Александра Маринина - Воющие псы одиночества
- Наверное, плохо, - заметила Настя.
- Конечно, плохо. Она страдала. Она чувствовала себя очень одинокой. А уж когда Вера уехала…
Он замолчал и стал смотреть куда-то поверх Настиной головы.
- Андрей Николаевич, после смерти Кристины Дина сильно изменилась? Если все так, как вы говорите, она должна была ждать, что теперь мать обратит внимание и на других детей, раз нет больше той, которая забирала себе все внимание и заботу. Разве нет?
- Нет. То есть я хочу сказать, что не знаю. Я не заметил никаких изменений в Динке. Она всегда была грубиянкой и очень своенравной, что до смерти Кристины, что после нее.
Настя с сожалением констатировала, что вопрос не прошел. Вернее, не получился внятный ответ, из которого можно было бы сделать хоть какие-то выводы. Если Дина имеет отношение к убийству своей сестры, то поведение ее обязательно должно было измениться, ведь даже взрослые люди не могут перешагнуть через тяжкое преступление и спокойно идти дальше, в их поведении обязательно что-то меняется, что уж говорить о подростке, тем более о девочке.
- Вы хотите сказать, что смерть сестры ее особенно не задела?
- В чужую душу не заглянешь… Мне показалось, что нет. Для нее смерть Кристи, конечно, была шоком, но он быстро прошел.
- А Славик? Он тяжело переживал?
- Тяжело. Но у него это тоже скоро прошло. Дети быстро приходят в себя, в отличие от взрослых. Собственно поэтому Вера и ушла от нас. Ей казалось, что никто не разделяет ее горя.
- Даже вы?
- Я много работал, - жестко ответил Лозинцев, снова глядя прямо в глаза Насте. - Какое бы горе ни было, но я должен был ходить на службу и делать свое дело, причем от того, насколько хорошо я его сделаю, зависело благосостояние и в конечном итоге судьбы многих людей. Я не мог позволить себе распускаться.
«Ладно, не хочешь откровенничать - как хочешь», - подумала Настя.
Попробуем подобраться с другой стороны.
- Андрей Николаевич, вы ходили, на суд, когда слушалось дело Семагина?
- Ходил. Я был представителем одного из потерпевших.
- Почему вы? - удивилась Настя. - Почему не ваша жена? Она же мать.
- Вера к тому времени уже уехала в Германию, она не стала дожидаться суда, следствие шло очень долго. Знаете, на нее очень сильное впечатление произвело то, что Семагина три раза задерживали и отпускали. Если бы милиция сработала лучше, Кристина была бы жива. Вера очень долго не могла прийти в себя, когда об этом узнала. А потом как-то сразу приняла решение развестись со мной и уехать. Наверное, это было последней каплей.
Опять мимо. Если бы Лозинцев хоть на секунду подозревал, что к убийству девочки причастен кто-то из его детей, он бы обязательно сейчас начал рассказывать о том, какое чудовище Семагин, и рожа у него преступная, и весь он - средоточие зла. Он постарался бы сконцентрировать разговор именно на Семагине. Но он этого не сделал. Ладно, примем к сведению, а потом на досуге обдумаем и сделаем выводы. Но, скорее всего, дети Лозинцева действительно ни при чем. Хотя… Лозинцев далеко не самый глупый человек на свете, более того, у него шахматный ум, быстрый, точный, умеющий просчитывать ходы и варианты. Финансовый аналитик банковской корпорации, не кот тебе начхал.
Они разговаривали еще долго, пока не вернулась команда. Игры закончились, все стали собираться домой.
На обратном пути Настя подробно, шаг за шагом, с записями в руках обсуждала с Чистяковым ход беседы с Лозинцевым.
- Слушай, - внезапно сказала она, захлопнув блокнот, - по-моему, Саня говорил, что ему все равно, куда ехать отдыхать. А? Мне не показалось?
- Не показалось, - подтвердил Алексей, - мне он тоже это говорил. Дескать, выбирайте сами, куда хотите ехать, а нам с Дашкой все равно, лишь бы вместе с вами.
- А если я попрошу его поехать в Баден-Баден? Как ты думаешь, он согласится? Это же курорт, там, наверное, хорошо отдыхать.
- Ты хочешь в Баден-Баден? - обрадовался Леша. - Значит, все-таки надумала? Аська, ты молодец, там замечательно, там грязи, воды, массажи и вообще классно! Я там был два раза, когда ездил в Германию на конференции.
- Не хочу я ни в какой Баден-Баден, - сердито отозвалась Настя. - Я хочу, чтобы туда поехал Санька, если ему действительно все равно.
- Все с тобой ясно, - удрученно сказал он. - Ты хочешь ему поручить найти жену Лозинцева и задать ей сто двадцать пять вопросов. Ася, а может, тебе лучше самой, а? Заодно и отдохнешь. И не будешь казниться, что над диссертацией не работаешь.
- Чистяков, не делай из меня дуру, я ее сама из себя сделаю.
***Ей нужно было все-таки доехать до Петровки, поговорить с Юрой Коротковым, объяснить, на основании чего она сделала свои выводы и из предполагаемых шести преступлений оставила в серии неизвестного маньяка только три. Анализ анализом, но две головы всегда лучше, чем одна.
Тем более в последнее время она так часто стала ошибаться! Пусть Юра посмотрит сравнительные таблицы вместе с ней, они все обсудят и, вполне возможно, придут к совсем другому выводу.
Она позвонила Короткову поздно вечером в воскресенье, они договорились встретиться завтра после двенадцати. Но утром в понедельник Юра неожиданно позвонил сам.
- Аська, хорошо, что я тебя поймал дома. Сиди и никуда не выходи.
- Совсем никуда? - ехидно уточнила Настя.
- Я в том смысле, что в конторе не показывайся. Тебя шеф хочет поиметь.
- А что случилось?
- Ты понимаешь, явился сегодня и начал трясти меня насчет задушенных студенток. А потом и говорит: а где у нас Каменская? Я, натурально, грудью кинулся тебя закрывать, мол, ты уехала в санаторий работать над диссертацией, а он намекает, что надо бы тебя вызвать. Короче, это насчет той девушки, у которой на голове розовый бантик.
- А что с девушкой не так? Этим убийством на территории занимаются, разве нет?
Она пока не говорила Юре о своем странном открытии, сделанном в четверг при помощи Игоря Лесникова. Она ни в чем не была уверена, да и само открытие, если даже оно подтвердится, звучало как-то уж совсем… нелепо. Неправдоподобно. И в любом случае обсуждать такие вещи нужно не по телефону, а лично, и желательно не в служебном кабинете.
Собственно, она и планировала сначала поговорить с Юрой о московском маньяке, убивающем студенток, а потом пригласить его выйти на улицу пройтись и там уже поделиться с ним остальной информацией.
- Занимаются. Но нашему Афоне звонил, видите ли, отец потерпевшей и очень настойчиво просил подключить лучшие силы. Лучших сил у нас нет, все средненькие, да и те по уши в делах, вот Афоня и решил тебя выдернуть и поручить изобразить активность. Тебе, кстати, фамилия Николаев знакома?
- Ну ты спросил! - возмутилась Настя. - Ты бы еще Иванова назвал. Или Кузнецова, их, говорят, даже больше.
И тут же вспомнила, что фамилия девушки, на голове которой убийца оставил шелковый розовый бантик, была именно Николаева. Ну да, Оля Николаева.
- Ты про потерпевшую спрашиваешь?
- Не столько про нее, сколько про ее отца, который Афоне звонил. Это какой-то ваш общий сокурсник. Не припоминаешь?
Настя напрягла память. Да, был у них на курсе Ленька Николаев, был. И, кажется, учился в той же группе, что и Афоня. Как ни силилась Настя, лица его она вспомнить не смогла, но фамилию из глубин памяти все-таки вытащила. Значит, это его дочь погибла…
- А где он сейчас, Николаев этот? - спросила она дрогнувшим голосом. - Я имею в виду, чем занимается, где работает?
- Шеф сказал, что он в Минюсте обретается, не то начальник отдела, не то начальник управления, я внимания не обратил.
- Юра, - решительно сказала, Настя, - кажется, плохи наши дела. Надо встретиться, и побыстрее. Только давай договоримся прямо сейчас, потому что мобильник я отключу и дома к телефону подходить не буду, раз уж я в санатории. Ты меня далеко упрятал?
- Да нет, сказал, что ты в Подмосковье.
- Ну, спасибо, что в Сочи не загнал, - усмехнулась она. - Лешки у меня сегодня нет, к телефону подходить некому, так что я остаюсь без связи. А мне обязательно надо с тобой поговорить прежде, чем меня Афоня достанет.
Юра пообещал приехать, но не раньше пяти. Настя снова вывела на экран компьютера данные о нераскрытых убийствах, но уже минут через десять почувствовала, что заломило глаза, и распечатала таблицы. Разложив их на полу, она улеглась на живот, поставив рядом чашку с зеленым чаем и пепельницу.
Что же получается? Таню Шустову убили через два дня после похищения миллионера Татищева, Олю Николаеву - на следующий день после взрыва машины депутата Госдумы Корякина. На теле Тани Шустовой преступник оставил маленькую иконку, на теле Оли - шелковый розовый бантик. Бывают такие совпадения? Бывают. Чего только в жизни не бывает! Особенно если учесть, что между преступлениями прошло больше двух лет. Но если добавить к этому еще один фактор, то вряд ли правомерно говорить о чистом совпадении. Отец Тани - работник милиции, отец Оли - сотрудник Министерства юстиции. Такого уже не бывает, это не может быть случайностью. Теперь вводим в схему рассуждений остальные убийства, в которых фигурируют элементы ритуальности, то есть оставленные на телах жертв сувенирные тарелочки, мотки пряжи со спицами, кулинарные книги и прочее. За день-два до каждого из них в том же месте происходили громкие преступления. Ну, относительно громкие, потому что убийство директора крупнейшего в области градообразующего предприятия - это шум на всю Россию, и побег восьмерых рецидивистов из колонии строгого режима - это тоже не фунт изюму, и взрыв на вещевом рынке в областном центре, а вот, к примеру, убийство главы администрации небольшого района является «громким» только для самого этого района. Но независимо от того, на всю страну гремело преступление или только на область или даже район, всех их объединяет одно: на раскрытие этих преступлений и поимку преступников бросаются все милицейские силы, весь личный состав правоохранительных органов занимается только этим, а все прочие преступления, которые совершаются в эти дни, остаются без должного внимания.
