Пророк - Итан Кросс
– Что он рассказал?
– Правду.
– Очень сомневаюсь, – усмехнулся Акерман.
– Он сказал, что ты со своим отцом убил моих родителей.
– Так и сказал? Интересно… Я сам тогда был мальчишкой и никакого отношения к их смерти не имею. А вот ты ту ночь пережил исключительно благодаря мне. Неужели в самом деле не помнишь, что произошло?
Маркус не сказал в ответ ни слова, хотя прекрасно понимал, о чем говорит Акерман. Он помнил голос в темноте, который помог ему спрятаться, пока родители кричали от боли на первом этаже, помнил, как кто‐то держал его за руку. Он помнил страх и тоску той ночи. Маркус тогда был совсем мал; полузабытые образы, мелькавшие в голове, расплывались, наталкиваясь на внутренний запрет, и никак не могли слиться в единое целое. Он всегда задавал себе вопрос, как случилось, что воспоминания из детства типа похода в зоопарк в Бронксе или на Кони-Айленде, семейных обедов в кондитерской «Маццоли» или пиццерии «Нино» оставались яркими и полными, а та ночь ускользала из памяти.
– Я сам только недавно узнал правду, – продолжил Акерман. – Я ту ночь помнил, но с тобой ее никогда не связывал. Да, был там какой‐то маленький испуганный мальчик в пижаме с ковбоями. Отец приказал мне найти его и привести вниз. Не знаю, что такого проскользнуло в твоих глазах, но это выражение заставило меня найти тебе укрытие. Я спрятал тебя на крыше крыльца под окном твоей спальни, потом заправил твою постель и сказал отцу, что тебя наверху нет. Он кинулся в спальню и обыскал ее сам, однако тебя не нашел. Ты жив только потому, что я тебя тогда спас.
Маркус не знал, что сказать. Рассказ убийцы совпадал с его разрозненными воспоминаниями, хотя новая информация не обязательно означала, что Директор лгал. Он и сам мог не знать всего.
– С чего ты взял, что после той ночи между нами появилась связь?
– Да полно! Думаешь, я прямо сейчас выложу все свои секреты? К тому же нам пока и без этого есть о чем подумать. Как идет погоня за Анархистом?
– До свидания, Акерман.
– Подожди! Я знаю, как можно его найти…
Маркус понимал, что должен нажать кнопку отбоя. Нельзя позволить сумасшедшему дать волю своим фантазиям, да и вообще нельзя поощрять его выходки. И все же любопытство пересилило.
Акерман почувствовал его молчаливое согласие и снова заговорил:
– Если хочешь контролировать человека, нужно знать его слабые места. Кого он любит, чем увлекается? Чего он хочет? Что ему требуется? Что он считает для себя самым важным? Если удастся ответить на эти вопросы применительно к Анархисту, ты сможешь сыграть на его слабостях и заставить плясать под твою дудку. Ну, понял? Для того чтобы пойти таким путем, нужно набраться смелости и перешагнуть через себя. Смелости тебе не занимать. Удачной охоты!
В трубке зазвучали гудки.
Акерман говорил правду. Маркус знал, что особенно дорого Шоуфилду. Придется использовать это знание против убийцы, и сама эта мысль была ему ненавистна.
Он последний раз глянул на счастливые лица и памятные сцены на фотоснимках и набрал номер Стэна.
– Крематорий Стэна слушает. Вы убиваете, мы кремируем.
– Стэн, мне не до шуток. Я должен найти семью Шоуфилда. Они в бегах, однако опыта у них нет. Наверняка они где‐то прокололись и оставили след.
– Хорошо, займусь. Что планируешь сделать, когда найдешь их?
– Похищу и попрошу выкуп.
109
Элеонор Шоуфилд выглянула из окна мотеля «Белмонт» и с тоской подумала о той идеальной жизни, которая осталась в прошлом. Мотель располагался в небольшом здании, отделанном бело‐оранжевой плиткой. На вывеске перед входом, переливающейся синим и белым, бежала реклама: телефоны, кондиционеры, телевизор в номере… Элементарные удобства подавались словно предметы роскоши. Впрочем, посмотрев на фасад мотеля, можно было усомниться в том, что в номерах действительно имеется все необходимое. Внутренние помещения слепили яркой желтизной; на покрывалах красовалась вышивка в виде подсолнухов. Элеонор вспомнила, что похожие покрывала когда‐то в детстве лежали на кровати ее бабушки. В номере витал легкий неприятный запашок, словно в подвале, прошедшем дезинсекцию, однако было сравнительно чисто.
Господи, как низко она пала: радуется, что ее дети будут спать в комнате без тараканов!
Харрисон велел остановиться в «Белмонте», будто заранее планировал бегство. Муж велел ей расплачиваться наличными, однако для Элеонор стало неожиданностью, что номер в подобной помойке будет стоить шестьдесят долларов в сутки. Она никогда не держала в кошельке наличных, всегда пользуясь кредитными картами, задолженность по которым погашала в конце месяца. Пришлось перейти через дорогу и снять деньги в банкомате.
Детям Элеонор сказала, что решила устроить сюрприз на выходные, поэтому они срочно уезжают. У младших особых вопросов не возникло, однако Алисон явно что‐то заподозрила. Вероятно, она предположила, что родители надумали разводиться. Возможно, к тому и шло. Старшая дочь сидела, воткнув в уши наушники, Бенджамин играл на портативной приставке, а Мелани увлеченно смотрела «Дору‐путешественницу» по старому ламповому телевизору. Маленький шпиц, которого Харрисон подобрал на улице, разлегся у девочки на коленях.
На ночном столике неожиданно зазвонил телефон. Элеонор подпрыгнула у окна, так громко вскрикнув от неожиданности, что Алисон вытащила наушники и испуганно уставилась на мать. Элеонор сняла трубку.
– Алло…
– Это я. У вас все хорошо? Без приключений?
Услышав голос Харрисона, она сначала почувствовала облегчение, однако мелькнувшее было чувство тепла и безопасности быстро исчезло. Элеонор едва сдержала рыдания. Когда они рассчитывались в конторе мотеля, по телевизору шел репортаж о ситуации с заложником в «Шоуфилд секьюрити ассошиэйтс». Элеонор услышала страшное: подозреваемым был ее муж, – и даже не сомневалась в том, что это правда. В глубине души она всегда чувствовала неладное и теперь винила себя за то, что ничего не предприняла раньше. Вся их совместная жизнь оказалась ложью.
– Элеонор, ты меня слушаешь?
Сняв телефон со столика, она ушла с ним в ванную, выложенную ядовито‐зеленой плиткой, и плотно прикрыла дверь. В ванной воняло хлоркой.
Муж помолчал в трубку, прежде чем заговорить снова.
– Ты видела новости?
– Да… Сказали… сказали, что ты – Анархист, что тебя ищут в связи еще с десятком убийств.
– Прости, Элеонор. Жаль, что тебе пришлось это услышать.
– Иначе ты продолжал бы мне лгать?
– Нет, я хотел рассказать тебе сам, и ты бы все поняла.
– А что тут понимать, Харрисон? Ты убийца! Как ты мог…
– Дело в том, что я родился без души…
В его голосе звучала боль.
Слова мужа потрясли Элеонор. Харрисон поведал ей о насилии, которое перенес в детстве, и все же она никогда
