнаты деда, мельком успев различить профиль старика, отрешенно сидевшего у окна и пусто взиравшего на стену, где мерно качался длинный бронзовый шток старых часов в застекленном футляре. Что видел дед и куда обращал свое зрение? В прошлое, отсчитанное этими часами, памятными ему еще с детства, - семейной реликвией, пришедшей в дом этот от предков, неведомых внуку Мише и уже полузабытых им, дедом?..
- А я весь в делах, в ремонте, - докладывал между тем Геннадий, опуская коробки с деками на тахту. - Приходи, взгляни, какую себе ванную заделал... Бассейн, пол с подогревом... А то, знаешь, дети ночью пописать, к примеру... часто без тапочек, а кафель-то холодный... Ну, я трубы под него... Теплынь, красота... Кафель финский, как изразец...
- Эт ты верно, - соглашался Миша, доставая из секретера целлофановый пакет с деньгами, рассортированными на тысячи. Каждая - переложена согнутой пополам сторублевой купюрой. - Во, какие бабки даю - одни стольники, - цедил озабоченно, вручая Геннадию есять пачек. - Опустился бы за такие бабки хоть на полтинник, а?
- Да какой такой полтинник? - грустно отвечал Гена, имевший, кстати, кличку Крокодил. - Я этот полтинник всего-то и наживаю... Я ж чего? Я ж только друзьям помогаю, я ж бедный... Это вы - ротшильды!
- Помогаешь... сука... - бурчал Миша беззлобно. - Аферюга.
- Квартирку-то ремонтировать пора, - не обращая внимания на нелестные отзывы в свой адрес, советовал Гена, скептически трогая пальцем выцветшие обои. - Быт все-таки, он, брат... да! Я, хорошо, на первом этаже... вообще тут в подвал дома углубляться задумал... Кегельбан хочу там замонастырить, сауну, барчик... Да, Мишель, чуть из башки не вылетело: антиспидган мне нужен, выручай, - сменил он тему. - Поможешь?
- Триста пятьдесят.
- Чего так люто?
- Ну... триста, хрен с тобой.
- Беру. Когда?
Миша не ответил. Зазвонил телефон. Снимая трубку, он подумал, что производство антиспидганов - приборов, устанавливаемых в автомобилях, дабы фиксировать излучение радаров ГАИ и вовремя снижать скорость, - дело выгодное чрезвычайно. Умелец, инженеришка из НИИ, прилежно собиравший приборчики из деталей с военной приемкой по сто рублей за единицу, трудился на Мишу не покладая рук, перейдя, так сказать, на конверсию. Спрос на продукцию возрастал, и просьба Гены служила тому лучшим доказательством. Прокатился на днях Гена на Мишиной машине по трассе и вот - заело, понравилось. Да и помимо Гены от желающих нет отбоя, ведь импортный антирадар ничуть не лучше и в четыре раза дороже.
- Три "кати"* на стол, и прибор твой, - говорит Миша Геннадию, включая громкую связь.
--------------------
* - Сто рублей (жарг.)
- Михаил? - раздается голос. - Нужен экран, пятьдесят четыре по диагонали, желательно "Грюндик".
- Имеется, - откликается Миша. - Восемь с половиной, хоть сейчас...
- Позже, - отвечают. - Тачку найду, приеду.
Гена аккуратно отсчитывает деньги, кладет их на стол, как было велено.
- А твоя телега где? - спрашивает Миша телефонного собеседника. - Или... с бодуна?
- Чтоб тебе самому не просыхать! - отзывается голос злобно. - Ты знаешь, как подсуропил с антирадаром своим, гад? Тачку вчера мне в лом обратили...
Миша, кашлянув стесненно, оборачивается в сторону Гены. Глазки Гены прикованы к лежащим на столе трем коричневым купюрам. На лице же его - живейшая заинтересованность от разговора по громкой связи, зубы с золотыми фиксами оскалены. Нос настороженно вытянулся...
- Еду по трассе вчера, - повествует голос, - вдруг запел прибор, замигал, хотя ментов - никаких... Ну, я по тормозам инстинктивно. А сзади "Волга" шла, прилично так... Ну и в зад мне... Так что удружил, падла!
- Это не ко мне, - говорит Миша. - Сочувствую, но - не ко мне. Прибор же не соврал, где-то в кустах, а торчали менты... Точно ведь? Как выяснилось впоследствии?
- Ладно, - отвечает голос угрюмо, но мирно. - Где-то к трем буду. Так что - никуда, понял?
- Понял, не горюй, - отзывается Миша. - Главное, прибор остался цел, а тачку к нему докупишь. Привет!
Гена заливается хриплым смехом, топая сапожком по паркету.
- Вот и сэкономил клиент на штрафах, - резюмирует он, не предпринимая, впрочем, попытки забрать свои деньги обратно.
- Н-да, - роняет невпопад Миша и кряхтит двусмысленно, давая понять, что присутствие Гены его уже обременяет.
Данное кряхтение Гена понимает верно, встает с дивана, забирает антиспидган и, желая коллеге выгодно сплавить деки, выкатывается толстеньким, в пуховике, колобком прочь.
А Миша, оставшись в одиночестве, размышляет о Гене. Во-первых, крепнет мысль, что Гену пора сдать в лапы Дробызгалова. Слишком активно Гена суетится в районе. Вынюхал часть Мишиной клиентуры, перебивает заказы... Да, Гену надо сажать. Пусть дооборудует квартирку и отправляется в барак.
По своей же натуре Гена - тип занятный. Прилежный семьянин, соблюдает диету, не пьет, не курит, и зачем ему такое количество средств при наличии двух машин и двух дач - загадка. А средств у Гены много, сие известно Мише доподлинно. Гена занят бизнесом практически круглосуточно, за четвертным наживы поедет ночью в любой конец города, поблажек себе не позволит никаких, а ради чего? Ради голого устремления к пачкам накапливаемой бумаги? Или ради обеспеченного буду его детей? Это для Миши загадка. А может, дело в разнице характеров и степени азарта? Миша куда более ленив, одинок и часто сознается себе, что занимается спекулятивным ремеслом уже чисто по инерции, бесцельно, ведь заниматься больше нечем... Но - не бросить! Среда не выпустит, да и сам он из нее не уйдет, ибо чужим будет в ином мире, где считают каждую копеечку, ходят на службу ради жалкой зарплаты, унижаются перед начальством и занимаются черт знает какой мелочевкой.
У Миши своя компания вольных игроков, где его понимают с полуслова. А помимо компании существует еще Дробызгалов - тоже понятный и близкий, который никаких люфтов не потерпит и если что - шкуру спустит.
