Камень, ножницы, бумага - Элис Фини
— Никто не видел Генри Винтера уже пару лет, и скатертью дорога, скажу я вам. Он уволил свою экономку, не сообщив ей заранее, — а она была моей подругой. Новая экономка время от времени заглядывала за продуктами — странная женщина, подсела на печеную фасоль и детское питание, — но даже она не приезжает сюда уже несколько месяцев. Даже не знаю, рассказывать ли вам, как добраться до часовни Блэкуотер. Мне не нужно, чтобы вы вернулись и обвинили меня, если с вами там случится что-то плохое. Это место не просто кишит привидениями — оно проклято! Спросите любого.
Сэм купил бутылку виски по завышенной цене — он не хотел заявиться к другу с пустыми руками, — и старая ворона объяснила, как проехать к часовне. Когда Сэм дал ей десятифунтовую банкноту в знак благодарности, она вдобавок нарисовала ему схему.
Вернувшись к дороге, Сэм почувствовал себя персонажем одного из своих любимых детективных романов. Телефонные звонки от Генри прекратились примерно два года назад — в то же время, по словам продавщицы, автор перестал ездить в город. Сэм ничего не знал об экономках — ни о старой, ни о новой, Генри никогда не упоминал о них. Единственный человек, о котором старик действительно хотел говорить, была его дочь Робин. Их отчужденность все еще беспокоила Сэма, потому что это явно очень огорчало старого автора.
Робин росла трудным ребенком. Ее мать — автор любовных романов, с которой Генри в свое время познакомился на литературном фестивале, — умерла, когда девочке было всего восемь лет. Утонула в ванне. Ничего удивительного, что Робин, имевшая в качестве родителей двоих писателей, не слишком отделяла факты от вымысла. Генри говорил, что она всегда выдумывала какие-то истории, и это доставляло ей неприятности как в школе-интернате, так и дома. Однажды ее отстранили от занятий за то, что она рассказывала девочкам в общежитии сказки о ведьмах, которые трижды шептали имена своих жертв, прежде чем убить их. Все это было просто результатом чрезмерно активного воображения (которое, положа руку на сердце, она все-таки унаследовала, а не приобрела где-то еще), но когда Генри попытался наказать дочку, та однажды ночью отрезала себе волосы ножницами, оставив две длинные светлые косы на своей подушке, специально, чтобы он их нашел.
Генри винил горе и самого себя, однако все его попытки помочь ребенку не имели успеха. Она убегала из Блэкуотерской часовни бессчетное количество раз, а когда ей исполнилось восемнадцать, сбежала навсегда. Генри много лет не знал, где она, пока Робин не связалась с ним и не попросила помочь ее мужу. Генри с самого начала полюбил Адама. Когда он говорил о мужчине, за которого Робин вышла замуж, его голос всегда звучал так, словно он улыбался. Старику не нравились экранизации его романов, но тот факт, что он продолжал соглашаться на них, свидетельствовал, как сильно ему нравился Адам. Было очевидно, что он привык думать о своем тайном зяте как о сыне, которого у него никогда не было. Он считал, что Адам оказывает хорошее влияние на жизнь его дочери, и пока она была счастлива — он был доволен и не собирался вмешиваться. Именно это он хотел знать, когда просил Сэма последить за ними.
Была ли она счастлива?
В детстве Робин любила писать письма, а также попадать в неприятности. Прежде чем сбежать в Лондон, она написала письмо и для Генри. Это была благодарность и прощание. Она заявила, что единственный его подарок, который ей действительно нравится, — это ее имя. Мать Робин настояла, чтобы девочку окрестили Александрой, но Генри это было не по душе, поэтому он всегда использовал второе имя ребенка, которое выбрал сам: Робин. Он сказал, что дочери оно очень нравилось, потому что заставляло ее чувствовать себя птицей, а птицы всегда вольны улететь. Робин улетела и больше не вернулась.
Сэм одним глазом следил за извилистыми горными дорогами, по которым было достаточно трудно ориентироваться даже до наступления темноты. И продолжал поглядывать на нарисованную от руки схему, пытаясь в ней разобраться. Он заметил, что Пэтти записала свой номер телефона. И даже вздрогнул. Несмотря на то, что он долгое время блуждал по пустыне (если иметь в виду отношения с женщинами), он скорее умер бы от жажды, чем напился из этого колодца. Свернув с главной дороги, он неожиданно обнаружил на этом повороте указатель на озеро Блэкуотер. Сэм промахивался мимо него несколько раз, потому что, судя по всему, вывеска была срублена. Похоже, с помощью топора. Кто-то явно не хотел, чтобы люди нашли это место.
Он проехал по узкой тропинке, едва не сбил несколько овец и миновал выглядевший заброшенным маленький домик с соломенной крышей. Сэм уже собирался сдаться и решил попытаться найти гостиницу на ночь, но тут его фары высветили вдалеке очертания старой белой часовни.
Когда он припарковал свой подержанный BMW снаружи, топлива оставалось практически на донышке, однако надежды Сэма были велики. Его воодушевление продлилось недолго. Часовня была погружена в кромешную тьму. Не оставалось сомнений, что внутри никого нет: большие старые деревянные створки оказались не просто закрыты — они были заперты на висячий замок. Генри явно там не было, и, судя по толстой паутине, покрывавшей двери, не было достаточно давно.
Расстроенный мыслью о напрасном путешествии и не готовый капитулировать, Сэм схватил из багажника машины фонарик и отправился исследовать ближайшие окрестности часовни. Он надеялся обнаружить другой вход, но, кроме бесконечных витражей, ничего не нашел. Однако в темноте он набрел на несколько деревянных статуй. Жутковато выглядящие кролики и совы, вырезанные из древних пней, были так хорошо скрыты в тени здания, что Сэм буквально натолкнулся на одну и автоматически извинился, прежде чем сделать шаг назад. Ее омерзительные глазницы заставили его вздрогнуть. Но затем он почувствовал странный прилив облегчения — Генри говорил ему о том, как сильно любит резьбу по дереву, он находил это успокаивающим после долгого дня, посвященного выдумыванию разнообразных убийств, — и Сэм осознал, что как минимум он в нужном месте.
Затем он наткнулся за часовней на кладбище.
Поначалу гранитные надгробия сливались с остальным черным как смоль пейзажем, однако, когда Сэм подошел ближе, ему удалось разглядеть в свете фонарика, что большинство из них — очень старые. Настолько, что одни наклонились под углом, другие разваливались на части либо покрыты мхом. Но были и поновее, на которых даже можно было прочесть надпись.
