Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев
– Еs que no fumo. Lo siento. Tampoco tengo un mechero. ¡Qué lástima! ¿Algo más?[138] – говорил он, постепенно забирая вправо.
Дистанция между ними сократилась до пяти метров, и теперь уже любители покурить, не прихватившие с собой на прогулку огнива, вынуждены были прикрывать глаза ладонью, приставленной козырьком к бровям.
– Сoño, dejate de pamplinas, ¡no me jodas! Ya sabes quienes somos[139], – сказал один из них.
– No tengo ni puta idea caballeros[140], – Роман старался держаться дружелюбно, и улыбка не сходила с его пухловатого, как у ангелочков на рождественских открытках, лица, которое так диссонировало с его профессией и судьбой.
– Mira, vamos, perdona hemos comenzado mal[141], – стоявший впереди, немного постарше и, очевидно, ведущий в их связке, поменял тон разговора на более спокойный и благожелательный. Оба были одеты в черные, заправленные в берцы джинсы, а бесформенные, спортивного покроя пиджаки, застегнутые на одну пуговицу, не позволяли определить вид оружия, которое они имели при себе. А они его имели и готовы были применить, если все пойдет не так, как они рассчитывают.
«Их двое или есть кто-то еще рядом?» – подумал Чекарь. Озираться по сторонам ему было не с руки, и он тщательно изучал их лица, стараясь понять, нет ли у них какого-то визуального контакта с дополнительными силами.
– Creemos que el teléfono del hotel está pinchado, no nos atrevemos arriesgar todo llamándote. A ti te esperamos ya hace tres jodidas días, pensamos que ya habías salido antes[142]. – Говоривший смотрел ему в глаза, и это немного успокоило Романа.
– ¡Hostia! Ahora bien, imaginamos que lo creo. Entonces dime palabra por palabra la cifrada conversación que tuviésemos que proceder por teléfono, ¡venga ya sin malos rollos![143] – ответил Чекарь.
Обмен словами, обговоренными несколько дней тому назад в одном из ресторанчиков старого порта в Марселе, прошел без запинки. И Чекарь невольно почувствовал радость, острой искрой мелькнувшую в его душе. Он никогда бы не признался себе в тяге к приключениям, которая неумолимо вела его по одной возможной в таких случаях стезе.
– No te apurres, tío, estás entre amigos[144], – стоявший позади сделал небольшой шаг вперед, как бы проверяя реакцию русского.
– ¡Quieto![145] – Рома развернул левое плечо чуть вперед, давая понять, что готов к решительным действиям в случае провокации. – No hace falta repetir que somos amigos, ya lo sé. Tengo todo preparado para efectuar la primera transferencia ahora mismo, solo tenéis que mostrarme la mercancía y que sois capaces de llevarla hasta mi jet. Mañana por la mañana aterriza en La Chinita. Cómo vais a pasar la frontera me la suda, ya lo sabéis. Solo después abono la segunda parte de lo acordado[146].
– Perdona hombre algo tenemos que cambiar. Vamos a sentarnos en un restaurante, allí hablas con nuestro jefe[147], – говоривший старался казаться естественным, и это настораживало еще сильнее.
– No cambiamos nada, seguimos con que habíamos acordado antes o me voy y nos vemos en el purgatorio[148], – Чекарь, внимательно следивший за говорившим, без удивления, с каким-то даже сочувствием наблюдал, как тот начал рыскать рукой под полой своего пиджака. Ждать больше было нечего, и небольшой матовый шарик, отлитый из свинца, вылетел из его внезапно ожившей и гибкой, как праща, правой руки и смачно врезался в переносицу неловкого стрелка с такой энергией, что, опрокинувшись навзничь, тот остался неподвижно лежать, заливая кровью все вокруг так, как будто была порвана сонная артерия, а не просто навсегда расплющен нос, при новой своей форме обещающий своему хозяину прозвище «Chato»[149]. Второй, потянувшийся было за стволом, отказался от неправильных намерений, увидев еще один такой же шарик в ладони у русского.
– Muy bien, muy bien, escúchame tú gilipollas, diles a tus jefes que le espero en La Catedral, que está en la Plaza de Bolívar dentro de una hora, si no venís y no hacemos el trato como dios manda todos los vuestros no vivirán más que veinticuatro horas en Marsella. ¿Está claro? y si no te importa agáchate por fa and Give me please esa bolita que es parte de mi alma, lo entiendes no puedo permitirme el lujo de perderla entre cabrones que sois tú y tu compañero[150].
Молодой колумбиец, скорее мулат, чем потомок индейцев, наклонился и дрожащей рукой вытащил свинец, глубоко угнездившийся в хрящах по-прежнему находящегося в отключке напарника.
– Límpiala, ¡acércate! ¿Dónde aprendiste tan bien inglés? Mira has entendido todo lo que te he dicho, indio[151]. – Роме очень хотелось дать пинка стоящему рядом непримиримому борцу за чужую собственность, но он сдержался, посчитав унижение словом «индеец» для начала вполне достаточным. И, не оборачиваясь, направился в сторону одной из самых почитаемых церквей Колумбии. Расстояние было чуть больше трех километров, и при желании он мог преодолеть его минут за двенадцать-тринадцать, однако, учитывая физическое и моральное состояние тех, кому он поручил передать свой ультиматум, спешить было некуда.
При всей их заторможенности они вряд ли рискнут пользоваться мобильным для объяснения со своими старшими.
Перед входом в катедраль Чекарь скинул с плеч рюкзак и, пару раз торопливо перекрестившись, толкнул массивную входную дверь. Он оказался в душноватом, пахнущим сухим деревом и камнем полумраке католического собора, где еще раз перекрестился и кое-как пригладил светлую челку, влажную от пота.
Кроме него в храме были две пожилые прихожанки, стоящие на коленях между рядами кресел, и пожилой мужчина, одиноко сидевший на первом ряду, свесив голову на сцепленные для молитвы руки. С первого взгляда было не понять, молится ли он или просто задремал в таком положении. Теперь следовало ждать – ждать, стараясь не привлекать к себе внимания. Чекарь опустился на колени между первым и вторым рядами кресел на стороне, противоположной от женщин. Сцепив руки перед собой, он принял позу молящегося, разворачиваясь то левее, то правее, стараясь найти угол, с которого отражение в совсем незаметном, размером с монету в десять копеек зеркальце, вшитом в каучуковый браслет каких-то дешевых часов, поймает входную дверь собора. Время замерло. Он попробовал помолиться, но у него не получилось.
– Deja de observar la puta entrada. ¡Qué dios me per-done![152] – произнес тихий уверенный голос, звучавший, казалось, из ниоткуда.
Роман, приподняв голову, с удивлением посмотрел на старика, на которого он, изначально приняв за молящегося прихожанина, почти не обратил внимания. Тот произносил фразы, не изменив позу, и говорил негромко, однако
