Мумия для новобрачных - Мария Вадимовна Жукова-Гладкова
– Как-нибудь расскажешь мне подробно про своих предков, – Костя взял мою руку в свою. – Но сейчас тебя ведь не просто так про них спросили?
А я увлеклась… Я и не подумала, что меня про них спрашивали с какой-то конкретной целью.
– Наталья Геннадьевна, вы не знали про квартиру на шестом этаже?
Я покачала головой. Бывают же в жизни такие совпадения!
– Мы также связались с одним из Свиридовых в Америке, – сообщил второй из появившихся в кабинете мужчин.
Все вопросительно посмотрели на него. Всем было интересно.
– Один из Свиридовых, врач, убил на дуэли одного из Толстовцевых, тоже врача.
– Я не слышала, что у нас в роду были врачи, – сообщила я.
– Но вы же говорили, что у вас те, кто ничего не выращивает, долго не живут? Вот он и погиб на дуэли. Это был младший брат Елисея Петровича Толстовцева. Причем этот Свиридов и этот Толстовцев вместе учились и дружили. Свиридов после той дуэли уехал в США.
– Что-то там было про близнецов… – сказал Костя. – Вроде он занимался изучением рождения близнецов от разных отцов, использовал для этого своих крепостных крестьянок. – Костя посмотрел на следователя. – Мы еще гадали, почему он в те годы увлекся этим вопросом. Когда женщина в Америке родила черного и белого ребенка одновременно – интерес врача понятен. Но у нас?
Оказалось, что ныне проживающий в США потомок тех Свиридовых рассказал нашим следователям их семейную легенду. Там у многих, переехавших из Европы и знающих своих предков, есть интересные семейные истории. Детям рассказывают, как их «пра-пра-пра» решились на переезд за океан. Конечно, частенько истории бывают приукрашены, потому что правду потомкам лучше не знать, предпочтительнее лелеять романтический или героический образ первопроходца и покорителя новых земель. На самом деле истории часто кровавые, это истории убийств, предательства, трудного выживания, жестокой борьбы.
Но от Свиридовых не скрывали правду. Хотя что-то за два века могло исказиться.
Сестра первого отбывшего за океан Свиридова, первого врача в их семье, Елизавета Алексеевна, в девичестве Свиридова родила двойню. Она была замужем, но муж подолгу отсутствовал, выполняя секретные поручения императора, а женщина она была… увлекающаяся, чтобы не выразиться грубо. Она забеременела в отсутствие мужа, как считалось – от младшего брата моего предка Елисея Петровича Толстовцева, который тогда только учился на врача. Муж вернулся раньше, чем должен был, а тут беременная не от него жена. Младший Толстовцев был готов на ней жениться. Но муж Елизаветы Алексеевны не хотел с ней разводиться. У них имелся общий сын, а потом она еще родила ему детей. В общем, он был готов ее простить, но не готов растить чужих детей. И двойняшек взял себе Елисей Петрович. У него умерла первая жена, вторая в то время была очень больна. Брат был слишком молод даже для женитьбы, содержать семью был не способен (его самого содержал старший брат) и просто физически не мог заниматься детьми. Оформили их как детей Елисея Петровича и его второй жены. Вроде тогда детей регистрировали, записывая в церковно-приходскую книгу. А взятки на Руси, кажется, существовали всегда, попик в бедной сельской церкви не стал бы выпендриваться, в особенности если речь шла о том, кто делал самые большие пожертвования. Да и дело-то было благородное. Занимались детьми крепостные няньки и мамки.
Но детки получились совсем непохожие друг на друга. Один – копия старшего Толстовцева (хотя отцом был младший и с Елизаветой Алексеевной у них романа не было). Дети нередко бывают похожи на родного дядю или тетю, и это сходство вопросов не вызывало, наоборот подтверждало родство. Второй получился похожим на какого-то графа, с которым все участники событий были знакомы.
Вероятно, Елизавета Алексеевна призналась брату, что они могут быть от разных отцов, и его как врача эта тема заинтересовала. Толстовцев‐врач узнал про изыскания друга – в особенности, раз тот печатал соответствующие статьи в журналах. Сложить два и два было несложно. Ну и, наверное, мог и у того графа уточнить, была связь или не была. Может, еще совпали какие-то родинки. Сейчас трудно сказать.
Дело закончилось дуэлью, гибелью Толстовцева-младшего (биологического отца по крайней мере одного ребенка), отъездом из России навсегда врача Свиридова.
– А Елизавета Алексеевна? – спросила я. – Мы… вы нашли ее?
Мужчины развели руками. Свиридов в США этого не знает. Елизавета Алексеевна из России и вроде даже из Санкт-Петербурга никуда не уезжала. Ее муж часто уезжал, она нет. Она точно родила детей мужу после рождения тех двойняшек. Но двойняшек больше не было. Поскольку генетическую экспертизу в те времена не проводили, что-то заподозрить смогли только через несколько лет.
Именно в той квартире, где нашли мумию, Елизавета Алексеевна встречалась с младшим Толстовцевым, который во время учебы проживал в купленной старшим братом квартире этажом выше. Жила она в особняке мужа. А сюда приходила в гости. Но, как выяснилось, не только к брату.
– Значит, мой предок убил Елизавету Алексеевну Свиридову, ее брат застрелил моего предка, а сам уехал в Америку? Свиридовы-промышленники остались. Так?
– Похоже, что так, – сказали мне. – Но что они могли спрятать в потайной комнате? Что с таким энтузиазмом искали Лилия Свиридова и, похоже, Алекс Свиридов‐Броше?
Информация об этом в моей семье из поколения в поколение не передавалась.
Из дневника Елизаветы Алексеевны, 1820 год
Арина, служанка Анны Николаевны, продолжила рассказ про свою племянницу Дарью.
По ее словам, Анна Николаевна, мать моего племянника, – очень добрая женщина и сразу разрешила Дарье остаться. Отдала Дарье несколько своих старых платьев и других вещей. Все хорошего качества. Дарья о таких и мечтать не могла. Арине они по размеру не подходили. Анна Николаевна даже помогла Дарье найти работу, пусть и временную. Дарья иногда сидела с ребенком одной знакомой Анны Николаевны, когда той вечером нужно было уйти. Я так поняла, что та знакомая была женщиной легкого поведения. Но не мне судить. Еще она ходила к кому-то убираться, но тоже не постоянно, а раз в неделю. И страшно хотела найти покровителя. Конечно, богатого. Надеялась,
