Последнее испытание - Туроу Скотт
– Доктор Макви, вы по-прежнему хотите воспользоваться Пятой поправкой, чтобы не отвечать на дальнейшие вопросы? – спрашивает Сонни.
Иннис говорит, что хочет побеседовать с юристом, но Сонни отказывается откладывать судебное разбирательство ради этого.
– Прошу прощения, доктор Макви, но до сегодняшнего дня у вас было достаточно времени на то, чтобы посоветоваться с юристом.
– В таком случае я хочу воспользоваться Пятой поправкой.
Произнося эти слова, Иннис выглядит совершенно хладнокровной – чувствуется, что она уже успела овладеть собой.
– Хорошо, в таком случае вы как свидетель будете избавлены от необходимости отвечать на вопросы.
Когда в зал возвращаются присяжные, Сонни объявляет:
– Доктор Макви решила воспользоваться своим конституционным правом не отвечать на дальнейшие вопросы со стороны обвинения и защиты. Дача ею свидетельских показаний закончена, на этом сегодняшнее заседание закрыто.
Говоря с присяжными, Сонни старается сделать вид, будто подобные вещи не являются необычными и происходят постоянно. Но, когда четырнадцать членов жюри выходят из зала, она, глядя на юристов обвинения и защиты, негромко произносит:
– Если живешь на свете долго, чего только не увидишь.
26. Заметки Стерна
После окончания судебного заседания Кирил кипит от ярости.
– Я не могу в это поверить, – то и дело повторяет он. – Просто не могу поверить.
Все, что обрушилось на него за последние пятнадцать месяцев, началось с Иннис и ее сговора с Неукриссами: статья в «Джорнэл», гражданские иски, отзыв УКПМ лицензии на «Джи-Ливиа» и, самое главное, уголовное судебное преследование. Когда Стерн допрашивал Иннис по поводу ее телефонных разговоров, он продумывал свои действия всего лишь на один-два вопроса вперед и потому не мог оценить полную картину, открывшуюся Кирилу во всех подробностях. Вопрос, над которым Стерну еще предстоит поразмыслить: задумала ли Иннис все, что произошло, с самого начала? Или же события сами собой начали развиваться лавинообразно после того, как она из мести решила слить информацию о проблемах с «Джи-Ливиа» своему старому приятелю Питу?
Стерн говорит Кирилу, что все это они могут обсудить в его адвокатском офисе, но Кирил не хочет туда возвращаться. Стерн сразу же понимает, в чем дело – после поездки в суд для передачи защите данных о телефонных звонках Ольга теперь уже наверняка согревает постель в номере отеля при университетском клубе.
– Прошу прощения, Кирил, – говорит Стерн, – но мне необходимо встретиться с вами у меня в офисе. Мы с вами должны поговорить на очень важную тему – наедине, полностью конфиденциально.
Кирил явно поражен жестким тоном адвоката. Мужчины неизменно вежливы и любезны друг с другом. Тем не менее Кирил соглашается и говорит, что приедет в офис Стерна на своей машине. Стерн забирается в «Кадиллак», за рулем которого сидит Ардент. Затем в машину садятся Марта и Пинки.
Захлопнув дверь, Марта крепко обнимает обеими руками племянницу.
– Это в самом деле было просто поразительно. Правда, пап? Так здорово.
– Просто гениально, – говорит Стерн. – Нет, серьезно, Пинки, ты действительно разом изменила ход процесса.
Марта интересуется у Пинки, каким образом ей пришла в голову мысль начать раскапывать информацию о корпоративном сотовом телефоне Иннис.
– Ну тут такое дело. Я знала, что сегодня утром прокуроры будут ковыряться в данных о телефонных звонках Кирила из его офиса. Ну я и сказала Джанелль, придя к ней вчера вечером: «Слушай, ты только прикинь, насколько все было бы лучше, если бы он звонил брокеру со своей корпоративной трубки». Я, как и все, считала, что данные с таких телефонов обнуляются через несколько месяцев. Но Джанелль знала, что детализация, оказывается, хранится в течение четырех лет. И тут меня осенило. Я подумала – ну хорошо, раз уж мы собираем все данные на Иннис, не помешает и эту детализацию тоже достать. Это была просто догадка, – поясняет Пинки, но при этом все так же широко улыбается и просто сияет от гордости.
– Я думаю, – говорит Стерн, – что, как бы то ни было, Кирил должен будет оплатить твои билеты на концерт «Огнедышащего скота».
Все начинают так хохотать, что кажется, будто даже корпус машины начинает слегка раскачиваться. Смеется даже Ардент, который понятия не имеет, в чем состоял смысл шутки.
Подъехав к офису фирмы «Стерн-энд-Стерн», каждый из трех пассажиров отправляется по своим делам. Дожидаясь Кирила, Стерн обнаруживает у себя на столе оставленную Вондрой папку. В ней он находит заметки, сделанные во время беседы с Ольгой в марте. Разговор происходил в тот самый день, когда автомобиль Стерна столкнули с дороги. Старый адвокат долго смотрит на единственную желтую страничку, вырванную из блокнота, и в конце концов вспоминает довольно много интересных деталей – во всяком случае, гораздо больше, чем должен был, если верить прогнозам врача-невролога.
Он думает о том, какие выводы могла сделать Ольга из его вопросов, а затем подходит к окну и, глядя вдаль, на какое-то время забывает обо всем. С тридцать восьмого этажа Морган Тауэрс река кажется синевато-серой. Заходящее солнце чем-то слегка напоминает большое пирожное с малиновой глазурью. Со временем Стерн привык к оттенкам неба и солнца, характерным для округа Киндл, и даже научился по интенсивности того или иного цвета угадывать, упадет ли барометр или же облака, скорее всего, рассеются. В этом, наверное, и состоит ценность опыта, подумал он, что прожитые годы дают человеку способность предвидеть дальнейшие события благодаря каким-то незаметным сигналам, угадывать масштабные последствия малозначительных на первый взглядвещей.
Хотя до этого момента он не думал об этом, теперь Стерн понимает, что его перекрестный допрос Иннис, скорее всего, будет последним подобным допросом в его карьере. Чтобы дать ему возможность сконцентрироваться на заключительном слове и, да поможет бог представителям защиты, на взятии показаний у Кирила, одним или двумя свидетелями, которые еще остались в списке гособвинения, придется заняться Марте. Перекрестный допрос свидетеля обвинения адвокатом – это тонкое искусство, благодаря которому, согласно Конституции, у обвиняемых в уголовном преступлении появляется возможность оспаривать показания, направленные против них. Пока все говорит за то, что последний процесс Стерна войдет в историю юриспруденции как яркая победа, аналогичная победе на одном из турниров Большого шлема у теннисистов. Можно ли придумать более явный знак успеха, чем тот факт, что свидетель обвинения в самый разгар разбирательства вынужден воспользоваться Пятой поправкой, дающей право на молчание? Но Стерн знает и другое, и это останется с ним до конца жизни, – ощущение полной дезориентации и собственной ущербности, которое мучило его поначалу. Это был даже не неудачный удар битой или ракеткой. Он, можно сказать, стоял с битой на плече и пытался понять, в какую игру собирается в данный момент играть. Да, он выбрал подходящий момент для завершения своей адвокатской карьеры. И еще он благодарит Бога и Пинки. Это, можно сказать, случай неожиданного и чудесного спасения – ничего подобного со Стерном никогда еще не происходило.
Ему звонит Вондра и сообщает, что Кирил уже в пути. Стерн усаживается за письменный стол с видом школьного директора, собирающегося отчитать нерадивого ученика. Разговор предстоит неприятный. Когда Кирила провожают в кабинет и он входит, адвокат не встает. Сейчас доктор Пафко снова выглядит веселым и гораздо более энергичным, чем в последние дни. Даже на расстоянии Стерн чувствует, что он совсем недавно, видимо, прямо в дороге, воспользовался лосьоном после бритья – адвокат как-то раз видел флакон в перчаточном ящике машины Кирила. Прежде Стерн не придавал никакого значения тому факту, что доктор Пафко имел привычку то и дело пользоваться одеколоном или чем-то подобным, но теперь невольно обращает на это внимание.
– Я знаю, что вы торопитесь, Кирил, поэтому сразу перейду к делу. Мы с вами должны поговорить об Ольге.
