Бриллианты вечны - Бретт Холлидей
Бонд жевал бифштекс и думал о том дне, когда взялся за это идиотское дело, но потом заставил себя перестать думать об этом и сразу стало спокойно. Какого черта, стоит ли беспокоиться! Все было продумано и пока проходило хорошо. Ведь теперь он добрался до конца алмазной трубки, прямо в обитель Серафима Спенга, который вместе со своим братцем в Лондоне и таинственным ABC занимался самой большой контрабандой в мире.
Какое значение в таком случае имеет самочувствие Джеймса Бонда? Это был момент неудовлетворенности, какого-то отвращения ко всему происходящему и чувства бессилия против этих американских гангстеров.
На самом деле, как решил Бонд, все эти ощущения были именно от того, что он почувствовал тоску по родине. Он пожал плечами. К черту Спенга и гангстерский притон! К черту Лас-Вегас! Он взглянул на часы. Было ровно десять часов. Он закурил сигарету, встал и медленно пошел через зал по направлению к казино.
В задуманной игре было два пути: вести себя тихо и ждать случая или ускорить то, что должно было случиться.
Глава 17
Благодарю за прогулку
Картина в большом игорном зале изменилась. Стало много тише. Оркестр ушел, и толпа женщин тоже. За столиками было всего несколько игроков. Там были две или три привлекательные девушки в вечерних туалетах, которым платили пятьдесят долларов за то, что они вносили веселье в среду игроков. Был там так же пьяный мужчина, который держался за один из столиков и выкрикивал разные ругательства.
Изменилось и что-то еще… Сдающей карты у центрального столика для игры в очко была Тифани Кейс.
Потом Бонд увидел, что все сдающие карты были приятного вида женщины, одетые в одинаковые костюмы серого цвета с черным: короткая серая юбка с широким черным поясом и пряжкой, серая блузка с черным шарфом на шее. Серое сомбреро на черном шнурке свисало со спинки стула, черные туфли и нейлоновые чулки бежевого цвета.
Бонд взглянул на часы и двинулся к столу. Итак, Тифани должна бьип сдать ему карты так, чтобы он смог выиграть пять тысяч долларов. Конечно, он не выбирал момент, когда она приступит к работе… Он будет за столиком с ней один. Не будет никаких свидетелей в случае, если она вытащит не ту карту.
Точно в 10.15 Бонд легкой походкой подошел к столу и сел лицом к Тифани.
— Добрый вечер!
— Добрый вечер! — и она улыбнулась ему тонкой привычной улыбкой.
— Какая минимальная ставка?
— Тысяча долларов.
Когда Бонд положил десять стодолларовых бумажек, к столу подошел полицейский и остановился около Тифани Кейс. На Бонда он едва взглянул.
— Может быть, этот парень желает новые карты, мисс Тифани? — спросил он. И тут же протянул ей колоду. Девушка вскрыла новую колоду и протянула полицейскому старую.
Тифани Кейс перетасовала колоду, разделила ее ловким движением рук и положила обе половинки на стол, а потом проделала то, что называется «честным тасованием карт». Но Бонд заметил, что обе половинки были не совсем одинаковы и когда она подняла их со стола и снова произвела безобидную перетасовку, то снова соединила карты. Потом всю эту манипуляцию Тифани повторила еще раз, после чего положила колоду перед Бондом, предлагая ему снять. Бонд с одобрением проследил, как она проделала один из труднейших вариантов в раскладке карт. Таким образом, новая колода была перетасована, и единственным результатом этой операции было достижение определенной цели: разложить все карты в том порядке, каком они были, когда она их развернула. Тифани продемонстрировала превосходную технику, и Бонд был в восторге от ее ловкости.
Она сдала ему две карты, а потом и себе две. Внезапно Бонд понял, что ему придется быть очень внимательным. Он должен играть точно установленную игру, иначе может все испортить, всю последовательность, в которой были приготовлены карты.
На другом конце стола были написаны слова: «Сдающий карты должен добирать к 15-ти и останавливаться на 17-и».
Скорее всего, они дали ему выигрышные карты на тот случай, если бы за столом был еще игрок или кто-нибудь наблюдал за игрой. Они должны были все устроить так, чтобы выигрыш казался вполне естественной удачей. Девушка не должна была каждый раз сдавать ему 21 или 17.
Он взглянул на свои карты. Валет и десятка. Он взглянул на девушку и покачал головой. У нее было 16, и она вытащила карту, сбросив у себя короля.
Около нее стоял поднос, на котором были только серебряные монеты и банкноты по 20 долларов, но полицейский быстро оказался около нее с жетоном на 1000 долларов. Она взяла его и передала Бонду, а тот положил его, как ставку, а свои 1000 долларов спрятал в карман. Она опять сдала ему и себе по две карты. У Бонда было 17 и он опять покачал головой. У нее было 12, она прикупила еще 3, а затем 9 — итого 24. Опять проигрыш.
Полицейский снова подошел с жетоном. Бонд опустил его в карман, оставив прежний, как ставку. На сей раз у него было 19, а у нее оказалось 10, потом 17, на чем, по правилам, она должна была остановиться. Следующий жетон опять попал в карман Бонда.
Широкие двери открылись, и поток людей устремился в игорный зал. Послеобеденное ревю закончилось. Скоро они заполнят столики. Наступал момент их последней игры, после которой он должен встать и уйти. Она с нетерпением взглянула на него. Он взял карты, которые она сдала ему: 20. У нее тоже были две десятки. Бонд улыбнулся такому совпадению. Она быстро сдала ему еще две карты, как раз в тот момент, когда три игрока подсели к их столику. У него было 19, а у нее — 16. Получилось именно то, что требовалось. Полицейский даже не удосужился передать четвертый жетон девушке, а протянул его через стол Бонду и едва заметно усмехнулся.
— Повезло… — сказал один из новых игроков, когда Бонд положил жетон в карман и поднялся со своего места.
Бонд через стол взглянул на девушку.
— Спасибо, — сказал он. — Вы прекрасно сдаете.
— Спасибо, — ответила она. — Вы прекрасно играете.
— Я бы этого не сказал, — тут же заметил один из новых игроков.
Тифани Кейс очень строго взглянула на Бонда.
— Заходите, пожалуйста.
Она долгие секунды смотрела на Бонда, потом перевела глаза на карты. Тщательно перетасовала их и протянула одному из игроков, чтобы он снял.
Бонд повернулся спиной к столу и направился к выходу, думая о ней и о ее взгляде.
