Полина Дашкова - Образ врага
Пятнадцать лет назад, когда Харитонову поручили разработку агента Штази, аспиранта МГИМО, он почти сразу почувствовал, что этот молодой человек очень далеко пойдет.
За Штази вообще и за молодым перспективным агентом Майнхоффом в частности стояло много всего. Западная группа войск, расположенная на территории ГДР, представляла собой совершенно особую структуру. Внутри этой прогнившей, развращенной структуры происходили сложные процессы. Дерьмо бродило и переваливалось через край, словно кто-то кинул палочку дрожжей в отхожее место. Бойкая торговля оружием, поставки наркотиков в воинские части, секретные базы, на которых осуществлялась подготовка арабских террористов, чтобы потом с их помощью контролировать ситуацию на Ближнем Востоке.
Оружием торговали, как помидорами на рынке. Часто посредниками при продаже крупных партий становились агенты Штази. Таким образом они не только зарабатывали деньги, но получали нечто большее – компромат на высоких чинов Советской Армии, ГРУ и КГБ.
Сотни новеньких автоматов Калашникова, противотанковых и противопехотных мин и прочего добра нелегально, при посредничестве Штази, переходили из рук доблестных советских воинов в руки крупных террористических группировок.
По непроверенным данным, Майнхофф был связан с западногерманскими и французскими неофашистами, с Ирландской революционной армией (ИРА), с турецкой неофашистской организацией «Серые волки», с исламскими фундаменталйстами, с арабским «Черным сентябрем», даже с «Красной армией Японии».
Список был длинным. Казалось, весь террористический «бомонд» планеты окутан сетью связей этого молодого немца. Харитонов не сомневался, что по крайней мере три четверти информации – блеф. С Майнхоффом произошло вот что: он был агентом, но так глубоко внедрился в бандитские круги, что застрял там надолго и всерьез. Он как бы вошел в роль, а выйти из нее уже не удалось.
У Майнхоффа имелась черта, совершенно лишняя для человека его профессии. Он был яркой независимой личностью. А агент должен всегда оставаться серым пятном. Агент должен быть скромным и обязан подчиняться.
Однако свой врожденный «изъян» Карл с лихвой компенсировал высоким интеллектом. Он не желал никому подчиняться и давно бы погиб, если бы не был таким умным и хитрым. В результате вокруг него, как снежный ком, накручивались самые невероятные слухи и мифы. Некоторые из них он сам распространял, то ли забавляясь, то ли издеваясь над кем-то.
В далеком восемьдесят третьем году майор Харитонов работал в так называемом «жидовском» секторе.
Он занимался израильской организацией Сахнут, которая развернула на территории СССР весьма активную нелегальную деятельность.
Агенты Сахнут не только помогали советским евреям, пожелавшим выехать на историческую родину, но и всячески подогревали это желание в тех, кто еще колебался. Они переманивали крупных ученых, в том числе и засекреченных, устраивали нелегальные побеги из страны, подделывали документы, выкрадывали печати и штамповали их на паспорта. В ход шли не только деньги и обещания светлого будущего на земле обетованной, но и запугивание, разжигание антисемитизма, распространение слухов о предстоящих еврейских погромах. Именно Сахнут стоял в качестве одной из добрых фей-крестных у колыбели национально-патриотического общества «Память».
Казалось бы, КГБ не должен был препятствовать еврейской эмиграции. «Да пусть хоть все уедут, воздух чище станет», – говорили в кабинетах, в курилках и в столовых. Говорили вполголоса, интимным шепотком, однако так, чтобы другие слышали. Антисемитизм считался хорошим тоном. Он не выходил из моды. Сами по себе цели сионистской организации Сахнут вовсе не противоречили внутренним убеждениям большинства сотрудников КГБ вообще и «жидовского» сектора в частности. Проблема состояла в другом. Уезжать или не уезжать советские евреи должны были не по собственной прихоти, не по воле некоей израильской организации, а с высочайшего соизволения главных органов советской страны.
Агенты Сахнут тщательно отлавливались и судились за шпионаж и подрывную деятельность. Из материалов, поступивших к Харитонову, следовало, что агент Штази Карл Майнхофф связан с агентурой Сахнут в Москве. Цепочка была сложной и непостижимой для постороннего понимания.
Контакты Штази и Сахнут проходили через Организацию освобождения Палестины. Действовали все те же правила игры: крайне правые тесно контачили с крайне левыми, сионисты сотрудничали с антисемитами. Крайним, зарабатывающим деньги на этой своей кровавой «крайности», всегда по пути друг с другом.
Их интересы совпадают. Чем круче конфликт, чем больше страха и крови, тем им всем интересней.
Задача Харитонова в разработке Карла Майнхоффа прежде всего сводилась к тому, чтобы через него выйти на нескольких серьезных агентов Сахнут в Москве.
Но получалось черт знает что. То и дело вылезали совсем другие связи хитрого немца: чеченская и азербайджанская мафия, украинские националисты, русские национал-патриоты, прибалтийские неофашисты. К работе Харитонова это отношения не имело. А делиться с другими отделами он не желал. Да в общем, если честно, ничем конкретным поделиться не мог. Фиксировался, к примеру, какой-нибудь любопытный контакт, но тут же ускользал, не подтверждался.
Харитонов держал немца в плотном кольце осведомителей. Кроме постоянной московской любовницы, Алисы Воротынцевой, ему удалось завербовать еще нескольких друзей и приятелей общительного аспиранта Майнхоффа. Велось постоянное наружное наблюдение. Однако ни один контакт с агентурой Сахнут не всплывал. А начальство торопило, трепало нервы, требовало конкретных результатов.
И тут случилось невероятное. Майнхофф примитивно и нагло вышел на самого Харитонова, встретился с ним лично и предложил сделку. Он сдает майору всю известную ему агентуру Сахнут, а майор помогает оформить выездные документы Воротынцевой.
– Я хочу на ней жениться, – сказал он, – мне надо, чтобы вы ее выпустили.
Харитонов сначала слегка опешил, потом потребовал, чтобы Карл назвал ему имя расколовшегося осведомителя. Ведь только таким образом немец мог узнать о существовании майора Харитонова. И Карл тут же назвал имя. Это был его сокурсник по аспирантуре, хороший, добросовестный парень, который стучал на Майнхоффа лучше всех, можно сказать, от души, не из страха, а ради будущей карьеры.
– Он мне признался по пьяни, что завербован, и рассказал о вас, простодушно заявил немец.
Харитонов спокойно обмозговал ситуацию и пришел к выводу, что она для него выгодна со всех сторон.
Он наконец раскрывает нескольких крупных агентов Сахнут и докладывает об этом начальству. Воротынцева уезжает в Германию, но из-под контроля не выходит. Уж она-то никогда не расколется и будет продолжать работать на Харитонова как миленькая. В этом майор не сомневался. Он ведь был тонким психологом.
В общем, все складывалось отлично. Сделка была заключена к обоюдному удовольствию. Вопрос о том, согласна ли сама Воротынцева стать женой Майнхоффа и уехать с ним в ГДР, даже не поднимался. Смешно об этом говорить. Ну какая нормальная советская девушка откажется выйти замуж за иностранца?
Агенты Сахнут, которых сдал Майнхофф, оказались настоящими, не липовыми. Впоследствии Харитонов получил за эту удачную операцию звание подполковника. Неожиданный отказ Воротынцевой выйти замуж за Майнхоффа явился глупым неприятным сюрпризом для Харитонова, но не более. В общем он был вполне доволен итогами своей работы. И все-таки что-то свербило в душе, не давало покоя.
Только теперь, через многие годы, он понял, что именно. Все поступки Майнхоффа и Воротынцевой не укладывались в обычные харитоновские схемы. Эти двое жили и действовали по какой-то своей идиотской логике, которую многоопытный Валерий Павлович совершенно не понимал.
Ну разве стоила Алиса Воротынцева такого риска, таких жертв? Майнхофф ловко лавировал, талантливо ускользал со всеми своими связями и вдруг взял и сам выдал агентуру, за которой так долго и безуспешно охотился Харитонов. Сломался на девчонке. Ну спрашивается, чем она лучше других? Да, красивая, неглупая. Но их ведь полно – красивых, неглупых. Бери – не хочу. Почему Майнхофф так сильно захотел именно эту, единственную?
А Воротынцева? Ну с чего это вдруг она взяла и отказалась от такого выгодного замужества? Конечно, ГДР – не совсем заграница, но все-таки. Любая на eе месте вцепилась бы в немца мертвой хваткой.
Ну ладно, предположим, вожжа под хвост попала. Поссорились и расстались. Бывает. Но тогда с какой стати она не сделала аборт, родила ребенка от Майнхоффа, за которого отказалась выйти замуж? Ради чего рискнула стать матерью-одиночкой в нашей-то счастливой советской стране?
И почему сейчас, через многие годы, Майнхофф опять рискует, уже ради ребенка, о котором совсем недавно и понятия не имел?
