Джеймс Чейз - Том 9. Лучше бы я остался бедным. Выгодное дельце. Избавьте меня от нее
Лепски сделал квадратные глаза:
— Цветы? Духи? Конфеты?! Но это же дорого, Джо!
— А как ты думал? За все надо расплачиваться, если хочешь жить в свое удовольствие.
— Господи, ну отчего я не умею держать язык за зубами?!
Лепски встал из-за стола и с испорченным настроением вышел вон.
Куда еще оставалось ему ехать в столь мрачном состоянии духа, как не в казино? Там в любую минуту могла возникнуть заварушка. Там всегда ошивалось множество самых разномастных шулеров, мошенников, проходимцев, мерзавцев, негодяев и прочей темной шушеры. А стало быть, всегда можно найти, на ком сорвать злость.
Он не ошибся. Как только вошел в зал, сразу же засек «Джонни-четыре туза» — плюгавого итальянца, который наверняка припер с собой не одну колоду карт, крапленных по последнему слову техники.
Лепски радостно подскочил к нему и вогнал в такой страх Божий, что шулер сел в машину и уехал. Нервы не выдержали.
Затем Лепски увидел спускающегося вниз по ступеням Лаки Лукана, у которого был вид человека, не ожидающего от жизни никаких неприятностей. Том испустил боевой клич, от которого все пернатые в радиусе нескольких миль взмыли в воздух, оставив свои уютные гнезда в ветвях кустов и деревьев. К Лукану Лепски подошел, когда тот собирался садиться в свою прокатную тачку.
— Ну и что ж мы делаем в этом городе?
Вопрос был задан таким голосом, что у Лаки мурашки по коже забегали, сердце ушло в пятки, а волосы встали дыбом. Он, весь похолодев, медленно обернулся и увидел Лепски.
«А-а, — подумалось Лаки, — этот…» Но не пришло еще время осадить зарвавшегося легавого.
— Здравствуйте, мистер Лепски. Очень рад вас видеть. Прекрасно выглядите, мистер Лепски.
— Ты, парень, мне зубы не заговаривай! Какого черта снова у нас ошиваешься?!
— Я? Да просто отдыхаю. Солнце, знаете ли, тепло…
— Нам тут таких фраеров не нужно, ясно? Мотай отсюда и отдыхай где-нибудь в ином месте.
Лукан пытался выглядеть хладнокровным, крутым мэном. Ему еще предстояло работать с Клингом, неизбежны были новые встречи с Лепски. Стараясь говорить спокойно и внушительно, он произнес:
— Это ваше официальное заявление, мистер Лепски? Может, мне в таком разе обратиться за письменным разрешением к мэру? К вам поступали на меня какие-нибудь жалобы? Нет? Так в чем же ваши претензии? Не пытайтесь нарушить мое конституционное право на свободу передвижения. Я этого не люблю! Здесь вам не СССР! Я свободный гражданин свободной страны, которая носит имя Соединенных Штатов Америки!
Он сел в машину, врубил зажигание и отъехал.
Лепски, потеряв дар речи, смотрел ему вслед и только кулаки стискивал.
Без десяти шесть Лепски вернулся домой и извлек из машины красивый флакон духов, большую коробку конфет и букет из десяти роз. Он все еще находился под впечатлением, произведенным на него той суммой, которую за все это пришлось выложить.
Цветы он поставил в вазу, а духи и конфеты выложил на стол на видном месте, чтобы жена сразу же их заметила.
— Том, это ты, дорогой? — голос Кэррол донесся из спальни наверху.
Лепски подошел к лестнице. На верхней площадке стояла Кэррол в просвечивающейся ночной сорочке.
— Том, бедняжка, ты, наверное, утомился. Поднимайся скорее в спальню, тебе надо отдохнуть. Потом перекусишь.
Лепски в очередной раз решил, что женщины — существа непредсказуемые. В смущении поднялся он наверх и тут же оказался в горячих объятиях Кэррол.
— Прости меня, дорогой, — кокетливо сказала она. — Меня вчера немного занесло, мне так жаль.
Лепски совсем растерялся. Жена решительно повлекла его в спальню, но на пороге остановилась.
— Прими душ, милый, да побыстрее.
Лепски судорожно стягивал с себя одежду.
— Кэррол, я должен извиниться, я…
Она закрыла ему рот рукой и разразилась смехом.
— Да иди же, дурачок, освежись немного!
Совершенно обалдевший, Том, пошатываясь, направился в ванную и включил душ. «Стоило ли так тратиться, — думал он, стоя под теплыми струями, — и без подарков помирились. Сама себя виноватой признала…» Увы, щедрость его оказалась ненужной.
Впрочем, вернувшись в спальню и оказавшись в постели в горячих объятиях Кэррол, он обо всем позабыл и целиком предался радостям бытия.
Эрни Клинг удобно растянулся на кушетке в своем номере в мотеле «Звездный». Неподалеку в глубоком кресле восседал Лаки Лукан, а поодаль на жестком стуле устроился Нго Ви. Вьетнамец сидел с непроницаемым лицом, но на всякий случай глаз не спускал с Лукана, как бы ожидая от него внезапного подвоха. Он в любую секунду готов был прийти на помощь хозяину.
Клинг рассказывал последние вашингтонские сплетни и делился впечатлениями о Парадиз-Сити. В общем, его все устраивало, включая предстоящую работу.
— Итак, — сказал Лукан, — дело тебе подходит, и ты за него берешься. Тогда прими задаток.
Он достал портфель, полученный от Джемисона:
— Тут четыре тысячи долларов на текущие расходы.
Одну штуку Лукан, конечно же, присвоил себе.
— Если это только на первые дни, то не возражаю.
— Именно так. — Лукан вручил Клингу портфель.
— Малыш, — Клинг протянул портфель Нго, — забрось его куда-нибудь.
— Да, сэр! — Нго взял портфель и вышел из комнаты.
— Что за китаеза? — спросил Лукан, понизив голос.
— Не бойся, Лаки. Это вьетнамец, мой партнер.
Лукан нахмурился:
— Раньше ты работал в одиночку.
— Я и сейчас все сделаю сам. А для парня это будет хорошей практикой. Ты его лучше не тронь — он очень опасен.
Лукан пожал плечами:
— Твое дело.
— Ладно, расскажи немного о заказчике и о предстоящей работе.
— Некий богатый, очень богатый человек желает избавиться от подруги жизни. Она же — твердолобая католичка и развода ему не дает. К тому же она бездетна, а заказчику позарез нужен наследник. У него есть женщина, на которой он хочет жениться. А раз так, то нынешняя супружница должна сгинуть. Вот и вся история.
Клинг возлежал на кушетке, чем-то смахивая на разомлевшего под солнцем удава. Он помолчал, затем кивнул:
— Подходит. Так, значит, этот тип платит триста штук?
— Совершенно верно. Но он ставит условия.
— Без этого нельзя. И в чем же они заключаются?
— Работа должна быть безукоризненной. Никаких следов, ни единого намека на то, что дело нечисто. Несчастный случай, причем такой, чтобы и полиция в него поверила.
— Я по-другому когда-нибудь работал? Что-то не помню, чтобы после меня следы оставались. Ладно, скажешь этому малому, что я готов с ним переговорить. Объясню, как все буду делать. Но прежде мне надо побольше узнать о его жене.
Лукан платком стер пот со лба:
— Нет, Эрни, не выйдет. Он хочет остаться в стороне и все переговоры с тобой будет вести через меня. В этом деле — я посредник, иначе ничего не будет.
— И с чего бы это? — настороженно спросил Клинг.
— Пока у тебя не будет детально и тщательно разработанного плана, который бы ему понравился, он с тобой встречаться не желает.
— Я не люблю эти игры в кошки-мышки. Кто этот мужик, Лаки?
— Ну, в общем, он мне своего имени не назвал и до сих пор думает, что я его не знаю. Но у меня есть свои связи, пришлось кое-кому отвалить приличную сумму, и я все-таки выяснил, кто он такой…
— Да не тяни ты резину, Лаки, не люблю я этот треп! Как его зовут?
— Шерман Джемисон.
Клинг аж присвистнул и принял сидячую позу, свесив с кушетки длинные ноги.
— Тот самый Шерман Джемисон?
— Есть, что ли, другой?
Клинг снова улегся, закурил, пуская дым и глядя в потолок. Несколько минут он обдумывал положение дел, затем ухмыльнулся.
— Так, стало быть, мистер Джемисон желают, чтобы замочили его дражайшую половину? Класс! Элегантно! С жиру, что ли, бесится? Чего только не учудят эти эксплуататоры-толстосумы!
Лукан молчал.
Клинг еще немного подумал и спросил:
— А ты знаешь, что этот парень стоит миллиарды?
Лукан облизнул пересохшие губы:
— Я не с Луны свалился.
— Это хорошо. Вот что — мне надо с ним встретиться. И это, Лаки, тебя не касается. Выясни, где мы можем увидеться. Узнай, где он бывает, а я уж изыщу возможность с ним потолковать.
— Не станет он с тобой встречаться.
— Так ты и не говори, что со мной. Скажи, что тебе нужны кое-какие сведения о его жене, назначь встречу, а вместо тебя приду я. Только и всего.
— Не выйдет, Эрни. Джемисон очень осторожен и предусмотрителен. Все, что ни делает, обставляет со стопроцентной гарантией. Когда ему нужно меня видеть, он сам приезжает за мной, сажает в машину, взятую напрокат, замечу, и везет на побережье, не говоря по дороге ни слова. Штучка, одним словом, и опасная.
— А я как раз и люблю с такими джентльменами дела иметь — с опасными. Сколько он тебе платит, Лаки?
