Игорь Христофоров - Страх
- Та... так тошно, - вместо военного "Так точно" ответил
механик.
- Дай туда ЛОХ! Быстро дай туда ЛОХ! Пусть они сдохнут! Пусть сдохнут все!..
- Дрожжин, не кипятись, - проник в центральный пост новый голос. - Ты же знаешь, что у нас есть ПДУ. У каждого есть. Но даже и без них мы не умрем. Ты же хорошо знаешь, что от ЛОХа не умирают. И три отсека ты не затопишь. Лодка сразу пойдет ко дну...
- Это ты, мех? - подняв глаза к округлой бирке с надписью "КП БЧ-5", под которой теперь сидело качающееся пьяное чудо, потускневшим голосом спросил Дрожжин.
- Я, старпом, я, командир электромеханической боевой части...
- Три минуты до передачи сообщения, - наложились на его голос слова Ларисы.
- Что? - посмотрел на нее Дрожжин и не узнал.
После истерического взвизга и броска ботинком у Дарисы должно было оставаться злым и раздраженным лицо. А перед ним стояла спокойная женщина с волевой складкой возле углов губ. И только волосы, обесцвеченные волосы с предательскими черными корешками у самой кожи, выдавали нервное подрагивание. Невидимый ветер слегка покачивал их, и Дрожжин вдруг подумал, что и у него, наверное, так же подергивается в тике голова. Очень уж замутненным, даже каким-то задымленным казался качающийся из стороны в сторону отсек.
- Три минуты до сообщения, - напомнила она.
- Да-да, три минуты... Три минуты...
Он посмотрел на сизые пальцы механика, обесточившего жилой и оба ракетных отсека и отключившего связь от них, повернулся к углу, который закрывала от него перегородка и приказал этой перегородке выпустить из контейнера к поверхности антенну и только тогда ощутил, что холод уже проник в ноги. Почудилось, что если опустить взгляд, то черные кожаные сандалии будут седы от изморози. Он опустил. Они были по-прежнему черными. И от этого стало еще страшнее.
- Антенна выпущена, - безразличным голосом доложил из угла скрытый перегородкой Связист.
По-чахоточному худющий, похожий одновременно и на монаха-иезуита, и на литературного критика, он с полной отстраненностью от бурь, бушующих в отсеке, сидел в своем уголочке и раз за разом мысленно проговаривал будущий разговор с адмиралом, командиром дивизии.
Он четко представлял, что одним только приходом в каюту, где сидит адмирал-заложник, он уже убьет его. А потом он спросит, приятно ли тому в постели с его бывшей женой, и напомнит, как по-садистски уволил он его без пенсии, хотя Связисту оставалось всего два месяца до срока, когда можно будет назначить пенсию. Наверное, в жизни все это будет не так. Слаже всего месть представляемая, чем месть осуществляемая. Только робот-садист по имени граф Монте-Кристо находил упоение в опровержении этой истины. Вряд ли у Связиста текла в венах графская кровь, но он упрямо думал и думал о встрече с адмиралом и под эти мысли чуть не просрочил время сеанса.
- Ты почему не передаешь? - вопросом напомнила Лариса.
- Есть! - по-военному ответил Связист и на несколько минут забыл об адмирале, к которому год назад ушла от него жена.
21
- Посмотри! - бросил на стол перед Межинским бумагу советник президента по национальной безопасности.
Он опять повысил голос и неожиданно назвал генерала на "ты".
Легкий стыд кольнул его изнутри, но он тут же кашлянул, выбрасывая его наружу. Вытер полные губы платком и ощутил, что получилось. Стыда, даже легкого, не было, а барьер "ты" уже оказался перейден. Теперь с генералом можно было разговаривать, как с солдатом.
"Москва, Кремль, президенту лично. В связи с невыполнением наших требований мы выдвигаем новые. Теперь вы обязаны не только перевести 1 (один) миллиард долларов по уже указанному банковскому счету, но и передать Миусу при посадке в самолет 200 (двести) миллионов долларов наличными. Напоминаем, что в том же самолете с Миусом должны вылететь остальные перечисленные нами заключенные. Надеемся, что после пуска обычной ракеты, который мы произвели безупречно, вы по достоинству оценили наши возможности. На борту нашей лодки еще 13 (тринадцать) ракет. Все они с ядерными боеголовками. Если сегодня к исходу суток Миус и другие не будут освобождены на свободу и отправлены на самолете ( вместе с наличными) за пределы России, то мы нанесем демонстрационный ядерный удар по Новосибирску. При полном неприятии наших требований удару подвергнется Москва. Не доводите до Апокалипсиса, президент. Все в ваших руках. Группа освободителей."
- Группа подонков! - сквозь зубы сказал Межинский.
Его можно было смело отправлять в госпиталь только из-за цвета лица. Ярко-малиновое, оплывшее, оно выдавало, что у его обладатеся верхнее давление не менее ста восьмидесяти. Нижнее ощущалось уже сердцем. Оно ныло и казалось оголенным.
- Что предпринято твоим отделом? - небрежно спросил советник.
Он уже знал содержание беседы президента с Межинским. На этом седом генерале можно было ставить жирный крест. И он бы поставил его уже прямо сейчас, если бы это помогло делу. Но лодка упрямо несла сквозь толщу соленой воды жуткие тринадцать ракет, в камере смертников сидел Миус, а таинственный режиссер, которым вот этот седой генерал считал некоего Зака, все время менял сюжет спектакля.
- Наш отдел... в настоящее время, - Межинский не знал, что происходит в настоящее время. Ничего хорошего не было и в прошедшем времени. Любые слова работали сейчас против него. Молчание, наверно, помогло бы сильнее. Я... я отозвал с севера всех сотрудников отдела. Идет выявление их оргядра в районе Подмосковья. Ориентировочное направление - белорусское. Кроме того, предприняты меры к задержанию членов банды на Сан-Барбузе...
- Тебе больше делать нечего, как разъезжать по курортам, - огрызнулся советник. - Твои агенты, может, будут брать штурмом банк, в который мы переведем деньги?
- Переведете?
- Мне только что звонил президент. Он согласовал свою точку
зрения с премьер-министром. Мы переведем миллиард долларов. И отпустим бандитов на самолете. И дадим уйти лодке. Это будет не самая большая цена за гибель планеты.
Он так и сказал - планеты. Потом подумал и добавил:
- А если вместо Новосибирска они по дурости шарахнут по
Нью-Йорку? Или по Токио?
Ряд выглядел неполным, и он закончил его:
- Или по Парижу?..
- По камчатскому полигону они не промазали, - непонятно зачем решил постоять за террористов Межинский.
- Хоть это хорошо... Американцы уже запросили у нас, почему мы произвели ракетный пуск на один час семь минут раньше заранее объявленного по соответствующим каналам срока. Еле отмазались. А теперь они запрашивают, почему в столь массовом порядке вышли в Баренцево море корабли Северного флота...
- Массовом? - удивился Межинский.
В Главном штабе флота ему минут сорок назад с грустью сообщили, что еле смогли выгнать из баз в погоню шесть надводных кораблей. Один из них потерял ход через двадцать минут, второй успел загореться, потушить пожар и вернуться к причалу. Третий и четвертый не могли выжать больше двадцати узлов. И только эсминец и малый противолодочный корабль типа "Альбатрос" подходили сейчас к предполагаемому месту встречи лодки и того суденышка, с которого террористы давали кодовый генштабовский сигнал пуска ракет. Три торпедных атомохода веером шли на глубине ста метров к проходу между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа. Но американцы вряд ли успели засечь их выход из базы. Авиация, покружив положенное над квадратом поиска, не нашла ничего, кроме рыболовецких траулеров. Хотя, в общем-то, после привычного бездействия нашего флота в базах этот набег на север Баренцева моря мог показаться из космоса атакой на Америку.
- И норвежцы волнуются. Запрос дали по линии МИДа. Им теперь
везде новый "Комсомолец" мерещится, - задумчиво добавил советник
и тут же нервно спросил: - А что по Москве? Что докладывают твои агенты?
- Ищем.
Только сейчас Межинский заметил, что с ним говорят на "ты". И от этого он с раздражением, кровью ударившим в голову, сказал совсем не то, что хотел:
- И не забывайте, что оперативник отдела майор Тулаев находится
на борту лодки.
- Я не верю в майоров, - спокойно отпарировал советник. - Я уже даже в генералов не верю...
- Разрешите идти?! - вскочив, спросил Межинский.
Он готов был одним ударом вмять очки в холеное лицо советника. Но их оправа стоила не меньше ста "зеленых". И Межинский пожалел очки.
Обычно при таких сценах вспыльчивому генералу говорили: "Сядьте". Советник тихим голосом бухгалтера выдавил:
- Идите.
Межинский не сдержался, чтобы на выходе из кабинета не хлопнуть дверью. Красная ковровая дорожка делала кремлевский коридор похожим на поток вулканической лавы. Многие уже погибли в этой лаве. Нога сама стала не на красное, а на зеленую полосу по краю дорожки. Зеленое выглядело травой. От травы нельзя было погибнуть, и Межинский пошел строго по зеленой ленте в сторону президентского кабинета. За полминуты стояния у двери в его голове родился план.
