Рауль Мир-Хайдаров - Ранняя печаль
-- Как вас зовут? -- спросил вдруг представитель одной из строительных фирм.
-- Глория, -- просто ответила девушка.
-- Глория? -- переспросил итальянец и вдруг радостно воскликнул: --Глория! Прекрасное название для отеля, лучше не придумать. Что может быть точнее для такого отеля? Я смею вас заверить, синьорина, мы построим с десяток таких отелей в Италии и на Лазурном берегу во Франции, и ни одной линии не изменим в проекте, фирма гарантирует...
Щелкали фотоаппараты, и итальянцы тут же протягивали моментальные фотографии, прося автограф.
Когда представитель фирмы протянул ей снимок, Глория вдруг сказала:
-- Я буду очень признательна вам, если отель будет носить мое имя, но можно, чтобы хоть где-нибудь значилась моя монограмма? -- И тут же на обратной стороне фотографии вывела одну из тех монограмм, зашифрованных в "Жемчужине".
Деловой итальянец тут же спросил:
-- Может быть, синьорина и вывеску подскажет?
Кто-то услужливо протянул ей альбом и фломастеры, и Глория, не раздумывая, необычной для латыни вязью, написала свое имя, а слева проставила монограмму.
-- Цветовое решение? -- нетерпеливо уточнил итальянец. Шел профессиональный разговор.
-- По темному бордо золотом, монограмма -- белое с черным, символы добра и зла, ожидающих молодых, -- любая буква на выбор.
Все произошло в считанные минуты, -- экспансивный итальянец даже присвистнул от удивления и радости...
В ту же ночь Рушану доставили в гостиницу международную телеграмму, наверное, не столь частую в Заркенте, в ней было всего несколько слов: "Рушан, любимый, я победила!" Никогда за три года их знакомства она к нему прежде так не обращалась.
Встречал Рушан Глорию в аэропорту в Ташкенте, -- такой счастливой он ее больше никогда не видел. Успех шумно отмечали с друзьями, конечно, в "Жемчужине". Провожая ее из кафе по опустевшим улицам, Рушан решился сказать то, на что долго не мог собраться с духом:
-- Глория, выходи за меня замуж.
Она остановилась, словно это было для нее неожиданностью, растерялась, как когда-то давно в "Жемчужине", приглашая на танец Габдурахмана Кадырова. Долго не отвечала, то ли взвешивая предложение, то ли, как обычно, погрузившись внезапно в свои прожекты.
-- Рушан, милый, -- сказала она наконец грустно, и в глазах ее он увидел слезы. -- Я ли нужна тебе? Ну посмотри на меня хорошенько: какая я хозяйка? Сумасбродная, неуравновешенная особа, помешавшаяся на архитектуре. Ты ведь намучаешься со мной, хотя я всем сердцем желала бы и тебя, и себя сделать счастливыми. Я очень, очень сомневаюсь, будет ли наша семья счастливой. Но что бы я ни говорила, я счастлива, еще никто не делал мне предложения. Другие умнее тебя...
Шок у нее прошел, она вновь уходила в тень спасительной иронии. Рушан, почувствовав это, все же сказал:
-- Ты мне ничего не ответила.
-- Ах, была не была! -- Она вмиг преобразилась, повеселела. -- Раз уж ты сам напрашиваешься на свою погибель, вот мое условие: если через неделю, в субботу, не передумаешь и повторишь свое предложение, я согласна выйти за тебя замуж. Должна же я, Рушан, дать тебе шанс на спасение... -- и, неожиданно поцеловав его, убежала в подъезд, благо они были уже у ее дома.
Рушан не стал догонять ее, ему тоже хотелось побыть одному...
Неделя выдалась сложной: сдавали градирню, приходилось работать в три смены. Нелегкой оказалась и суббота, после приезда Глории они не виделись ни разу, занятые до предела.
В субботу, предчувствуя, что планерка может затянуться, Рушан позвонил Джумберу. Ничего о своих намерениях он капитану не сказал, только попросил его заказать стол в "Жемчужине" попраздничнее и назвал, кого пригласить, особенно не выделяя Глорию среди гостей. Джумбер не стал любопытствовать, только спросил: "По-грузински?", что на языке компании означало -- роскошный стол с непременным заходом на базар за зеленью, брынзой, фруктами, свежими овощами и прочим...
В "Жемчужину" Рушан немного опоздал, но не из-за планерки, а из-за цветов: белых роз не нашлось на вечернем базаре, пришлось ехать на дом к цветоводам, и розы срезали прямо с кустов -- на длинных ножках, с тугими к ночи, нежными бутонами, -- такие он часто дарил Глории.
Когда он объявился в кафе, вечер уже начался. В их привычном секторе, за большим банкетным столом, накрытым белоснежной скатертью, что не было обычно принято в "Жемчужине", уже веселились его друзья. Мельком окинув стол, Рушан благодарно улыбнулся Джумберу. Они часто отмечали компанией свои маленькие радости и удачи, и это застолье никого не удивило, разве что стол сегодня был побогаче и праздничнее.
Глория сидела рядом с Джумбером, и только ее необычно белая кожа, трудно поддающаяся загару, и прекрасное белое платье из Белграда скрывали нервную бледность ее лица, мало кому заметную. Но Рушан увидел это сразу. Он подошел к Глории и вручил ей цветы. Принимая их, она ответила ему незаметным благодарным пожатием руки и шепнула среди шума: "Спасибо, милый".
-- Что, Глория, еще один проект? - улыбаясь, прокомментировал церемонию Тамаз.
-- Ты бы так часто голы забивал, -- ответил ему Джумбер, и за столом дружно засмеялись.
-- Хотел бы я знать, по какому поводу так красиво сидим? Рушан, ты стал начальником управления? Или тебе удалось зачислить нас в бригаду Силкина, рекордсмена по зарплате в Заркенте? -- спросил Джумбер, желая знать, ради чего он сегодня так старался.
-- Стареешь, капитан, не ты ли говорил: "Главное -- выдержка, терпение. Просто пробить по воротам и дурак сможет, а пробить когда надо и куда надо -- только мастер"? Не дал ты мне пробить когда надо, а вообще-то мне самому не терпится сказать... -- Рушан встал и, окинув стол взглядом, уже серьезно продолжил: -- Друзья мои, я сделал предложение Глории, и мы сегодня хотели решить с вами, на какое число назначить день свадьбы.
Какой гвалт поднялся за столом! Даже оркестр на миг сделал паузу. Роберт молниеносно, как и на поле, метнулся из-за стола, и пока кто-то кричал: "Шампанского!" -- уже возвращался к столу с шампанским, а оркестр, которому он успел что-то сказать на ходу, прервав мелодию, заиграл туш. И от стола к столу прокатилось: "Рушан женится... Глория выходит замуж..."
Глория сидела по другую сторону стола от Рушана, рядом с Тамазом, и, когда хотели посадить их рядом, Тамаз заартачился:
-- Сегодня ни за что не отпущу тебя от себя. Знаем мы хана Рушана, больше никогда не разрешит посидеть рядом с прекрасной девушкой. А вообще --пусть он нам выкуп или калым платит, это ведь мы с Джумбером познакомили его с таким замечательным архитектором. Глория, скажи!
Глория нашлась тут же:
-- Поэтому мы с Рушаном решили, что вы будете свидетелями в загсе и шаферами на свадьбе.
-- Ну, если так, сдаюсь, -- согласился Тамаз, и друзья обменялись местами.
Стали подходить знакомые и малознакомые люди, поздравлять Рушана с Глорией, интересовались, когда свадьба. Тамаз, перехвативший вопрос, шутливо отвечал всем:
-- Следите за вечерними газетами, возможен экстренный выпуск...
Когда волна поздравлений схлынула и за столом воцарилось относительное спокойствие, Джумбер, обращаясь к Рушану, спросил:
-- И все-таки -- когда?
Рушан неопределенно пожал плечами, кивком переадресовав вопрос теперь уже своей невесте, но она не ответила.
И тут молчаливый Роберт попросил у Джумбера, бессменного и бессрочного тамады компании, слова.
-- Я думаю, что свадьба в следующую субботу -- в самый раз. Поясню почему: во-первых, откладывать нет причин, во-вторых, в среду игра, последняя игра первого круга и у нас двухнедельный перерыв, значит, мы, большинство твоих друзей, можем гулять на свадьбе, не оглядываясь на тренера и на общественность. Я предлагаю создать штаб свадьбы, включая всех присутствующих за столом, а себя назначаю начальником -- хоть раз в жизни похожу в высокой должности! -- осенью я выдавал замуж сестренку, у меня есть опыт. Джумбер, Тамаз, подтвердите!.. Рушан, Глория, вы первые из нашей компании женитесь, и свадьба ваша для каждого из нас должна отчасти стать репетицией собственной. Где проводить, надеюсь, двух мнений нет -- в "Жемчужине", детище невесты... Тьфу ты, ну и каламбур: дитя невесты...
-- Злые языки станут утверждать, что Глория специально для себя построила "Жемчужину", -- перебил Тамаз.
Но Глория отпарировала в своей обычной манере:
-- Нет, Тамаз, "Жемчужину" я придумала только для того, чтобы познакомиться здесь с Рушаном.
-- К вам, молодожены, -- продолжал Роберт, -- просьба такая: ко вторнику передать в штаб список гостей. Заканчивая, объявляю: следующее заседание штаба свадьбы в среду, после игры, здесь же. К тому времени многое прояснится...
-- Роберт, дорогой, прошу тебя только об одном: не женись раньше меня. Хочу, чтобы ты и на моей свадьбе был начальником, -- Тамаз обнял друга...
Два дня спустя после свадьбы собрались компанией у Глории дома, куда переехал Рушан. Танцевали под музыку, вспоминали веселое, шумное застолье. Глория призналась, что не очень ловко чувствует себя на улице, когда знакомые поздравляют или оглядываются вслед, будто она знаменитость какая. И тут Джумбер предложил:
