Вильям Козлов - Ради безопасности страны
— Наталью это беспокоило больше всего. Она жаловалась любовнику, что у мужа появились друзья — почти все с уголовным прошлым или уголовники потенциальные. Все они с соблюдением конспирации встречались с Семеном, передавали какие-то записи. Наталья говорила, что муж плевался и чертыхался после встреч с ними, даже руки каждый раз мыл. За принесенные сведения они требовали крупные суммы, и Семен шептал жене, что из-за денег эти люди и мать родную не пожалеют. Двух из них Наталья особенно боялась. По виду — преступники отпетые.
Сергеев покачал головой. Васильевский продолжал:
— Кто-то из этих информаторов нашел некоего подонка, якобы инженера, который добыл сведения, касающиеся судостроения и продал их Солонику.
— Сумма выданных денег не называлась?
— Кунгурцев не знает ее, потому что не знает и Наталья, известно лишь, что речь идет о тысячах рублей.
Васильевский невольно поерзал на стуле и вздохнул. Теперь заходила речь о главном.
— У Солоника и Нуллермана, со слов Натальи, есть договоренность, что в случае получения серьезных разведданных они не контактируют друг с другом непосредственно, во избежание неприятностей Солоник передает добытые шпионские сведения стажеру через заранее обусловленное место — тайник.
— Обычный шпионский прием, — кивнул Михаил Александрович.
— Кунгурцеву известно, что Солоник добытый материал уже заложил в тайник, чтобы не держать его дома и не подвергать себя опасности. Нуллерману сразу не дозвонился, потому что того нет сейчас в городе — выехал зачем-то в Москву. Но там Семен его все же по телефону разыскал и сообщил намеками, что «груз доставлен по адресу».
— Нуллерман обещал прибыть дня через два-три?
— Да.
— И разговор этот состоялся вчера вечером?
— Так точно.
— Да, Александр Павлович, со временем у нас с тобой не густо. — Сергеев встал, сунул обе руки в карманы и вышел из-за стола. В раздумье он прошел к окну, постоял, поглядел на шумный проспект, на реку, выглядывающую из-за красных крыш, потом развернулся и, не вынимая из карманов рук, присел на подоконник. — Главная задача — это, конечно, тайник. Его надо найти сейчас во что бы то ни стало. Даже если мы проконтролируем приезд Нуллермана из Москвы и в случае самого невероятного везения — подход к тайнику, осуществлять захват шпиона будет крайне сложно: мы не знаем места закладки — раз, не будет фактора внезапности — два, Нуллерман безусловно продумал все возможные легенды и линию поведения на случай захвата — три. Во всех случаях инициатива за ним, а не за нами.
Начальник отдела сосредоточенно помолчал, опустив голову, потом опять обратился к Васильевскому:
— Значит, Кунгурцев утверждает, что тайник где-то на одном из загородных шоссе?
— Не совсем так. Наталья лишь обмолвилась ему как-то, что Семен, жалуясь на связанные с делами фонда хлопоты, сетовал, что приходится «играть в шпиончиков», ездить за город, «рисовать крестики на придорожных столбах».
— Ну нам, Александр, не до жиру. Основную версию будем строить на этом.
Подполковник сел опять за стол, легонько прихлопнул о его полированную поверхность ладонями.
— Создаем оперативную группу. Ты, Александр Павлович, будешь старшим. Сотрудников подбери сам. Сбор завтра в восемь. Сразу доложишь предложения по всем аспектам.
Когда Васильевский был уже на пороге, Сергеев, улыбнувшись, сказал:
— Мне кажется, что это Прибрежное шоссе, но я не настаиваю...
10
Александр остановил машину на обочине, выключил зажигание, положил руки на руль и прилег на него всей грудью. Не получается. С утра сегодня он на колесах, целый день обшаривает Прибрежное шоссе, глотает придорожную пыль, разглядывает стоящие тут и там большие и малые столбы — отрабатывает главную версию. Сколько же их, оказывается, на дороге! Никогда не предполагал, что так много... Неблагодарное дело — искать то, о чем не имеешь элементарного представления. Крестик на столбе. Он может быть разных размеров, выполнен может быть в любом цвете, карандашом, мелом, чернилами... Если вообще должен быть крестик, а не любая другая метка. Контейнер, куда заложена шпионская информация, это, возможно, и спичечный коробок, консервная банка, кусок дерева, огрызок метлы — то есть любая емкость, которая не бросается, в глаза. Подчиненные Васильевскому члены опергруппы заняты более конкретными делами. Один направлен в Москву, чтобы наблюдать за действиями Нуллермана, другой контролирует действия Солоника, третий... Александр же отрабатывает основную, самую сложную версию.
Время движется к вечеру, хорошо еще, что совсем недавно закончились белые ночи и долго не будет темнеть. Но это не успокаивает, потому что он ничего не нашел. Нет, надо еще раз проанализировать карту, сосредоточиться, подумать.
Достав из «бардачка» сложенную вчетверо карту шоссе, Васильевский вышел из машины, перепрыгнул через канаву и сел среди сосен на землю, расстелил карту.
Точка зрения Сергеева о том, что наиболее вероятным местом закладки тайника является Прибрежное шоссе, основывается на неоспоримом факте, что иностранец должен знать это шоссе лучше, чем другие загородные дороги. Именно это шоссе ведет к месту отдыха дипломатов и сотрудников консульств, по этому шоссе часто выезжали за город и Дэвид Брайт, и сам Нуллерман. Изведанное место, как и проверенные способы, всегда наиболее охотно выбираешь, когда сделаешь что-либо связанное с риском. Но даже и это не являлось главным. Главным было то, что в случае, грозящем провалом, Нуллерману было бы проще объяснить свое нахождение именно на этом шоссе, это выглядело бы естественным.
Когда сталкиваешься с плохо прогнозируемыми обстоятельствами, надежнее всего поставить себя на место того, кто тебя интересует.
Васильевский сегодня уже несколько раз, если можно так сказать, мыслил «а ля Нуллерман». Искал место закладки тайника и неподалеку от дач дипломатов, и на выезде из города, и в наиболее укромных местах шоссе.
Стоп! Почему именно укромных? Начнем сначала, без спешки и суеты.
Будет, наверно, логично, если искомое место (назовем его «икс») будет: а) открытым, то есть хорошо просматриваемым (господи, это же естественно!); б) без ограничительных знаков, тогда проходящие машины не смогут в этом месте притормаживать, что само по себе может обеспечить возможность захвата у тайника; в) недалеко от залива либо какой-нибудь достопримечательности. Для посторонних тогда объяснимы выход из машины и маленькая прогулка.
«Что же, попробуем поискать, исходя из таких возможных соображений Нуллермана». Васильевский долго смотрел на расстеленную на траве карту, потом достал из кармана карандаш и решительно поставил маленькую буквочку «икс» в районе сорок второго километра.
...Фломастерный крестик он заметил с обратной стороны шестого по счету осмотренного им осветительного железобетонного столба. Столб стоял метрах в двухстах от километрового столбика с цифрой 42. С дороги крестик не был виден, зато можно было отойти от дороги к заливу, погулять по берегу, а потом вернуться к машине, проходя мимо столба...
У основания столб был полый. Когда на дороге не было машин, Александр сунул руку в кабельную щель, торопясь и волнуясь, нащупал какой-то округлый предмет, не глядя сунул его в карман, сел в машину и заехал в лес. Контейнер оказался куском грязного резинового шланга, концы которого были заткнуты тряпкой. Встретишь такой по дороге и только пнешь... Спрятанные в контейнере свернутые трубочкой листы перефотографировал, не выходя из машины. Потом с колотящимся сердцем прошелся опять вдоль залива, непомерно волнуясь и ловя себя на этом («Ну как мальчишка!»), засунул контейнер за кабель. Несмотря на волнение и спешку, не удержался, чтобы не глянуть на знак. На темно-сером бетоне синел фломастерный маленький крестик, означающий: «Все в порядке».
Поезд прибыл по расписанию, когда город уже проснулся и, позванивая транспортом, развозил людей на работу. Фред Нуллерман выскочил из теплого вагона в утреннюю свежесть, и, поеживаясь, заторопился через вокзал на стоянку, где стояли его «Жигули».
Надо торопиться. Похоже, что этот жадный до денег трусишка на этот раз «зацепил» нечто серьезное. Об этом красноречиво говорил дрожащий телефонный голос Солоника, его просьба приехать поскорее. Нуллерман не мог выехать сразу: в Москве как раз находился под видом корреспондента одной из влиятельных газет крупный сотрудник ЦРУ, прямой начальник Фреда, — надо было получить от него детальные инструкции, обговорить порядок действий по фонду после выдворения Дэвида Брайта.
В американское консульство он не заезжал: перед тайниковой операцией только сумасброды контактируют с теми, за кем может быть «хвост», — рискуешь сам попасть в поле зрения КГБ. Лишь однажды выскочил на минуту и из телефонной будки позвонил прибывшему недавно вместо Брайта новому сотруднику, у которого был теперь на связи. Тот обрадовался и (идиот!) сразу стал болтать по телефону лишнее: «Какие новости в Москве? Когда увидимся?»
