Светлана Успенская - Убийство по лицензии
— А может, надо было идти по берегу? — спросил Губкин, отрываясь от фляжки с водой.
— По берегу дольше.
— Но ведь там и таких завалов нет. — Андрей кивнул на огромные, в два обхвата, стволы столетних елей, лежащих вповалку, как гигантские спички.
— На берегу следы останутся. — Стеценко спрятал в карман компас и удовлетворенно хмыкнул: — Идем-то верным курсом.
Вскоре они вышли к каменистому руслу высохшей речушки.
— Может, прямо по ней двинем? — с надеждой спросил Губкин.
— Нет, — покачал головой Стеценко. — Открытое место, мы здесь как на ладони. Охнуть не успеем, как ему на глаза попадемся. Он не должен знать, что на острове кто-то есть.
Последние полчаса они с особой осторожностью пробирались по лесу, стараясь не трещать ветками. Вскоре сквозь поредевший ельник засветилась кромка берега. Между медными стволами что-то слабо блеснуло.
— Костер, — шепнул одними губами Стеценко. — Костер на берегу…
Он высвободил из футляра бинокль, навел резкость и, застыв, стал напряженно всматриваться в даль.
— Ну? — нетерпеливо прошептал Губкин. — Он там?
— Неясно, — произнес Стеценко, передавая ему бинокль. — Нужно организовать удобный пункт наблюдения.
Вскоре подходящее место было найдено. Груда валунов, которая спереди давала приличный обзор берега, а сзади прикрывала тыл огромными полусгнившими стволами.
— С тыла не подберется, — довольно заметил Стеценко, устраиваясь среди мокрых валунов.
Они затихли, прижавшись к холодным камням.
Костер на берегу продолжал ярко пылать. Наблюдатели лежали молча, почти не шевелясь, передавая по очереди бинокль, когда уставали глаза. Вскоре тело у Губкина затекло, и он начал ерзать между камнями, разгоняя застывшую кровь.
— Тихо ты, — цыкнул на него Стеценко. — Идет!
Действительно, среди деревьев показалась огромная темная фигура в ватнике и высоких сапогах. Послышался шум и треск — человек тащил свежее, недавно поваленное дерево с жухлой листвой. На берегу он принялся лениво помахивать топором, отрубая сучья.
— У него топор, — шепнул Стеценко, еле двигая губами.
— Дай посмотреть. — Губкин нетерпеливо тянул руку к биноклю.
Пока он наблюдал за лесорубом, Стеценко сунул руку за пазуху и вытащил смятый газетный листок. С желтоватой бумаги на него смотрело немного испуганное лицо немолодого мужчины.
— Похож, — шепнул Стеценко и протянул Губкину газетную вырезку.
Тот еле оторвался от бинокля. Его нижняя губа напряженно подрагивала от возбуждения.
— Он самый, — кивнул он.
Нарубив сучья, человек потащил их на берег. Губкин перекатился на спину и чуть громче, чем следовало, заговорил:
— Я сразу его узнал, бандитская морда… Лицо такое… Характерное… Вот ублюдок! Вырвиглазик чертов…
— Тише ты, — оборвал его Стеценко. — Услышит!
— Может быть, давай его сейчас, Игорь, а? Уберем, пока он рядом? — зашептал Губкин. — Давай! — Он потянулся к карабину.
— Тихо! — зашипел Стеценко. — Нельзя!
— Почему?
— Потому что он может быть не один. Потому что мы на этом острове находимся не одни. И еще есть много «потому что».
Человек в телогрейке вернулся с берега и стал вновь тюкать топором. Его лицо покраснело от напряжения, лоб блестел от пота. Стеценко внимательно рассматривал его. Отметил про себя застаревшие кровоподтеки на скулах, подсохшие ссадины, пробивающуюся седину в волосах, сбитые в кровь руки, сосредоточенное хмурое выражение лица.
Костер на берегу запылал еще ярче, накормленный новой порцией топлива.
За час наблюдения ничего более интересного не произошло. Разведчики совсем закоченели, лежа на холодных валунах под мелко сеющимся дождем. Объект наблюдения тем временем грелся у огня на берегу.
— Пора возвращаться, — шепнул Игорь. — Часа через два начнет темнеть.
Они стали выбираться из засады, стараясь не шуметь.
Едва только разведчики углубились в чащу и зашагали смелее под прикрытием деревьев, как вдруг тишину леса разорвал одиночный выстрел.
Стеценко мгновенно повалился на землю, увлекая за собой приятеля. Они замерли, лежа на животах. В звенящей тишине отчетливо слышалось их дыхание и шум крови в висках. Едва Стеценко рискнул оторвать голову от земли, как один за другим прогремели еще два выстрела.
— Охотничье ружье, — прошептал он, вновь роняя голову на руки.
— Он нас заметил! — испуганно пробормотал Губкин, нащупывая в кармане пистолет и снимая его с предохранителя.
Однако выстрелов больше не было. Стеценко осторожно приподнялся и огляделся. Расчехлил бинокль.
— Пошли! — шепнул он и, пригибаясь, стал пробираться между деревьев.
Новый выстрел застал их на полпути к берегу.
— Ружье у него! И патронов до фига, раз не бережет, — резюмировал Стеценко, наблюдая издалека, как темная фигура, стоя к ним спиной, целилась куда-то вверх.
После каждого выстрела человек обследовал ствол, что-то подбирал с земли, рассматривал.
— Тренируется, — презрительно сплюнул сквозь зубы Стеценко. — Делать ему нечего. Пошли! Теперь мы все, что нужно, выяснили.
И они быстро зашагали прочь от берега, в глубину острова.
На землю навалилась глухая, дремучая ночь. Заухали в глубине леса совы, кто-то протяжно взвыл совсем рядом. Из темноты то и дело доносились негромкое тявканье, вздохи, протяжные стоны — лесное зверье жило своей ночной жизнью.
— Что случилось? Где вы пропадали? Вы живы? Не ранены? — Обитательницы лагеря бросились наперебой хлопотать вокруг до смерти усталых героев.
— Мы слышали выстрелы, — спокойно сообщил Батырин, делая вид, что презирает суетливую радость женщин.
На самом деле у него тоже отлегло от сердца, когда он понял, что все в порядке. Слава Воронцов занес в записную книжку время возвращения разведчиков — на всякий случай. Любая мелочь может пригодиться для будущей статьи.
— Мы тоже слышали выстрелы, — заметил Стеценко.
— Это не вы стреляли?
— Не мы.
— А кто? — замерла от испуга Марушкина.
— Он, — спокойно ответил Игорь.
— У него ружье и боеприпасы, — объяснил Губкин. — Он пристреливался. Мы его видели!
— А он вас?
— Нет, конечно! — самодовольно хмыкнул Андрей. — Он не знает, что мы здесь.
— Отлично! — Лиза удовлетворенно потерла руки. — Надеюсь, уж завтра-то вы нас возьмете с собой!
— Завтра? А что будет завтра? — с деланным удивлением спросил Стеценко.
— Завтра начинается охота!
— Охота — это испокон веку мужское занятие, — поучительно заметил Игорь, садясь к импровизированному столу и принимаясь за ужин. — Женское дело — это три «К». Знаешь? Киндер, кюхен, кирхен.
— Нет, вы это слышали! — с негодованием произнесла Лиза, обращаясь к остальным. — Слышали, да?
Губкин хихикнул. Кажется, ему тоже были близки взгляды бывшего капитана. Он чувствовал себя крутым рейнджером, вернувшимся после опасной вылазки.
Охотники стали устраиваться на ночлег в спальных мешках. Палатка была небольшая, поэтому ложились в ряд, вплотную друг к другу. Женщин поместили в середине, где теплее. Чтобы ночью было не слишком жарко, погасили газовую печку.
Лиза долго лежала без сна, до боли в глазах вглядываясь в ночную темноту и размышляя над тем, что завтра она им всем такое покажет! Ох, она всем покажет!
А возле костра на берегу, то и дело подбрасывая в алчную желтую пасть припасенные днем дрова, сидел одинокий человек в ватнике, расширившимися глазами наблюдая за языками беспокойного пламени.
Третий день пребывания на острове был для него более или менее удачным. С самого утра, раскочегарив ненасытный костер, который к утру едва тлел посреди камней серо-алыми цветами углей, он предпринял обширный поход вдоль берега. Планы его были туманны. Он надеялся не то найти на берегу какое-нибудь жилье, не то что-нибудь полезное в хозяйстве, хотя бы старый котелок, чтобы вскипятить в нем воду и согреться, — желудок противно ныл от гнилой ледяной воды из болота и от сухомятки.
Погода, казалось, благоприятствовала пешим прогулкам. Ненадолго выглянуло неласковое солнышко, и хмурая земля стала как-то веселее под его осторожными лучами.
Парнов медленно брел по берегу, то кидая взгляд в туманную даль, в которой едва темнел противоположный берег, то высматривая съедобные ягоды у себя под ногами. Вскоре полоска ровного берега кончилась и начались завалы валунов — хаотичные нагромождения, следы ледникового периода. Лес подступал к самой воде, любуясь своим отражением в спокойном зеркале залива.
Скользя сапогами и сдирая подошвами зеленые наросты мха, Парнов пробирался вперед, до ломоты в глазах всматривался в голубую кромку тумана над водой. Примерно через час пути он набрел на ценную находку. Это был почерневший от времени остов лодки, застрявшей среди камней.
