Возьми моё сердце - Нина Стожкова
Варя с трудом пробралась вовнутрь, огляделась по сторонам и обомлела: Зинаида Ивановна! Вот уж кого было трудно узнать! В её облике не было ничего общего с прежней соседкой Вари по больничной палате. Уверенный взгляд слегка подкрашенных глаз, помада красно-коричневого цвета, такого же оттенка маникюр… Одним словом, баба Зина выглядела весьма эффектно. Ещё бы! Статус главного бухгалтера кафе «Кира» обязывал. В своем лучшем платье в стиле оверсайз она смотрелась ничуть не хуже, чем дамы на сайтах «Если вам 50+». Единственное, что осталось неизменным – её огненно-рыжий пучок, с которым баба Зина не смогла расстаться, напротив, украсила его в честь праздника заколкой леопардовой расцветки.
– Как я рада, что вы теперь с нами! – сказала Варя, обнимая Зинаиду Ивановну.
– Радоваться будем, когда баланс сведу, – сказала баба Зина с новыми, бухгалтерскими интонациями.
– Я в вас верю! – улыбнулась Варя.
– Веру к отчёту в налоговую не пришьёшь. Вижу, вы тут широко размахнулись, планы строите не по средствам. Придётся, Варюха, для начала ужаться. Стать чем-то вроде «кофе на вынос». Ну. а там посмотрим. Как дело пойдёт. Если все эти студенты, что у дверей толпятся, будут и дальше сюда приходить, может, и вырулим – настоящим кафе станем со всеми вашими прихлопами и притопами.
Варя смотрела на веселых молодых людей, пришедших на открытие, и думала: какая все-таки странная штука жизнь! Она, Варя, непохожа на этих ребят, её ровесников. Невозможно быть такой безоглядно веселой и беззаботной, как они, когда в твоей груди бьется чужое сердце, да и жизнь не кажется бесконечной, как другим девушкам в двадцать лет. Впрочем, никто не знает своей судьбы. Выражение «часики тикают» означает для неё совсем не то, что для других девушек. Девушкам за тридцать родственники нередко намекают: дескать, пора рожать, время идет. Для Вари «тиканье часиков» означает другое: чужое сердце в её груди постепенно изнашивается, лекарства медленно перестают действовать, срок жизни сокращается. Пусть донорское сердце остановится не сейчас, лет через восемь-десять, не думать об этом она всё равно не может. Надо торопиться жить, чтобы сделать что-то хорошее. Кстати сказать, что она может успеть в двадцать с небольшим лет? Если подумать – немало. Например, поменять филфак на экономфак, закончить учёбу, помочь Сергею наладить работу кафе, сделать атмосферу в нем интересной и веселой. В конце концов, всерьез закрутить с Серегой роман и оставаться счастливой ровно столько, сколько получится. Впрочем, грех обижаться на новое сердце, оно пока стучит ровно и ритмично, а это дает ей возможность жить и любить… Нет, не так! Её сердце живет своей отдельной жизнью – чувствует, любит, радуется и огорчается. Впрочем, она, Варя, не киборг, а человек со всеми слабостями и переживаниями. Её прошлое тоже имеет значение.
К сожалению, новое сердце принесло ей не только радость. Так получилось, что она разлюбила Макса, но что поделаешь, если любовь прошла? Хорошо бы её бывший парень нашел своё счастье, а то стыдно оставаться счастливой в одиночку. Дыра в её душе постепенно затягивается. Кира, отдав ей сердце, не только разрушила её прежнюю жизнь, но помогла полюбить снова. Недавно к Варе снова пришли стихи. Она даже удивилась, потому что была уверена: способность писать стихи исчезла навсегда. Прежде ей кто-то будто диктовал, потом этот кто-то замолчал, и вот наконец стихи пришли снова:
До декабря всего один пролёт.
Не уходи. Не торопи метели.
Мы встретиться с тобою не успели
На лестнице, ведущей в Новый год.
Неужто нами выдумано зря
Про заговор двух одиноких взглядов?
Не торопи январских снегопадов.
Всего один пролёт до декабря.
Варя подумала, что Сергей, кажется, тоже неравнодушен к ней, но ему нужно время, чтобы смириться с потерей Киры. Может быть, у них в итоге ничего не получится, но Варя все равно счастлива – хотя бы тем, что живет, видит вокруг себя молодые веселые лица, чувствует восхитительный аромат кофе и свежей выпечки, а главное – тем, что у нее и у её друзей появилось настоящее взрослое дело…
– О чем ты задумалась? – спросил Сергей. – Сегодня полагается веселиться. Это же наш общий праздник! Давай все проблемы оставим на потом.
– Думаю о любви, которая крепче кофе и слаще пирожных, – улыбнулась Варя. Бусинка тявкнула, подтверждая её слова.
Сергей рассмеялся и нежно поцеловал Варю в щеку.
Горы лечат горе
Прошло несколько месяцев. Наступила зима. В последние годы в Москве даже в середине зимы погода стояла слякотная, дождливая и хмурая. Как обычно бывало в это время, Максима потянуло в горы. Он физически не мог жить долго в этой хмари, без солнца и ослепительно белого снега. В конце января Макс прилетел в Минеральные воды и затем добрался на автобусе в Приэльбрусье, в маленький городок у подножия Эльбруса под названием Терскол. Он специально поехал в отпуск туда, где не так давно, но словно в другой жизни отдыхал с Варей. Вдруг захотелось вызвать в душе сладостно- горькие воспоминания – о тех днях, когда они безоглядно любили друг друга и ничто не омрачало их страсть и нежность. Иногда мучительно тянет расчесывать свежие раны и расковыривать едва затянувшиеся струпья. Вот и Макс несколько месяцев предавался этому стыдному удовольствию – расчесывал душевные раны и вызывал в памяти ещё не зарубцевавшиеся воспоминания о тех днях, когда они были счастливы. Все тогда было прекрасно, разве что… разве что внезапная одышка Вари, ставшая первым звоночком беды, отменила их совместные вылазки в горы. Ни он, ни она не предполагали, чем это легкое, как им тогда казалось, недомогание может закончиться. Пожилой врач-балкарец показался Варе провинциальным перестраховщиком, а ведь он первым обнаружил ее проблемы с сердцем и объяснил причину сильной одышки в горах.
Макс решил вышибать, так сказать, клин клином: проветрить голову свежим горным воздухом, да что там голову – всего себя просквозить морозным ветром на крутых, порой рискованных трассах, чтобы хоть ненадолго, пусть на десять дней отвлечься от мыслей, не оставлявших его никогда.
Макс, как большинство покинутых влюбленных, искал причину охлаждения к нему возлюбленной в себе и винил прежде всего себя. Где и когда он поступил не
