Елена Милкова - Те же и Скунс
Мисс Катерина повернулась к нему и недовольно сказала:
– Чем это у вас тут всё провоняло? Так и разит какой-то тухлятиной… падалью какой-то… Вы что, крыс к нашему приезду морили?
Базылев дал себе слово притащить в гараж давешнего барыгу и заставить его ещё раз отдраить весь пол. Зубной щёткой. Однако отвечать надо было прямо здесь и сейчас, и Виталий не остался в долгу:
– Ты бы, киска, затычками пользовалась, которые по телевизору рекламируют, а не платочек туда впихивала. Он бы у тебя и не вонял…
Переводчица в истерику впадать не стала. Окатила его взглядом и отвернулась, а Виталий подозвал одного из парней, Гошу, и сказал ему на ухо несколько слов. Гоша понятливо заулыбался. Конечно, девке следовало объяснить, что к чему, но самому Базылеву было не с руки. Ему, наоборот, надлежало появиться в критический момент и навести порядок. Может, даже съездить Гоше в пятак. Привычный Гоша не обидится, а цель будет достигнута.
Момент представился чуть попозже, когда херр Моде, ещё раз восхитившись английским языком господина Шлыгина, удалился с ним в кабинет для переговоров с глазу на глаз, а мисс Катерина отведала кофе с пирожным, полистала модные журналы и вышла во двор. Пока суд да дело, радушные хозяева вымыли запылённую «девятку» гостей, подлили в двигатель масла, проверили на специальном стенде зажигание и тормоза. Гоша, улыбаясь, вернул девушке ключи. А когда она, поблагодарив, направилась к машине – оказался сзади и… накрыл широченной лапищей сразу половину её зада, охваченного кремовой юбкой.
Базылев ждал, что последует писк, возмущённый либо испуганный, и смотря по обстоятельствам собирался разыгрывать один из нескольких сценариев, заранее отработанных с Гошей…
Заготовки пропали впустую. Гоша своего движения не завершил: мисс Катерина чуть сдвинулась в сторону, и в десяти сантиметрах от цели его рука встретила её руку. Силы были, естественно, несравнимые, но дотронуться до кремовой юбки не удавалось. С таким же успехом можно хватать невесомый воздушный шарик, ускользающий при каждом движении и вдобавок намыленный. Так они и протанцевали через весь двор: постепенно звереющий Гоша – и переводчица, как бы даже его не очень заметившая.
– Спасибо за машину, – поворачивая ключ, мило улыбнулась мисс Катерина…
Немую сцену прервало появление хозяина фирмы, тепло прощавшегося с гостем. Херр Моде прямых обещаний не давал, но собирался сделать всё от него зависящее, чтобы делегация «Бирка электронике», прибывающая через месяц, воспользовалась услугами «Инессы».
«Девятка», сияющая вишнёвой эмалью, через парадные ворота выкатилась на Московский, поморгала на прощание поворотником и скрылась из глаз.
– Серёжа, у тебя ус отклеился… – глядя в зеркальце заднего вида, серьёзно сказала Катя Дегтярёва. Очки с простыми стёклами она уже сняла и спрятала в бардачок.
– Где?!! – попался Плещеев. Схватился за лицо и рассмеялся: – Да ну тебя! Он же у меня собственный…
Жучков в автомобиле не было – Катя перед выездом всё успела проверить.
Через четыре дня в «Инессу» пришёл факс из Стокгольма. «Бирка электронике» обещала самым внимательным образом рассмотреть шлыгинские предложения. В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ.
– Всё небось из-за тебя, козла! – вставила Базылеву Инесса Шлыгина, как всегда присутствовавшая при важных моментах. – Со своими шуточками дурацкими!.. Не мог потерпеть?
– «Эгида», – задумчиво проговорил Михаил. – Куда ни плюнь… Продохнуть не дают, суки.
– Антошка Меньшов пущай пока бегает, – подвёл итог Базылев. – А вот Плещееву давно пора солнечное затмение устраивать. Надоел!..
Шушуня
Несмотря на поздний час, в метро было не протолкнуться. Вымирание иных видов транспорта загнало под землю даже тех петербуржцев, которые метро по каким-то причинам не любят. А уж с тех пор как оно ещё и сократило время работы…
По субботам, если была возможность, Саша Лоскутков любил выезжать в лес. Всласть заниматься на знакомой поляне, а потом долго, долго бежать по едва заметной тропе между высоченными карельскими соснами… После этого возвращаться в цивилизацию не хотелось до чёртиков. Однако ничего не попишешь – приходилось.
Сашино общежитие находилось около «Звёздной». Поезд отсчитывал станции, неся его через весь город. Саша держался за поручень и, пользуясь выгодами высокого роста, косился в газету через плечо стоявшего рядом мужчины.
Название статьи было коротким и ёмким: «ОПРИЧНИКИ». Её написал известный в Питере журналист, и, чтобы вернее завлечь читателя, редакция поместила имя-фамилию автора не в нижнем уголке, а крупными буквами рядом с названием: БОРИС БЛАГОЙ. Саша заскользил глазами по тексту.
«Попробуйте представить себе: за неправильный переход улицы вас вместе с вашей дамой останавливает городовой, прямо на Невском раскладывает на асфальте, заставляет приспустить панаталоны и публично охаживает табельным ремнём… Представили? Скажете, не может такого быть? Ещё как может. Вот что недавно случилось в С-ском садоводстве…»
Саша вздохнул. Ну конечно. В Симагине в основном обитают работники радио и телевидения – как ныне действующие, так и отставные. Было бы удивительно не дойди история до Благого. Было бы ещё удивительней, если бы тот иначе расставил акценты.
«…Мало того, что на троих мальчишек, которые не от хорошей жизни пытались подкормиться излишками овощей, была устроена засада ОМОНа с использованием всех современных технических средств. Мало того что при задержании пацанов наши так называемые защитники вволю потренировались в приёмах рукопашного боя. Они ещё и подвергли детей самому настоящему истязанию. Как рассказывают очевидцы, мальчишек по очереди швыряли на пол дачного домика, превращённого в застенок, и полосовали ремнем. Но, пожалуй самое страшное – реакция садоводов, на чьих грядках голодные подростки пытались добыть себе пропитание. Хоть бы один вспомнил русскую традицию и пожалел наказанных. Ничуть не бывало! Бабушки, дедушки и их толстощёкие внуки вовсю поощряли садистов… Во что мы превращаемся, люди?»
Саша снова вздохнул. За десять последних лет он чего только о себе не читал. Ну то есть не о себе лично – кому нужен отдельно взятый офицер Лоскутков! О подразделениях, в которых служил. Правозащитники братались с любым душегубом, у которого хватало ума выдвинуть политический лозунг. Киношники снимали душевные фильмы про глубоко положительных наёмных убийц. Журналисты создавали романтический ореол ворам и бандитам… А те, кто реально пытался что-то делать, кого-то заслоняя собой, вытаскивая и спасая… те в основном удостаивались таких вот помоев. Почему?..
Прямо перед Сашей сидела нарядная – явно из гостей – женщина лет тридцати, рядом примостился белоголовый мальчонка. Он явно очень устал, глазёнки то закрывались, то вновь широко распахивались, как будто ребёнок боялся заснуть и проспать нужную станцию. На лице застыло растерянное и даже немного испуганное выражение.
«Мамаша, блин… – раздражённо подумал Лоскутков. – Ему же на горшок давно пора и в кровать! Куда ты по гостям мальца потащила? Вон как уходился! Оставить не с кем? Ну так и сиди дома, дурища…»
– Следующая станция «Технологический институт» – прорвалось сквозь писк и треск из динамика. – Переход к поездам первой линии!
Женщина встала, поправила юбку и стала проталкиваться на выход. Мальчик остался сидеть, но она и не оглянулась. Саша понял, что поторопился «назначить» женщину в мамы. Какое-то время они стояли совсем рядом, и эгидовец отчётливо видел, как ей хочется, чтобы он (ну да, красивый, глаза и всё прочее… твою мать…) вдруг взял и проявил к ней интерес. Саша нейтрально смотрел поверх её головы, и чуточку томное выражение постепенно сменилось на лице женщины разочарованием и лёгкой обидой. Однако романтическая грусть тоже пропала впустую: внимание Лоскуткова профессионально переключилось на более важный объект. Этим объектом был неопрятного вида мужчина, который мало-помалу перебирался из дальнего конца вагона всё ближе. Лоскуткову хватило одного взгляда, чтобы понять – его целью был мальчик. Видно, бомж наблюдал за пацанчиком издали уже не один перегон. И наконец-то уверился, что тот вправду едет без взрослых…
Солдат ребенка не обидит! А бывший спецназовец – и подавно.
Поезд вкатился на станцию. Двери открылись, толпа хлынула наружу и унесла с собой женщину, в вагоне на какой-то миг стало свободнее. Лоскутков присел рядом с мальчишкой и увидел, как бомж уткнулся в схему метрополитена: ё, сорвалось!..
– Ты что, брат, один путешествуешь? – спросил мальчика Саша.
Тот поднял голову и серьёзно взглянул на эгидовца, но ничего не сказал.
– Говорить-то умеешь? – сделал Саша новый заход. Мальчик кивнул.
– Ну и то хорошо… А зовут тебя как?
– Шура я… Бабушка Шушуней зовёт…
– Ого! Тёзки, значит. Оба Александры! Ты – Шура, я – Саша. Будем знакомы! Мальчик снова кивнул.
