Александр Ольбик - Доставить живым или мертвым
-- Прошу тебя, Анатолий, не убаюкивай меня... Я в порядке. Идем, нас ждут...-- он вытер губы, поправил ремень автомата и шагнул вперед.
У блокпоста остались Калинка с Бардиным. Сдвинув общими усилиями железобетонную панель в сторону, они установили в образовавшемся отверстии один из буев.
Силуэт вертолета под сеткой возник перед ними неожиданно. Президент и Виктор Шторм находились от него метрах в сорока.
-- Кто этим займется? -- спросил Путин и стволом автомата определил то, о чем шла речь.
Виктор Шторм, сняв с плеча чушку гранатомета, встал на колено.
-- Ложитесь, -- сказал он и прицелился.
Все произошло в считанные мгновения: огненная кометка, прочертив ущельную тьму, поцеловала покатый бок вертолета и разлетелась на тысячи искр. Вторую гранату, уже под винтовой редуктор, выпустил Путин, тоже встав перед этим на колено. "Вот оно, боевое крещение, будь оно неладно," -- он отбросил гранатомет на камни, раздался звонкий перекат и, как бы вторя ему, где-то взвизгнула сирена, до краев наполняя ущелье. И все пятеро устремились на ее пронзительный зов...
Как и было задумано, взрывы, сотрясшие скалы, заставили боевиков открыть все лазы и выбираться наружу. Но Шторм-старший с Воропаевым, находясь у одного из северных блокпостов, этого только и ждали. Насколько позволяла скорострельность подствольных гранатометов, они выстрел за выстрелом посылали в открытые двери, куда по тревоге сунулись боевики и которые, там же, на пороге и в глубине помещения, находили свою смерть.
Гулбе с Изербековым, занявшие равноудаленную позицию от дверей и блокпоста, где были Шторм с Воропаевым, начали обстрел овального проема. В дверях появлялись и по мере разрывов, исчезали человеческие силуэты. Тут же возникали другие, они тоже падали, как подкошенные, и все повторялось по какому-то замкнутому циклу...
Свет от горевшего вертолета и сетки подсвечивал ущелье, особенно тот край, откуда продвигалась группа Путина. Он уже вполне пришел в себя и видел, как Шторм гвоздил входы и выходы непреступной берлоги.
На бегу он вытащил из подсумка гранату и вложил ее в подствольник своего АК. Но выстрелить ему помешали Гулбе с Изербековым, которые наперерез ему устремились к светящимся проемам в скале и заслонили директрису.
На пороге и по обе стороны от него лежали неподвижные человеческие тела.
Из помещений слышалась автоматическая стрельба и с каждым мгновением интенсивность ее нарастала. Подбежавший к дверям Шторм-старший скомандовал и Путин хорошо расслышал его слова: "Не становитесь на линию огня, прижимайтесь к стене." И Путин с Щербаковым и оба морпеха, сгруппировались у овального отверстия, куда нестерпимо всем хотелось заглянуть. Но оттуда шел плотный автоматно-пулеметный огонь и подбежавший Шторм-младший едва уловимым движением бросил в проем гранату, и когда после ее взрыва наступила пауза, Виктор сделал шаг в сторону и выстрелил из подствольника.
-- Следующий! -- охрипло выкрикнул он и отступил в сторону.
Путин понимал, что следующим был он, однако не сразу уяснил, что же ему следует делать. Ему подал пример Щербаков: он, как и Виктор, возник перед дверью и тоже послал гранату в глубину помещения. И президенту стало ясно: надо успеть перезарядиться и встать в очередь за выстрелом и таким образом создать гранатометный конвейер, который не позволил бы засевшим в казематах контратаковать. И когда Щербаков шагнул в тень, на линию огня вышел Путин и, зажав под мышкой приклад автомата, выстрелил. Он хотел посмотреть, куда угодила граната, но его оттеснили -- это был Бардин. Его сменил Калинка, а за ним снова -- Виктор, Щербаков...
Рядом, на фоне прямоугольных входов, по такой же схеме действовала группа Шторма-старшего. С одной лишь разницей: после очередного выстрела из подствольного гранатомета каждый посылал вдогонку автоматную очередь...
И когда один подсумок с гранатами ВОГ-25 каждым из них был израсходован, они вошли под скалы. Первым туда вбежал Изербеков. Если точнее: первым линию пересек ствол его автомата, который короткими очередями прокладывал дорогу своему хозяину.
Путин слышал как Шторм с кем-то перекрикивался и вскоре увидел полковника рядом. Очки ночного виденья болтались у него на груди, шапочка-маска завернута до бровей, в одной руке автомат, в другой приготовленный к замене магазин...Он был возбужден и когда заговорил, Путин не узнал его голоса: видимо, нервотрепка боя сыграла нехорошую шутку с его голосовыми связками. Голос то прорывался, то нисходил до хрипоты.
-- Вместо Виктора я пойду с вами, -- и Шторм, стараясь не наступать на лежащие тела, взошел на порог овала. Дым и гарь шибанули в ноздри и полковник закашлялся.
Путин, вполне освоившийся с обстановкой, не мог понять одной вещи: почему до сих пор в помещениях горит свет. Он поднял голову и увидел высокие потолки с встроенными в них плафонами дневного света. Некоторые из них, пробитые пулями и осколками погасли, арматура вместе с проводкой болталась, покачиваясь и позванивая клиньями стекол.
И всюду трупы, следы крови и тысячи гильз разного калибра. Рядом с лежащими боевиками -- короткоствольные и совсем крошечные, типа "узи", автоматы... Слева, в нише, застыл мини-бульдозер, рядом с которым навалом накиданы лопаты и кирки.
Под ногами тоже хрустели стекла и гранитная крошка. И что удивительно, все помещение было выложено отполированным серым гранитом, и такие же гранитные ступени вели в переход, откуда проглядывался узкий длинный коридор...Несколько человек в камуфляже, в разных позах, лежали на полу. Брошенный крупнокалиберный пулемет был повернут стволом в дальний конец коридора.
Шедший впереди Шторм, остановился и, приложив у губам палец, прислушался. Где-то поблизости раздавались стоны.
Они спустились со ступенек -- слева на одной петле держалась железная дверь. За ней, среди стреляных гильз и комков окровавленной ваты, лежал человек, одетый в гражданскую одежду. Он, видимо, был ранен в живот -- на пальцах, которые он прижимал к нему, виднелись следы крови.
-- Кто ты? -- спросил Шторм и дулом автомата дотронулся до подбородка лежащего.
Ответа не последовало. Боль искажала лицо этого еще довольно молодого, с небольшой бородкой, человека. Он сделал какое-то странное движение рукой и Шторм, дернув за плечо рядом стоящего Путина, с силой увлек его в коридор. Они упали одновременно с раздавшимся взрывом. Дверь, висевшая на одной петле, взрывной волной сорвало и вынесло в коридор. Подбежавшие Щербаков с Калинкой помогли им подняться. Путин падая сильно ударился грудью об автомат, в результате чего выскочил из гнезда магазин и патроны рассыпались по полу. Он попытался их собрать, но Шторм не разрешил ему это делать.
От человека, который секунду назад лежал в комнате, остались две части -- ноги отдельно и туловище с головой тоже отдельно. На стене абстрактный узор из крови и кишок.
-- Смертник, -- сказал полковник, -- таких ребят надо обходить за тысячу километров.
Шторм, перешагивая убитых, устремился к впереди маячившей двери. Но где-то на середине пути дверь распахнулась и в ее проеме показался бородатый человек богатырского вида. Это был тот самый боевик, который недавно шел впереди возвращающегося с задания отряда. В руках у него воронела порядочная дура с коробчатым магазином в подбрюшье, из которой он начал поливать коридор. Шторм, успевший упасть на пол, крикнул: "Ложись, сейчас я этого умиротворю". Путин упал рядом с Щербаковым, Калинка с Бардиным отступили за угол и потому не видели, как их командир всадил в тело богатыря треть обоймы разрывных пуль. Пулемет еще несколько мгновений дергался вместе с убитым человеком и даже когда тот упал, соскользнув массивным телом по обудверку, пулемет продолжал стрелять. Пули уходили наискосок, ударясь в стену и рикошетом отскакивая от нее в разные стороны.
Они поднялись и подошли к двери. За ней -- лестничная площадки, от которой вниз и вверх вели ступени. Это было худшее, что их ожидало: не зная планировки, можно угодить в западню. И, видимо, потому Шторм дал знать, чтобы движение прекратить, а сам вытащил из кармана трубку. Но ему не отвечали. Он упорно называл позывные "Я август, отвечайте...Я август..." Но ни один из группы Гулбе ему не ответил. Шторм не знал, что стены под мрамором проложены армированным железом, потому и не пропускали радиоволн.
Лицо Шторма вдруг резко осунулось. В глазах появилось до селе неведомое выражение -- какой-то жуткий омут закружился вокруг расширенных зрачков. На скулах еще интенсивнее заиграли желваки, рот свела судорога. Опустив руку с трубкой, он оглядел всех, кто с ним был, и спросил: "Что будем делать? Возможно, случилось самое худшее... Две дороги и каждая из них -- в неизвестность..."
-- Надо уходить, -- сказал Щербаков. -- И пусть все доводят до конца наши ВВС...Маяки установлены, так что...
-- Это еще полдела, -- Шторм опустился у стены на корточки. -- А что вы думаете, Владимир Владимирович?
