Смерть в прямом эфире - Кирстен Уайт
– Я не знаю, – сонно бормочет сестренка, чуть-чуть приоткрывая глаза. – Никто ничего мне не рассказывает, а если и рассказывают, то я забываю из-за гудения и темноты. Они хотят, чтобы их снова контролировали, и не могут существовать без тебя, – она пронзает Вэл суровым взглядом со всем пылом, доступным такой малышке.
Чем бы ни было это место – карманной вселенной, овеществленным кошмаром или бог знает чем еще, – оно не прекратило существование только потому, что они все покинули его. Дженни говорила, гудение всегда находилось здесь. Люди просто додумались, как придать ему форму.
Валентина выгнала Господина Волшебника и никогда не вызывала его вновь. А когда отец освободил ее, забрала с собой плащ. Тот самый, который сотворила из частички этого места, чтобы обеспечить контроль над магией. И с тех пор управлять тьмой стало невозможно.
– Думаю, мы должны воссоздать круг.
– Да! – быстро соглашается Дженни.
– Нет! – одновременно с ней восклицают Хави с Маркусом.
Вэл поворачивается к тому, чей голос становится решающим. Айзек нервно оглядывается через плечо с обреченным видом. Она смотрит туда же.
Вдалеке, словно они пытаются увидеть то, что показывают по телевизору в чьей-то квартире через улицу, мерцает небольшой светлый квадрат, который очерчивает несколько фигур внутри. Одна из них высокая, сухопарая, с длинными руками.
– Они наблюдают, – просто констатирует Айзек. – И хотят, чтобы мы это знали.
– Проклятье! – цедит Вэл, стараясь не паниковать.
– Не ругайся! – просит Хави.
– Извините. Мне нужно время, чтобы во всём разобраться.
На периферии зрения мелькает тень, едва заметное движение черного на черном фоне. Они еще не готовы. Вэл пока не контролирует мрак, а значит, не сумеет защитить друзей. Он может расплести их и собрать заново, как произошло с отцом Дженни. Или заглотить целиком, как случилось с Китти.
Что, если Вэл снова подведет остальных? Что, если особые умения, которыми она обладала в детстве, исчезли после многих лет жизни без волшебства?
– Я верю в тебя, – голос Маркуса полон непоколебимой убежденности. – Ты оберегала нас тогда, когда мы даже не подозревали об этом. Теперь позволь нам помочь.
– Мы должны выиграть для нее время, – комментирует Дженни, заламывая руки. – Иначе наших детей могут отправить сюда просто посмотреть, что случится. И чтобы наказать нас.
– Нужно сделать то, что у нас получается лучше всего. – Хави расплывается в злорадной ухмылке и шепчет что-то на ухо Маркусу.
Тот тоже начинает улыбаться и тихо пересказывает идею Дженни, которая с сомнением хмурится, но всё же неохотно пожимает плечами, когда Хави подталкивает ее.
– Думаешь, ты и сейчас сумеешь провернуть нечто подобное?
– Таланты остались при мне, – отзывается Маркус, разминая пальцы.
Дженни коротко кивает и уже другим, деловитым тоном обращается к Айзеку.
– А ты помоги Вэл.
– Давайте вызовем демона! – объявляет Хави, подмигивая.
Они втроем отступают на несколько шагов и до того, как Вэл успевает спросить, что происходит, принимаются воплощать отвлекающий маневр. Маркус вскидывает руки вверх и делает практически незаметный для посторонних, незнакомых с его способностями жест. Воздух перед оставшимися в стороне Айзеком и Вэл начинает мерцать. Они видят размытые, словно при наблюдении из-за завесы водопада версии самих себя, которые присоединяются к трем друзьям и образуют вместе круг.
– Нет, – говорит фальшивая Вэл. – Сначала мы должны убедиться, что делаем всё правильно. У нас будет только один шанс.
– Психоделичненько! – фыркает Хави, привлекая внимание к себе, чтобы никто не заметил, что копии двигаются не совсем правдоподобно. – Вообще, всё это глупости. Наверное, плесень в подвале разъела нам мозги.
– Что? – недоуменно переспрашивает Дженни.
Они с Хави затевают перепалку насчет реалистичности идеи о групповой галлюцинации, спровоцированной черной плесенью.
Они стараются выиграть немного времени для Вэл. Она впечатлена. И чувствует облегчение. Друзья не забыли свои прежние роли и исполняют их даже виртуознее, чем раньше. Хави издевается над теми, кто выступает против него. Маркус создает ту версию действительности, которую нужно увидеть власть имущим, чтобы обеспечить безопасность товарищам и себе хоть ненадолго. А Дженни поддерживает обоих – несмотря на свое отчаянное желание вернуть Господина Волшебника. Она и правда очень хорошая подруга, если докопаться до сути. Лучшая подруга.
– У меня до сих пор есть плащ. Где-то внутри, – Вэл смотрит на свои ладони. – Именно так я контролировала магию. Если получится достать его, тогда можно призвать отца Дженни и снова их связать. Это должно всё исправить, верно? Стабилизировать процесс. А потом можно вернуть Китти и…
– У тебя ничего не получится, глупая, – хмурится младшая сестренка.
– Китти, – упрекает ее Вэл.
– Я просто имела в виду, что Господин Волшебник растворился. Ты отобрала его силы, а потом и совсем разрушила всё. Тьма сожрала его.
– Но ты же по-прежнему здесь.
– Мы можем протянуть дольше, чем взрослые, – склонив голову набок, отвечает Китти.
На периферии зрения Вэл возникают тени других детей или, по крайней мере, их воплощения. Некоторые из них отслоились от образа ведущей при попадании сюда. Смотреть на них прямо нельзя – иначе они исчезают.
– Это те, кого отправили на замену нам, – шепчет Вэл.
Ее сердце истекает кровью при мысли, что несчастным малышам даже не довелось играть и наслаждаться магией – лишь терпеть бесконечные ужасы и холод.
– Не только они. Тут и другие, постарше. Поздоровайся, Лемуэль, – голос сестры меняется, и слышится тихий шепот будто издалека: – Привет. – Китти морщит нос и чихает, после чего продолжает уже своим прежним тоном: – Иногда детей не удается исправить и сделать послушными. Таких оставляют с Господином Волшебником навсегда.
Вэл хочется придушить лицемерных основателей. Врезать им кулаком. Врезать всему миру. Но она делает глубокий вдох и пытается оставаться спокойной ради младшей сестренки.
– Ничего, мы всех выведем отсюда вместе с тобой.
– Мы не можем уйти, – глаза Китти наполняются слезами. – Это место питается нашим будущим. Поэтому нам удалось протянуть дольше отца Дженни. Он сам выбрал такую судьбу, не оставив почти ничего для съедения. Но тьма постепенно откусывает и от нас. Это больно. И ужасно, – она яростно хмурится и добавляет, словно худшего проклятья не существует: – А еще тут очень скучно!
Вэл с отчаянием смотрит на Айзека.
– Мы выведем их всех, – Он сцепляет их мизинцы, скрепляя обещание. – Клянусь, в этот раз никто не бросит здесь Китти.
Она кивает, едва сдерживая слезы. Эти монстры снаружи решили, что жизнь некоторых детей – приемлемая цена за их патриархальный фетиш перед невинностью, за их однобокое понятие «хороших детей».
К чертям «хороших»! Эти дети были настоящими. И нуждались в любви, заботе и защите. А все взрослые их просто
