Игорь Христофоров - Страх
- Зака? - вскинул чернявую голову Четверик. - Вы думаете, его уже здесь нет?
- Из лаборатории дали первые данные по обработке голоса
террориста. Дважды звонил один и тот же человек. Но не Зак.
- Эти умники способны доказать, что это не Зак?
- Способны! - Грудью налег на стол Межинский. - Оказывается могут. Звонил не Зак. У голоса террориста нет раздвоения третьей частотной форманты, - словами эксперта-слухача сказал Межинский, но сказал с таким видом, будто это открыл он один.
- И вы считаете...
- Я уверен, что Зак если не там, то уже в пути. Он слишком уверен
в том, что у них все получится... К сожалению, у них как раз все и
получается...
Телефонный звонок оборвал его начинающуюся речь о способе, с помощью которого Зак мог по поддельному паспорту пересечь прозрачную границу между Россией и, к примеру, Украиной или Белоруссией и раствориться для начала среди городов тесной
Западной Европы, чтобы потом всплыть уже среди пальм Латинской Америки.
- Да, - ответил трубке Межинский и снова превратился в монумент.
Четверику стало холодно. Он почему-то подумал, что лодка сделала еще один залп. Уже ядерной ракетой.
- Есть, - исчез монумент.
Межинский бережно положил трубку и сказал, снова глядя сквозь Четверика:
- Меня вызывает президент. Он в ярости...
20
Больше всего в жизни Дрожжин не любил штурманов и штурманские карты. Он не помнил ни одной прокладки по кораблевождению, которую он в училище сдал бы с первого раза. Дрейфы, течения, невязки, глубины, пеленги, магнитные склонения, астрономические таблицы, смешавшись в голове будущего ракетчика, родили гремучую смесь. Он весь пропитался ею и если даже встречал в жизни хорошего штурмана, не мог сдержать к нему неприязни, как будто бы все штурманы мира составляли единую мафию, решившую извести Дрожжина.
Но еще большим злом казались ему карты. От каждой из них он ждал подвоха. Он не верил, что на них точно указаны глубины, не верил, что именно так, а не иначе направлены подводные течения, не верил, что лодка находится именно в этой точке, а не в другой.
Штурманские карты составляли обычные советские люди, а Дрожжин не помнил хоть что-то из своей жизни, что советские люди делали качественно.
Сейчас он стоял в центральном посту над прокладочным столом, смотрел на сиреневую извилистую линию, обозначающую на карте границу распространения дрейфующего льда, и думал, что только идиот мог на это время года определить здесь границу. Ну откуда картограф мог знать, что лето окажется таким жарким? Границу явно оплавило, сдвинуло севернее, а значит, и минута, когда Дрожжин мог ощутить себя спокойнее, минута, когда лодка уйдет под кромку льда и станет недоступна для надводных кораблей, отодвигалась на час, а то и больше от ожидаемой. А то, что за ними уже выслали ораву противолодочных кораблей, он даже не сомневался.
- Через одиннадцать минут наша очередь передавать сообщение, напомнила из кресла Лариса.
- Что?
- Наша очередь, говорю.
Он вскинул глаза на лодочные часы и опять ожегся о пулевую дыру в них.
- Таарищ камадир, - странным голосом произнес со своего штатного места механик, - паара атбой тр-ревоги аб... бъявить...
- Вы... ты... Ты что, пьян?! - вскрикнул Дрожжин.
- Не трогай его, - мягким кошачьим голоском остановила его
Лариса. - Он хороший спец. Он будет болеть, если не выпьет.
- Я чувствую, вы таких спецов набрали, - огрызнулся Дрожжин.
- Таащ камадир... и-ик, - то ли отрыгнул, то ли икнул механик.
- Таак я обявлю атбой?
- Центральный пост! Лариса! - миной разорвался в отсеке голос Бороды. - Что-то случилось в середине лодки!
Лариса нехотя встала с кресла, нехотя сунула нежные пальчики в бетонные американские десантные ботинки. Зак приобрел их оптом, считая, что так сэкономит на обуви. Легче было договориться с каким-нибудь флотским тыловиком-ворюгой из морской пехоты и закупить полусапожки у него. В морпеховских полусапожках хоть кожа мялась. И потом в самом названии ботинки - скрывалось что-то грубое, мужское. А полусапожки - это уже нечто женское.
- Ну что у тебя? - взяла она из дрожащей руки механика микрофон.
В этой части отсека уже можно было закусывать после знакомства с запахами.
- Отсек, куда мы согнали экипаж, не отвечает! - еще громче
заорал Борода.
Пакетник чуть не разорвало от его голоса.
Лариса болезненно сморщилась от крика и отнесла от губ микрофон. Капель крови на нем уже не было. Наверное, механик стер своими бурыми пальцами. Но она все равно отнесла его подальше от губ, будто только это одно могло уменьшить митинговую громкость Бороды.
- Пошли туда людей, - тихо сказала Лариса. - Выясни. Ты же воевал, знаешь, как осуществляется разведка...
- Люк туда задраен! - бабахнул Борода.
- Дай отбой тревоги, - скомандовал механику Дрожжин.
- Сейчас люки откроют, - лениво произнесла Лариса. - Дрожжин
дал приказ об отмене боевой тревоги.
- Ни в коем случае! - взмолился Борода.
- Почему?
- Я уверен, что там произошло что-то страшное.
- Что ты имеешь в виду?
Дрожжин увидел, как напряглась шея у Ларисы.
- Там была стрельба, - озабоченно доложил Борода. - Скок доложил, что это они усмиряли моряков...
- А вдруг не моряков? - не расслабляя шеи, спросила Лариса.
Дрожжин ощутил, как похолодело внутри. Такой ледяной стужи он не испытывал еще никогда. Откуда повеяло холодом, он не мог даже предположить. Не от будущего ли?
- Отставитьотбойбоевойтревоги! - вскрикнул он предложение в одно слово.
- Ты чего? - обернулась к нему Лариса.
Два крика, Бороды и Дрожжина, сплющили ее голову, оглушили, и она растерялась.
- Дай сюда! - вырвал микрофон из ее пальцев Дрожжин. - Борода, ты слышишь меня?
- Да.
- Сейчас я свяжусь с жилым отсеком по аварийной системе связи. Если не получится, тогда действуй! Ясно?
- Да.
Пальцем Дрожжин притопил кнопку связи с десятым отсеком, и тут же вспыхнула подсветка над кнопкой жилого отсека.
- Дрожжин, с тобой разговаривает преданный тобою экипаж лодки! ворвался в отсек жесткий, пропитанный презрением голос. - Мы объявляем тебе и бандитам-террористам наш ультиматум...
- Кто это говорит? - повернул Дрожжин к Ларисе искаженное ужасом лицо.
Черная полоска усов на нем выравнялась в ниточку. Под нею пульсировала в тике нижняя губа.
- ... ультиматум: вы открываете люк в центральный пост из ракетного отсека и сдаетесь нам безо всяких предварительных условий. Ваша добровольная сдача будет учтена на суде...
- Кто это говорит?
Дрожжин не заметил, что пьяный механик нажатием кнопки уже соединил его с жилым отсеком, и когда тот же голос ответил: "С тобой говорит старший оперативный уполномоченный спецотдела по борьбе с терроризмом майор Тулаев," - холод, так долго скапливавшийся у груди, хлынул по всему телу. От него сразу заныла в висках голова.
- Тобой, Дрожжин, - продолжал уверенный голос, - а также
членами банды Зака нарушено большинство статей главы двадцать четвертой Уголовного кодекса Российской Федерации: статья двести пятая терроризм, по пункту второму, то есть группой лиц по предварительному сговору, - от восьми до пятнадцати лет, статья двести шестая - захват заложника...
- У нас нет заложников, - ледяными, твердеющими губами поправил Дрожжин.
- У вас есть заложники: командир лодки и командир дивизии. А еще пять минут назад в заложниках был весь экипаж...
- Уроды! Они убили Казбека, Скока и остальных! - заорала Лариса. Они...
- Там же, по пункту третьему - от восьми до двадцати лет. Статья двести восьмая - организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем, от двух до семи лет. Статья двести одиннадцатая - угон судна воздушного или водного транспорта...
- Мы не относимся к водному транспорту, - сказал уже как бы кто-то за Дрожжина, хотя на самом деле сказал-то он. Просто уже не только губы, но и язык стали бесчувственными, будто начал действовать обезболивающий укол в кабинете стоматолога.
- Статья двести двадцать седьмая - пиратство...
- За-аткни ему гло-о-отку! - взвизгнула Лариса, сорвала с ноги ботинок и швырнула его в пульт.
Он черным кирпичом ударил по пластику, отлетел в голову Дрожжина и впечатался в его бледную щеку каблуком.
- Ты чего? - обернулся он.
- Затк-х-хни! Затк-х-хни!..
Страшнее голоса из жилого отсека для Ларисы была произнесенная фамилия. Она верила и не верила своим ушам. Час назад она изучала списки экипажа. К нему отдельной строчкой были добавлены две фамилии посторонних: адмирала и какого-то психолога. Фамилию Тулаева она точно не видела. Она не могла ее пропустить. Но страх все равно еще раз потребовал за нее:
- Заткни ему глотку!
- Обесточь отсек, - прошептал куняющему над пультом механику Дрожжин и встряхнул его за плечи. - Ты слышишь?!
- Та... так тошно, - вместо военного "Так точно" ответил
