Фридрих Незнанский - Лекарство для покойника
– Но чьей же идеей было убийство Богачева? – настаивал немец. Очевидно, ему очень не хотелось, чтобы – идеей Вульфа.
Фиг тебе, подумал Турецкий, не дождешься, патриот хренов.
– Пока определенно не знаем. Возможно, и Вульфа, когда он понял, что уговорить Богачева придерживаться кабального договора больше не удастся. Так сказать, послушный Богачев – мертвый Богачев. Опять-таки, может быть, в этом его убедил Веллер. А с другой стороны, может, убийство и вовсе не планировалось? Может, Веллер лишь должен был выкрасть документы? А наткнулся на Богачева…
– Ну да, – засомневался Реддвей. – Зачем ему тогда вообще было лететь в Крым? Почему эти документы не мог украсть Виктор Гукк?
– Тоже верно, – согласился Турецкий. – Но и у меня к вам вопрос, – обратился он к поляку. – Помните, пару недель назад у вас в Варшаве застрелили трех бизнесменов-фармакологов? Ну, на Маршалковской?
Поляк кивнул.
– Что-нибудь уже известно по этому поводу?
Поляк вдруг немного засмущался:
– Да как вам сказать… Есть определенные улики, указывающие на криминальную группировку из Москвы. Бабушкинскую, если не ошибаюсь.
Вечером 22 сентября он приехал в «Махаон» в сопровождении двух мужчин. Один совсем молодой, ему явно не было и тридцати, зато другой был старше его не меньше чем на тридцать лет. Тем не менее в этой странной парочке было нечто общее.
– Это еще что значит? – удивился Лапин.
– Разгадка похищения вашего сына, – сказал Турецкий. Знакомьтесь: светила отечественной науки. Антон Сергеевич Швейцер и Биллялетдинов, просто Раф. Доктора наук и прочая, и прочая, и прочая. Это они работали на Карамышева, создавая дешевые отечественные лекарства. О киднеппинге они, конечно, и не подозревали. Просто для проведения серии решающих опытов им были нужны в огромном количестве западные аналоги будущих лекарств. А хитроумный Призер достал лекарства, предварительно забрав у вас сына.
Используя их в качестве второстепенного сырья для синтеза новых медикаментов, Швейцер и Биллялетдинов, словно еще в середине задачи, подставляли под неизвестные иксы заветные числа. Применяя в своих опытах уже существующие лекарства, наши ученые пошли по пути наименьшего сопротивления и неожиданно получили искомый результат.
Лапин кивнул.
– Понимаю… Они словно читали детектив, предварительно заглянув на последнюю страницу.
– Точно! – обрадовался Биллялетдинов. – Но все равно мы были внимательны к деталям и нюансам. И очень скоро это все поймут на собственной шкуре. Как только будут болеть и будут лечиться. Вот вы, например, – он обратился к Лапину. – Вы очень бледный. Вы чем-нибудь больны? Что у вас болит?
– Идите-ка отсюда! – вспылил вице-президент «Махаона».
Эпилог
– Саня, дверь закрыл? – спросил Грязнов.
Турецкий вяло махнул рукой, дескать, на кой черт. Грязнов также вяло махнул в ответ: дескать, ну, как знаешь.
"День рождения Солонина праздновали, как четыре недели назад, в кабинете Турецкого. Пили молча, закусывали тоже без особых разговоров. Турецкий думал, что он после такого сумасшедшего месяца – беспрерывных допросов и телефонных разговоров – с удовольствием помолчит до нового года. А может, и до следующего тысячелетия, оно не за горами.
Подарков по случаю дня рождения Солонину решили не вручать, после того как он получил два конверта. Один из Питера, из Эрмитажа – в нем лежала пластиковая карточка – вечная контрамарка, действующая в течение жизни г-на Солонина и распространяющаяся на его потомков.
– Ну что ж, – серьезно сказал Солонин, – значит, надо заводить. – И распечатал второй конверт. И чуть не упал со стула.
Все с любопытством засунули туда свои головы, но, кроме нескольких рядов иероглифов, ничего не увидели.
– П-приглашают в Китай, – заикаясь, сказал полиглот Виктор.
– На кой черт ты им сдался? – удивился Грязнов. – Хотят разводить высоких блондинов?
– Зовут преподавать… – Тут Виктор еще раз заглянул в конверт: «русское боевое искусство». – Сверху на конверте было написано: «CHAINA. SHAO LIN».
Все помолчали, решая для себя, верить или нет.
Турецкий только что вернулся из центрального офиса «Махаона», где по просьбе Лапина присутствовал на оглашении завещания Богачева.
Выяснилось, что все акции Богачева (контрольный пакет) переходят к его дочери. А жена даже не была акционером! И она теперь не могла стать и финансовым опекуном юной миллионерши. Эти функции будет выполнять Борис Борисович Ясень. У Кати немедленно случился нервный срыв. И она тут же уехала лечить его на Фиджи в компании ну очень юного молодого человека.
– И еще кое-что. – Турецкий немного замялся. – Богачев, оказывается, был знатный меломан… Короче, в его завещании упомянута музшкола, где учится его дочка и где моя Ирка преподает. Что-то вроде полумиллиона долларов.
Грязнов откровенно заржал:
– Не зря тебя, значит, от следствия отстраняли. Урвал все-таки кусок!
– А я догадываюсь, откуда кто-то мог знать о выезде Кадуева из тюрьмы, – тусклым голосом сказал Солонин. Видно, чеченец даже мертвый все еще не давал ему покоя. – Меня ведь начальник управления просил вызвать его на допрос прямо в МВД…
– Да ну их всех к черту, – прерывая его, неожиданно резко высказался Меркулов и решительно разлил оставшийся коньяк по емкостям. – Сексотов и их начальников!
Тут открылась дверь, и в дверном проходе образовался Генеральный прокурор. Компания застыла с рюмками в руках.
– Ага! – сказал Генеральный прокурор.
