Валерия Вербинина - Самый лучший вечер (сборник)
– А если твой Пономарев не придет? – внезапно спросил Свиридов.
– Придет. – Голос Елены звучал донельзя уверенно, но в глубине души она уже начала сомневаться. И предположила вслух: – Наверное, просто отключил мобильник.
Алексей отвернулся, буркнув:
– Думаешь, он и впрямь захочет снова тебя увидеть?
– Не меня.
– А кого?
– Секрет. – Елена загадочно блеснула глазами.
– Постой-ка! – Алексей насторожился. – Ты намекаешь на ту девушку, о которой ты ему говорила по телефону?
– О, думаю, сейчас она уже точно не девушка, – со смешком ответила жена. – Какая-нибудь подержанная дамочка с тремя разводами за спиной и массой претензий к жизни, которая обошлась с ней жестоко. Но это неважно. С ней я уже договорилась. Она придет.
– Как ее зовут? – быстро спросил Алексей.
– Какая разница? – отмахнулась Елена. – В школе она была жуткой зубрилкой. Все читала книжки и сочиняла стихи. Любопытно будет взглянуть на нее теперь. Так и вижу: дешевые очочки, немытые волосы и платьице из секонд-хенда. Зато мысли – возвышенные, как Гималаи.
– А ты злая, – с улыбкой заметил Алексей.
– Я ее всегда терпеть не могла. Несколько дней назад мне пришлось чуть ли не час уламывать ее по телефону, чтобы она почтила нас своим присутствием, – отозвалась Елена, и глаза ее сузились. – Слышал бы ты, как она со мной разговаривала! Сквозь зубы, как не знаю с кем. Из-за нее мне пришлось всех Григорьевых в Москве обзвонить. Очень бы она мне была нужна, если бы не Антон!
– Думаешь, Пономарев и впрямь клюнет на приманку? – настойчиво спросил Алексей. – А если нет?
Но жена только снисходительно сощурилась:
– Я все рассчитала, Леша. Антон придет. Конечно, пришлось пригласить и остальных, которые мне даром не нужны, но иначе нельзя. Не то он сразу бы догадался, что мы замышляем. Пономарев всегда был очень сообразительный.
Елена улыбалась. Она была в восторге от своей находчивости. В конце концов, никто никогда не узнает… Никто и никогда…
12
Тилинь-тилинь!
– Иду! – прокричала Елена. И распахнула дверь.
На пороге стояла ослепительная незнакомка. Так-так, помыслила Елена, наверное, спутница одного из мужчин… Любопытно, кого? Уж явно не бразильца Рубинштейна – парень точно не процветает, его заработка не хватит даже на бретельку этого вишневого платья красотки, расшитого блестками…
– Э… Вам кого? – на всякий случай спросила Елена.
И тут увидела глаза незнакомки, и всякие мысли о Рубинштейне и его заработках вылетели у нее из головы. Стоящая на пороге перевела взгляд на Леву, Сергея и Николая, которые вышли в переднюю, томясь любопытством.
– Привет, Левушка, – поздоровалась красавица.
Сергей Соколов открыл рот. Бывалый журналист был поражен до глубины души.
– Маша?! – пробормотал он, не веря своим глазам.
– Маша? – повторила ошеломленная Елена.
Лев только руками развел:
– Вот это да. Сдаюсь! Не узнал!
– А я тебя сразу же узнала, – произнесла Маша, входя в квартиру царственной походкой. И Елена, как служанка (по крайней мере, в тот миг именно так она себя и чувствовала), закрыла за ней дверь.
– По голубым глазам? – предположил Лев в ответ на слова Маши.
– Они у тебя карие, между прочим, – мягко сказала Маша. – Здравствуй, Коля. Привет, Сергей. Я не опоздала, Лена?
– Нет.
Платьице из секонд-хенда? Смешные очки? О, умоляю вас…
– Рад тебя видеть. Ты одна? – Журналист смотрел на Машу так, словно видел ее впервые.
– Пока – да, – ответила зубрилка Маша с интонацией королевы, которой наскучили ее поклонники.
Но тут ловко подсуетился Лева. Хитрый Лева предложил королеве руку и сопроводил ее в гостиную. А остальным только и оставалось, что последовать за ними.
– Как твои дела, Лева? – спросила у спутника Маша, с любопытством глядя на него.
– Не жалуюсь, – степенно отвечал Рубинштейн. – В Бразилии имею маленький бизнес, который позволяет мне осуществлять все мои желания. А так как они у меня довольно скромные…
– Не слушай его, – ревниво вмешался ветеринар. Елена смотрела на них, кусая губы. – Он просит милостыню на Казанском вокзале. А Бразилия – плод его воображения.
– Ах, так! – преувеличенно возмущенным тоном воскликнул Лева. – Ведерников, к доске! Ну-ка, покажите нам, как пишется слово «чтобы»!
– Через х, – сообщил бывший футболист, не моргнув глазом.
Все рассмеялись.
– Помню, – продолжал Николай, – как ненормальная географичка любила вызывать нас – по четыре человека сразу, причем всегда с начала списка: «Агапов, Алферова, Ведерников, Выжигин, к доске!» А оценки постоянно забывала ставить.
– И на следующих уроках снова вас вызывала, – подхватила Маша.
– И не говори! Мрак какой-то! – наконец удалось вставить слово Елене, но никто не обратил на нее ни малейшего внимания.
– Да ну ее, в самом деле, – фыркнул журналист. – Как у тебя-то дела, Маша? Работаешь где-нибудь?
Маша улыбнулась. И, к удивлению Елены, сообщила:
– Да. В туристической фирме.
– И какое направление? – Хозяйка дома почувствовала возможность отыграться и не собиралась упускать ее. – Может, мы с мужем захотим воспользоваться твоими услугами.
– Это вряд ли, – отозвалась Маша с безмятежной улыбкой. – Направление не слишком популярное, но на жизнь хватает.
– А как поживают твои родители? – спросил Лев. – Помню, твоя мама готовила такие вкусные пирожки – пальчики оближешь!
На лицо Маши набежало облачко.
– Мои родители больше никак не поживают, Лева.
– То есть? – вскинул брови журналист.
– Автокатастрофа. – Маша сжала губы, лицо ее сделалось непроницаемым. – Обычная история: шоссе было скользким.
– Надо же, как ужасно, – сказала Елена, но и тени ужаса не было в ее беспечном, звонком голосе. – Алеша! Маша приехала! Помнишь, та девушка, с которой мы так дружили.
Ветеринар нахмурился.
– Дружили? – вполголоса повторил он. – Ого!
…– И почему это вас так удивило? – спросил у него Олег Кошкин.
Николай, который рассказывал свою версию случившегося во время вечера, немного поколебался, прежде чем ответить. Но все же сказал:
– Поймите меня правильно, но у Елены никогда не было друзей. Она всегда была слишком себе на уме и много о себе мнила, а люди таких не любят.
Это уже было что-то новенькое. Но Кошкин и не подал виду, что это открытие так его заинтересовало.
– Может, у Елены Сергеевны просто короткая память? – предположил он.
Но Николай упрямо покачал головой.
– Может быть. Но вот что странно: она явно обхаживала Машу. Как будто от той зависело что-то важное в ее собственной судьбе.
13
– Поразительно, – сказала Елена, пристально глядя на ненавистную зубрилку, которая превратилась в совершенно очаровательную молодую женщину. – Просто поразительно. Ты так изменилась…
– Все мы изменились, Лена, – отозвалась ее собеседница безмятежно.
– Наверное, ты права. – Елена криво усмехнулась. – Просто я тебя помню… помню совсем другой. Ты была такая эрудированная девушка… стихи, книжки…
Взгляд Маши стал холодным.
– Я и до сих пор не разучилась читать, если ты это имеешь в виду, – с вызовом ответила она.
– Я так переживала, думая о тебе. – Теперь Елена решилась на откровенную ложь. – Честное слово! Ведь наше время – оно не любит тонких людей.
– Я очень тронута твоей заботой. – В голосе Маши звенела неприкрытая колючая насмешка. – Правда, не понимаю, чем я ее заслужила.
Но Елена не стала распространяться на эту тему. Сказала только:
– Обидно, что мы так долго не общались. – Она заговорщицки улыбнулась. – Кстати, я хотела у тебя спросить: как его зовут?
– Кого?
Елена растянула губы в сладкой улыбке:
– Ну, когда женщина так меняется, она обычно делает это ради кого-то. Разве нет?
– А, вот ты о чем, – протянула Маша. – Его зовут Кирилл.
– Кирилл? И кто он?
– Руководитель моего турагентства, – отозвалась собеседница довольно равнодушным тоном.
– Понятно, – кивнула Елена. – А что же ты не привела его с собой? Или боялась, что я его у тебя отниму?
И Свиридова с любопытством стала ждать, что придумает простушка-гостья. Впрочем, та ни мгновения не колебалась с ответом:
– Видишь ли, Кирилл не любит две вещи.
Маша улыбалась, но глаза ее оставались холодными, и уже одно это должно было насторожить бывшую одноклассницу. Но Елена все же не удержалась от искушения спросить:
– Какие же?
– Шумных сборищ и потасканных баб. – И Маша улыбнулась еще шире и сердечнее.
Лицо Елены сделалось каменным. Тщетно она искала, что бы сказать такого нахалке, чтобы поставить ее на место, но назревавшую ссору прервал подошедший Лев Рубинштейн, который спросил:
– Ну что, все в сборе, можно начинать?
14
«А он ничего, этот мент, – подумала Лариса Обельченко, закидывая ногу на ногу. – Жаль только, что наверняка мало получает, даже если берет взятки каждый день. Во всяком случае, недостаточно для того, чтобы позволить себе такую женщину, как я». Но тут она увидела голубые глаза Кошкина, и на время меркантильные запросы отошли на второй план. Интересно, с неожиданным любопытством задала себе вопрос Лариса, есть ли у него жена? Теперь она была рада, что перед тем, как идти на допрос, как следует накрасилась и заново подмазала губы.
