Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив
— Ты можешь устроить мне сегодня встречу с Мариной?
— Так ведь ты сказал, что она и так доставила тебе массу беспокойства, — улыбнулся журналист.
— Пусть еще доставит, — мрачно отозвался старый полицейский.
Они увиделись в тот же вечер, перехватив ее у театра после спектакля. Было около полуночи. Публика толпой высыпала из театрального подъезда, а когда улица Христоса Ладаса почти опустела, появились и актеры. Марина Розину вышла одна и стала ловить такси.
— Вон она, — сказал Макрис и направился к девушке.
Бекас наблюдал за ними на расстоянии. Что-то сказав Марине, Макрис взял ее под руку и повел к Бекасу. В ее глазах бывший полицейский заметил тревогу, смешанную с надеждой.
— Представления излишни, — весело произнес Макрис. — Вы уже знакомы. Пойдемте куда-нибудь поужинаем.
— Только чтоб было тихо, — как всегда сердито, сказал Бекас.
Он твердо решил, что не даст волю своим эмоциям, которые, по его мнению, могли только помешать делу.
За ужином в тихом ресторанчике, в одном из переулков, выходящих на улицу Патисион, Бекас почти не раскрывал рта. Журналист тщетно старался разрядить обстановку. Только когда ужин закончился, Бекас ворчливо спросил молодую актрису:
— Вы продолжаете настаивать, что все, о чем вы сообщили мне в прошлый раз, правда?
— Клянусь в этом.
Она смотрела так, как будто от него зависело — жить ей или умереть.
— Когда вы в последний раз отправились в Сунион с Дендриносом, как он объяснил эту поездку?
— Сказал, что жена звонила и хочет его видеть.
— Когда он вам это сказал?
— Когда приехал за мной в театр.
— И вы хотите, чтобы я поверил, что Дженни Дендрину пригласила мужа к себе в два часа ночи?
— Однако же это так, — сказала с отчаянием в голосе молодая актриса. — Я понимаю, что это выглядит неестественно и поверить трудно, но все так и было.
Макрис не вмешивался в разговор, но с удовольствием подметил, что Бекас ищет новые аргументы, чтобы опровергнуть слова малышки, а это хороший признак. Если бы старый полицейский был абсолютно уверен, что она лжет, он не стал бы продолжать этот разговор. Макрис хорошо изучил своего друга.
— Значит, он собирался встретиться с женой в два часа ночи?
— Да. Мне тоже это показалось странным. Но она сама назначила время.
— И как она это объяснила?
— Сказала Ангелосу, что в этот вечер принимает у себя каких-то знакомых и не хочет, чтобы они его видели. А к двум часам ночи они должны уйти.
«Все выглядит очень правдоподобно, — думал Бекас. — Либо она говорит правду, либо тщательно подготовилась к разговору».
— Почему вы поехали вместе?
— Ангелос попросил меня об этом, — сказала она и, покраснев, добавила: — Мы не хотели терять ночь.
Она бросила взгляд на Макриса, как будто ища поддержки; тот ей улыбнулся. Лицо Бекаса оставалось бесстрастным.
— И вы отправились с ним?
— Да. Я осталась ждать его в машине. Он быстро вернулся.
— И что сказал по возвращении? Учтите, то, что я вас расспрашиваю, еще не значит, что я поверил.
Девушка умоляюще взглянула на него.
— А что мне сделать, чтобы вы поверили?
— Говорить правду.
— Но я и говорю только правду. Ангелос вернулся рассерженный. Я спросила, что случилось, а он говорит: «Мне никто не открыл, и свет был потушен. Я отпер своим ключом, побродил в темноте по дому и ушел. Черт возьми, ведь она же сама просила меня приехать в такой час!»
— А как он сам объяснял это? — спросил Бекас.
— Он ничего не понял.
— Но он должен же был хотя бы попытаться как-то это объяснить.
— Сказал, что, вероятно, она все подстроила нарочно, чтобы его унизить.
— Он сам вам это сказал?
— Да. Она была странная женщина. Даже если бы Ангелос не встретил меня, он все равно бы от нее ушел.
— И это он вам сказал? — спросил Бекас с иронией, которую Марина в своем отчаянии и не заметила.
— Да. Она его мучила. Бесконечные попреки насчет его бедности и патологическая ревность.
— Разве у нее не было повода? — холодно произнес Бекас.
— Да она ревновала его не только к женщинам. Когда они куда-нибудь шли, на него все вокруг обращали внимание. Прислуга любила «хозяина», а «хозяйку» боялась. Их общие друзья и знакомые — все любили его, а не ее. — В глазах у нее блеснули слезы. — Он добрый, честный, благородный. Она ему завидовала.
Девушка быстро вытащила из сумки платок и вытерла глаза, как будто стыдилась своих слез.
«Да, ее горе впечатляет, — подумал Бекас. — А может, она заранее его отрепетировала?»
— Простите меня, — сказала молодая актриса.
Макрис поерзал на стуле и посмотрел на Бекаса, как бы говоря: «Мы пригласили девочку не для того, чтобы ее мучить».
Бекас притворился, что не заметил этого взгляда. И тон его сделался еще суше. (На самом деле это была самозащита. Он чувствовал, как красота, нежность, естественность этой девушки производят на него все большее впечатление.)
— Ваш друг позвонил в дверь, ему не открыли, и он ушел? Так было дело?
— Да.
— Что, прямо сразу?
— Нет! — сказала девушка. — Он сначала обошел дом. Надеялся увидеть свет в комнатах прислуги.
Она или абсолютно искренна, или одна из самых ловких притворщиц, каких ему доводилось видеть. Именно так описал поведение Дендриноса Апостолис.
— Из Суниона вы вернулись к вам домой?
— Да. — Она снова покраснела.
— И ваш друг ушел от вас утром?
Макрис опять бросил на Бекаса укоризненный взгляд.
— Он поехал к себе в гостиницу.
— Почему он жил в гостинице?
— Потому что у них с женой все было кончено. Оставалось только оформить развод.
Марина замолчала в ожидании нового вопроса. Но Бекас, кажется, закончил. Намеренно неторопливыми движениями он достал пачку сигарет и закурил. За столом наступило неловкое молчание. Журналист открыл было рот, но Бекас его опередил.
— Может, вам бы я и поверил, но Дженни Дендрину мне рассказала, что и ее супруг, и вы сами просили ее о встрече, а в ее пользу свидетельствует сама ее смерть.
Он умолк, глядя в ее полные горечи глаза.
— Но, клянусь вам, я говорю правду! — почти выкрикнула она.
— Даже если я вам поверю, это все равно не принесет пользы господину Дендриносу.
Марина смотрела на него непонимающим взглядом.
— Допустим, вы говорите правду, но тогда остается только одно объяснение…
— Какое? — спросил Макрис.
— Значит, Дендринос лгал не только следователю, но и мадемуазель Розину ввел в заблуждение.
Девушка сделала протестующий жест. Журналист остановил ее, схватив за руку.
— Для чего он стал бы ей лгать?
— Причина та же. Чтобы оправдать свой визит к будущей жертве.
Слово «жертва» сделало свое дело — за столом воцарилось гробовое молчание.
— Прости меня, — сказал наконец Макрис. — Но мне твоя догадка не кажется удачной.
Ее не находил удачной и сам Бекас. Но он считал своим долгом продолжать защищаться, хотя в глубине души понимал, что побежден.
— Можно спросить почему? — с вызовом произнес он.
— Одно из двух: или ты считаешь, — он ободряюще взглянул на девушку, — что Марина — соучастница преступления, или веришь ей. А если она говорит правду, тогда и Дендринос говорит правду.
— Ты не объяснил почему.
— Потому что Дендринос, если он действительно намеревался убить жену, отправился бы на это дело один, без Марины. Какой же убийца захочет иметь при себе свидетеля, если можно этого избежать?
— А если свидетель — свой человек?
— И в этом случае тоже, — заявил журналист.
Девушка поглядела на Макриса с благодарностью.
Во время разговора Бекас явил собой олицетворение ослиного упрямства, не без удовольствия отметил его друг. Макрис хорошо знал, что когда старый полицейский был в чем-нибудь уверен, то казался спокойным и покладистым, и это всегда обманывало противника, который начинал преждевременно радоваться своей победе. Но если Бекас терял почву под ногами, он становился агрессивен и порой даже груб.
И Макрис подмигнул Марине. Девушка выглядела очень запуганной.
— Значит, мадемуазель хочет любым способом заставить нас поверить, что ее дружок не убивал?
— Но это правда, господин Бекас!
— Прекрасно! Может, ты скажешь нам, кто́ убил?
Макрис улыбнулся. Бекас перешел на «ты» — вот еще одно доказательство, что ему далеко не все ясно, что он намерен продолжить расследование.
— Нет, я не знаю!
— Ах, не знаешь! — Голос стал еще враждебнее. — А может, все-таки подозреваешь кого-нибудь?
— Нет.
— Дендринос говорил с тобой о жене?
Грубость Бекаса окончательно сбила с толку молодую актрису. Макрис под столом незаметно пожал ей руку.
