Александр Ольбик - Доставить живым или мертвым
Шторм взглянул на небо, начинающее покрываться аквамарином.
-- Вопрос своевременный, но ответ на него нам даст сама жизнь. Повторяю, многое прояснится после начала...Если больше нет вопросов, давайте быстренько перетащим на позицию оружие и боезапас...-- И Шторм первым подхватил подсумок с гранатами и прислоненный к стволу дерева пулемет.
-- А как насчет постов? -- тихо спросил Путин.
Шторм, уже сделавший пару шагов в сторону ущелья, остановился и в пол-оборота бросил:
-- До прибытия гостя, в охране остаются Воропаев с Изербековым. Услышите движок, дуйте сюда, на позицию...
... У Щербакова снова заныл зуб. Сухой травинкой он попытался выковырять из него боль, но только еще больше потревожил болячку.
Путин, лежа под невысоким кустом вереска, думал о своем. В частности, о том -- случайно или преднамеренно Шторм дал ему такое задание, не связанное с непосредственным убийством людей. "Щадит, хитрец, мое президентское положение? Наверное, он лучше меня понимает, что для президента страны все ее граждане равны и те, кто законопослушные и те, кто преступил закон...Конечно, народ -- его дети и всех он обязан беречь и любить. А когда надо, и наказывать, если, разумеется, они того заслужили... Но чьими руками? А бунт стрельцов при Петре Первом? Ведь миру уже было известно о римском праве, а царь сам без суда и следствия отсекал восставшим стрельцам головы и даже...И даже целовал в губы эти отсеченные головы...Очевидно был пьян. Но даже Разина с Пугачевым предали смерти по приговору, хотя попадись они в руки властей в боевых стычках, их посадили бы на кол без суда и следствия...Тебе надо уяснить одну непреложную вещь: кто эти люди -- твои граждане или твои враги и враги твоей страны? Враги! Однозначно враги. Кровь на них. Враги! Даже если это не чеченцы. И между тобой и ими идет война? Самая настоящая. Тогда в чем же дело: на войне никто никому не предъявляет обвинительного заключения и не проводит судебных заседаний, после чего и выносится приговор -- пулей из автомата или гранатой из гранатомета...Если бы на войне блюли принцип презумпции невиновности, то под Сталинградом надо было бы расследовать 300 тысяч уголовных дел...это ровно столько было уничтожено фашистов в котле, и провести 300 тысяч судебных процессов...Выходит, и здесь, в Чечне, прежде чем выстрелить в террориста, наставившего на тебя дуло автомата, нужно вести себя с ним, как с человеком, у которого презумпция невиновности? Абсурд! Скажи об этом Гулбе или Калинке и они тебя подымут на смех. Они на войне и понимают, если не они убьют, убьют их. Поэтому лежи и жди цели, а пока проверь крепость кистей и пальцев. Не дрожат ли...И ты же для себя уже твердо уяснил, что ты здесь не президент страны, а частное лицо Путин и весь спрос с него...Но с другой стороны -ужесточая наказание, государство не устраняет жестокости, а только стимулирует ее. И государство не должно присваивать себе право Всевышнего -распоряжаться жизнью мне подобных. Но ведь око за око, зуб за зуб...Так всегда было и ничто этого не изменит. Террориста ни святым словом, ни педагогикой, ни угрозой не остановить...Есть только одно средство -физическое умерщвление. Ни переговоров, ни компромиссов эти ребята не признают. А значит..."
Сколько бы еще он предавался размышлениям, если бы с южной стороны не послышался рокот. Довольно характерный, присущий вертолетам.
-- Кажись, летит его превосходительство, -- тихо, с усмешкой, проговорил Шторм и погладил подствольник.
Прошло еще пару минут, звук нарастал и, наконец, из-за нависшей скалы, косым скольжением, появился вертолет, без опознавательных знаков. Однако с первого взгляда было видно, что он не из семейства советских, это был явно чужак и Шторм, так же тихо сказал:
-- Если не ошибаюсь, это "Уосп", Великобритания.
Вертолет прошел на высоте, примерно, двухсот метров над ущельем и скрылся из глаз. Из-под скалы стали выбегать люди и среди них -- Барс, в парадной форме с какими-то знаками отличия на погонах. Он был в том же черном берете с эмблемой и в новеньком камуфляже, о чем свидетельствовали ровные приглаженные стрелки на рукавах и штанинах камуфляжа. Выкатилась и коляска с Тайпаном, который тоже был приодет в военную форму и тоже в берете...Все смотрели в небо и кое-кто, не скрывая эмоций, потрясал оружием и издавал радостные вскрики.
-- Да тут целая рота, -- Щербаков, досчитав до тридцати, сбился со счета. -- Где они там все вмещаются?
-- А там целый город...город мечты, -- сказал Путин, -- и я не удивлюсь, если оттуда появится пара танков...
Однако их внимание снова привлек рокот возвращающегося вертолета. Разведав местность и, видимо, связавшись по рации с обитателями ущелья и получив подтверждение, он шел на посадку. Поток воздуха от винтов был настолько сильный, что куст вереска, под которым лежал Путин, согнуло, прижало к его голове, едва не сдернув с нее шапочку.
Президент, не без волнения, взял в руки гранатомет и стал готовить его к стрельбе. Приладил, прижался к кожуху щекой и стал ждать.
Вертолет на мгновение завис над дорожкой и медленно стал на нее опадать. И когда он приземлился, когда его винты, подобно лепесткам увядшей ромашки, опали, наступила оглушительная тишина. И лишь стук дверей и сброс трапа на землю нарушили эту гнетущую тишину.
Сначала из вертолета выскочили несколько бородатых мужчин в камуфляже, вооруженные легким оружием, затем, как призрак, степенно попирая ногами ступени трапа, начал сходить человек в длинных белых одеждах. Это было еще то видение, не хватало только над головой нимба, который вполне заменяла белая, видимо, из верблюжьей шерсти чалма. И длинная узкая с проседью борода, и смуглая впалость щек, и прямой тонкий нос -- являли собой вопиющее сходство с тем, кого они ждали.
-- Эмир, -- тихо сказал Шторм. -- Зачем ему это надо?
-- Играет в пророка, -- Путин уже успокоился, ждал момента.
И шествуя неторопливым, царственным шагом, Эмир направился по дорожке в сторону встречающих, которые, утратив охватившее их изумление, воздали Аллаху благодарение. Вверх взметнулись руки, держащие автоматы, ущелье наполнилось торжественными восклицаниями, многие из них встали на колени и начали "умывание", а сам Барс, слегка побледневший и серьезный направился по дорожке навстречу высокому гостю.
"Сейчас, султаны, вы у меня получите", -- мысленно откомментировал ситуацию Шторм и тоже приладился к гранатомету. Глаз уже нащупал прицельную рамку, оставалось только нажать на спусковой крючок, но в этот момент где-то снова послышался шум вертолетных движков. И в тот же миг ущелье застыло в молчании и что самое главное, вся картина, которая была перед глазами федералов, вдруг начала разительно меняться. Сначала ни Шторм, ни Путин, ни те, кто вместе с ними ждали начала атаки, не поняли что произошло: от противоположной стены ущелья в их сторону стало что-то интенсивно сдвигаться и через минуту они поняли, в чем тут дело. Это была маскировочная сетка, с изображенными на ней характерными для ущелья узорами, долженствующими убедить тех, кто летает наверху, что перед ними обыкновенный горный пейзаж...Каньон, вернее, его дно: камни, обломки скал, извивающееся высохшее русло горной реки, кустарник. Это напоминало театр абсурда, в котором занавес закрывал не саму сцену, а лишь ее пол, сдвигаясь по горизонтали.
В считанные мгновения все было кончено: на высоте двадцати метров от земли натянулась камуфляжная сетка, отделившая их от всего, что под ней находилось и жило. И в том числе, еще не остывший вертолет.
Путин взглянул на Шторма и не нашел на его бледном лице ничего кроме невразумительного вопроса -- а что же дальше?.
-- А мы гадали и рядили, что это за стяжки такие и для какой цели они протянуты над ущельем, -- сказал Шторм, перенося все внимание на показавшиеся с северной стороны два вертолета.
Как позже выяснилось, это были российские армейские вертушки Ми-8, которым было дано задание найти и посадить только что перелетевший границу неопознанный летательный объект. Они прошли над ущельем и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, повернули назад и скрылись в северном направлении.
-- Что будем делать? -- задал в общем-то риторический вопрос Щербаков.
-- Подождем, может, сезам снова откроется и нам удастся сделать то, что мы должны сегодня сделать, -- в голосе Шторма звучало прежняя уверенность и твердость.
Путину не хотелось говорить, да и не о чем было. Все и так ясно, Всевышний не на их стороне. И пограничники Грузии тоже. "Надо закрываться от вас границу, дорогие геноцвали", -- подумал президент, но от этого ему легче не стало.
-- Будем ждать, -- завизировал единолично принятое решение Шторм.
И они ждали до тех пор, пока плотная синь не затянула небо, на котором снова вспыхнули хрусталики звезд. И они поняли, что если даже занавес снова откроет им вид на ущелье, искомых объектов там уже не будет. И поэтому Шторм, собрав группу, поставил новую задачу. Сказал:
