Кевларовые парни - Михайлов Александр Георгиевич

Отбывая последний срок в лагере, Сокирко до зубной боли (в буквальном смысле — более крутая «кувалда» из молодых да ранних вышибла ему четыре передних зуба) осознал порочность известной пословицы «Сила есть — ума не надо». Он понял, что сила — явление временное, а ум… Задумавшись над этим парадоксом, Олег Иванович начал меньше полагаться на бицепсы и кулаки, а больше работать серым веществом. По прошествии некоторого времени стало очевидным, что он не так глуп, а его реальные шансы в этом мире значительно увеличились. Отсутствие каких-либо сдерживающих факторов существенно расширяло поляну для игры, и незаметно для себя Сокирко выдвинулся в сферы, еще вчера им самим осуждаемые.

Вырученные от криминального бизнеса деньги стали обращаться во благо, то есть попросту пускаться в дело. Пройдя курс молодого бойца в сфере внутренней торговли, Сокирко всерьез взялся за внешнеэкономическую деятельность.

Мелочиться не стал. Посмотрев на суетливую деятельность российских челноков, он с ходу отбросил этот бизнес. Даже если взять его под свой жесткий контроль, больших дивидендов он не сулил. Выбрав из молодой криминальной поросли людей смышленых, Кувалда, как мудрый японец пятидесятых годов, стал собирать идеи. Несмотря на то, что многие из этих идей были бредовыми, как сама эпоха в России, он не отбрасывал и их. Несколько раз сортировал состав своих советников, пока не остановился на круге лиц и образованных, и в меру циничных, и смелых, способных на риск. Новое время великих реформ привело в криминальную сферу людей одаренных, знающих, умеющих думать. Именно свежим умом молодые шакалята существенно потеснили старых авторитетов. Не считаться с этим и не использовать их было бы неосмотрительно. Да и небезопасно.

К сожалению, некоторые сферы, наиболее прибыльные, были для Сокирко закрыты. Бывшая партноменклатура прочно держала монополию на нефтепродукты, кредитно-финансовую деятельность. Облизнувшись, Кувалда решил копья попусту не ломать и не рисковать. Однажды в ресторане «Космос», где он обедал, случай свел его с новым русским, давно покинувшим Россию и делавшим бизнес в Германии. Подвыпивший и бравирующий перед своим земляком господин в особо циничной форме довольно популярно изложил ему наиболее прибыльные виды бизнеса.

Среди них: торговля мозгами (организация нелегального выезда из России ученых-секретоносителей), реализация на внутреннем рынке фальшивой иностранной валюты, вывоз (желательно легальный) редкоземельных элементов, контрабанда предметов культуры и искусства и прочее. На последнем месте стоял наркобизнес как явление опасное и общественно порицаемое.

Наглый тип, запанибрата державшийся с незнакомым ему человеком, явно нарывался на неприятность. Охранник Кувалды не раз намекал взглядом на необходимость приведения туриста в чувство. Однако Олега Ивановича что-то останавливало.

Все, что говорил подвыпивший соотечественник, было крайне интересным и необычным. Перебирая в голове статьи Уголовного кодекса, Кувалда невольно приходил к мысли, что все изложенное, за исключением открытой контрабанды, не так уж и страшно. Более того, если иметь в подкорке фамилию хорошего адвоката, почти безопасно. Подрасстрельных статей не было, а остальное…

Всю обратную дорогу Сокирко пытался максимально закрепить в памяти услышанное. Во время очередного банного дня, под пивко и свежих раков, он поделился с корешами чужими мыслями, естественно, выдав их за свои.

Мысли были изложены сумбурно, но смысл их не ускользнул от людей бывалых, а потому неглупых.

Следующую неделю «советники» внимательно продумывали все, что было изложено Кувалдой. Основное внимание уделялось проработке юридических аспектов, выявлению пробелов в законодательстве, изучению проектов готовящихся нормативных актов. Группа экспертов была заслана в Институт государства и права, дабы в будущем не нарываться на неприятности с зарубежным законодательством.

Любая из высказанных тем требовала изучения рынка возможных будущих услуг и, самое главное, объектов, с помощью которых или благодаря которым можно было бы осуществить проект.

После несложного для этой среды исследования были получены сведения о существующих фирмах, специализирующихся в нужных областях. Кое-кому в этих фирмах были заплачены небольшие суммы, — и на руках у команды Кувалды появились учредительные документы, копии договоров, различного рода переписка, облегчающая обзор. Впоследствии, оценивая собственную работу, проведенную в рекордно короткие сроки, эксперты Сокирко с удивлением констатировали, что вполне могли бы вести государственное хозяйство на более высоком профессиональном уровне, чем нынешний госаппарат. Проведя собственный анализ, они невольно вышли на конкретные ключевые фигуры в самом аппарате, так и или иначе способные содействовать осуществлению общих планов.

Были выяснены размеры их окладов, которые оказались смехотворно малы. Наряду с этим выяснилось и много других любопытных обстоятельств. Несмотря на о-о-чень небольшие оклады, эти должностные лица жили о-о-чень неплохо.

Дачи, приватизированные у государства за гроши, машины, приобретенные на чужие фамилии, обучение детей за границей, систематические поездки в круизы, отдых «за бугром» и прочее дали основания, и немалые, полагать, что все не так чисто, как представляется на самом деле.

По своим каналам люди Кувалды узнали и прейскурант услуг, негласно существовавший в этой сфере. Удивительно, что чиновники брали нагло, но мало… Вот уж поистине: крали вагон спирта, спирт продавали, а деньги пропивали…

Сравнивая прейскурант с реальным ущербом, который наносился государству, эксперты Кувалды качали головами, вот уж — «умом Россию не понять».

Когда с их выкладками, характеризующими переходный демократический период, познакомился сам «командарм», в нем проснулось чувство ущемленного патриотизма. «Удавить сук!» Кувалда впервые до такой степени почувствовал себя гражданином своей страны, что готов был вступить в компартию. Однако, вспомнив, что большинство упомянутых в записке деятелей были ранее номенклатурными работниками, которые как раз Кувалду и сажали, решил остаться беспартийным. Но в порыве негодования взял на вооружение лозунг Нестора Махно: «Бить красных, пока не побелеют, бить белых, пока не покраснеют».

Изучив на досуге все, что добыли и принесли его «доценты» и «профессора», Сокирко решил провести независимую экспертизу. Такой эксперт был ему известен.

Папку с материалами по его поручению передали некоему лицу с почти марксистской фамилией Энгельсгард.

Это было сделано так стремительно, что один из приближенных Сокирко, уже давно работавший на два, а если считать фирму «Рецитал», на три фронта, не успел сделать копии. Получить теперь эти материалы без риска было невозможно.

У Котелкина шла голова кругом. Впервые в его практике пришлось заниматься делом с таким количеством слагаемых. Число кровавых разборок, так или иначе с ним связанных, составляло критическую массу. И создавалась впечатление, что это еще не вечер. Работая со своими коллегами, расследующими другие дела, в том числе и в отношении Сухого, Котелкин сумел наладить систему «перекрестного опыления», позволяющую оперативно и четко обмениваться любой информацией, касающейся Нефедова, Кузина и Логинова.

С этими тремя в принципе было все ясно, вина и обстоятельства преступлений доказаны, но мотивы убийств, заказанных Чифановым, все-таки требовали прояснения. Ведь если смерть Вахи была хоть чем-то мотивирована: развалил сделку по продаже радиоактивных материалов оружейного назначения, поставил под угрозу срыва дальнейшую перспективу этого дела, — то с Энгельсгардом… Ну хорошо, нужна папка. Но убивать зачем? Папку можно выкупить, украсть, можно скопировать документы, в конце концов.

Что-то не складывалось. Ломая головы, Котелкин с Соколовым все чаще приходили к выводу, что Энгельсгард был не так прост, как это казалось поначалу. И эта загадочная непростота не давала покоя, а невозможность разгадать ребус вызывала почти физическое ощущение изжоги и беспомощности. Что сделал Борис Семенович, чтобы стать обреченным?..