Тиана Веснина - Двадцать три раны Цезаря
Эстелла убеждала, уговаривала его ждать.
— Пойми, ставка непомерно высока. Мы не имеем права на поспешность, которая может привести к непоправимой ошибке. Сам знаешь, чем окончилась моя попытка взглянуть, что за сейф у Уманцева на даче.
— Ну взглянула бы, что потом? — с саркастической улыбкой спросил Приступов.
— Потом я думала столковаться с нужным человеком. Да, да! — не сдержалась Эстелла. — Мы можем пойти на риск и взломать сейф в офисе. Но у нас нет гарантии, что алмаз там.
— Полагаю, что надо начинать с домашнего сейфа, — вставил Приступов и осекся. — Это что ж получается? Нам еще надо брать в долю медвежатника?
Эстелла смерила его взглядом и усмехнулась:
— А ты как думал? Правда, может, ты умеешь вскрывать сейфы?
Приступов взорвался:
— Ну тебя к черту с твоим алмазом. Уманцев наверняка давно его продал. Иначе с какой стати он так разбогател? Ты взгляни на себя со стороны: ты же ненормальная. Сидеть почти пять лет в Москве и выжидать, не обронит ли случайно Уманцев словечко об алмазе? Да он, может, умрет и слова о нем не скажет. Эстелла, ты психопатка!
Когда Уманцев обратился к Приступову с просьбой проследить за его новой супругой, Валерий воспринял это как знак свыше. Но… он добросовестно выполнил свою работу… и на этом все закончилось. Волей неволей Приступов пришел к выводу, что фантазийный алмаз — плод фантазии Эстеллы. Они стали встречаться реже. Вид Эстеллы раздражал Приступова. Он тихо ненавидел ее. А она твердила, что рано или поздно они узнают, где алмаз.
И невероятное случилось: они узнали. Утром позвонила Эстелла и сказала, чтобы он немедленно пришел в кафе. Валерий только взглянул на нее и все понял.
— Алмаз в доме, — на одном дыхании проговорила она. — Лидии наконец-то удалось его увидеть.
— Увидеть? — потрясенный таким сообщением Валерий, уже собравшийся опуститься на стул, на мгновение замер.
— Да, представь! То, что Лидия так долго работает в доме, принесло свои плоды. Ее перестали опасаться. Ведь если бы хотели что-нибудь украсть, уже бы украли. Никто не поверит, что можно столько выжидать, сколько выжидали мы. С моей подачи Лидия однажды даже пожаловалась Роману, что к ней кто-то пристает с расспросами о его семье, и просила быть осторожней. Ну, да это дело прошлое, — отмахнулась она от ненужных подробностей. — Слушай! Обычно Уманцев закрывает шторы и ставни, когда остается работать на ночь в кабинете. Но позавчера Лидия сняла шторы и отнесла их в чистку. Они были готовы уже на следующее утро, но Лидия сказала, что случилась небольшая задержка, и принесла их только к вечеру. Уманцев открыл кабинет и оставил ее одну. Повторяю, на Лидию в доме уже не обращают внимания. Когда она уходит, когда приходит, что делает, лишь бы все было вовремя. Она быстро повесила шторы и спряталась в углу за одной из них. Роман заглянул в кабинет, позвал Лидию и, решив, что она, выполнив свою работу, ушла, закрыл дверь на ключ.
Полчаса спустя Уманцев вернулся в кабинет. Как всегда закрыл ставни, задвинул шторы. Шторы очень плотные и широкие, когда он их задвигает, по углам остаются пышные складки. Вот в последнюю складку и спряталась Лидия.
Роман сел за стол и включил ноутбук. Прошел примерно час. Лидия боялась дышать в своем укрытии. Наконец он встал, подошел к сейфу и открыл его. Причем, открыл только два ключевых замка, следовательно, кодовым механическим он пользуется не всегда, вероятно, лишь когда уезжает из города. Из сейфа, — прерывающимся от волнения голосом продолжала Эстелла, — он достал бархатную коробку. Открыл ее и вынул красный алмаз. Он долго вертел его в руках, рассматривая при свете лампы. Лидия успела разглядеть камень. Я уверена, это тот же алмаз, что показывал мне Андре. Уманцев хотел положить камень обратно в коробку, но, вместо этого бросил ее в мусорную корзину. Из кармана вынул белый носовой платок, завернул в него алмаз и положил в сейф. Заметь, — подчеркнула Эстелла, — закрыл сейф только на два ключевых замка и вышел. Лидия на негнущихся ногах доковыляла до порога кабинета, схватила из шкафа в прихожей свое пальто, которое она предусмотрительно спрятала под одеждой хозяев, и никем незамеченная ушла.
Эстелла замолчала, устремив на Приступова неподвижный взгляд.
— Что? — настороженно спросил он.
— Нельзя терять ни минуты, — жестким тоном проговорила она.
— Да, — согласился Приступов, чувствуя какой-то странный холод в груди.
— Сегодня ночью мы проникнем в дом Уманцева. А днем ты должен с ним встретиться, столкнуться как бы нечаянно. Тебе известен его распорядок дня. Зайди в ресторан, где он обедает, или в бар, где пьет кофе. Но ты должен его предупредить о своем возможном позднем визите.
— Как это предупредить? — ошалело посмотрел на Эстеллу Валерий и хлопнул себя по лбу. — Прости, я что-то… — покрутил он головой, — наверное, от радости.
— Но ты понял, что надо сделать? — чуть наклонясь, чтобы заглянуть ему в глаза, спросила Эстелла.
— Не волнуйся!
ГЛАВА 17
Их план был прост. В четверть двенадцатого ночи Лидия откроет дверь…
После ужина Роман отправился в кабинет. До десяти часов он не мог сосредоточиться, все ожидал прихода детектива. На душе было неприятно. Сначала детектив успокоил его, даже, можно сказать, обрадовал, сообщив о безупречном поведении жены. Уманцев ведь отдавал себе отчет, что в последнее время несмотря на возраст, что такое пятьдесят для мужчины, он как-то охладел к супружеским утехам. Вроде желание было, временами, неплохо получалось… но всякий раз втайне он ужасно боялся, что однажды произойдет фиаско, и он будет вынужден произнести фразу утратившего свою силу мужчины: «Прости, я сегодня очень устал!» Поэтому, ссылаясь на занятость, он не надоедал Марине ласками. Но в тоже время опасался, как бы она не завела любовника. И вот детектив, проведя расследование, сообщил ему, что у Марины никого на стороне нет. Мужчины оказывают ей внимание, она кокетничает с ними, но никого не допускает к себе ближе, чем следует. Это заключение полностью успокоило Романа. Но сегодня, когда он пил кофе с коньяком в баре, на другом конце стойки он увидел детектива Приступова. Тот тоже в свою очередь заметил его и подошел.
— А я собирался звонить вам, Роман Дмитриевич, — сказал детектив. — Занимаясь делом одного из моих клиентов, случайно пересекся с вашей женой и заметил кое-что весьма интересное. Если сегодня днем подтвердится то, что я предположил, вечером не позже десяти я буду у вас дома, если нет, не стану беспокоить.
Уманцев попытался подробнее расспросить Приступова, что значит это «весьма интересное». Но тот отрицательно помотал головой, показал на часы и бросил:
— Простите, спешу!
Вот так был нарушен душевный покой Романа. Все шло своим чередом и все было хорошо. Он собирался с силами, чтобы зачать нового и единственного наследника, как вдруг…
Роман посмотрел на часы, было без четверти десять. Он несколько раз нервно огладил бороду и закурил трубку. Когда пробило десять, попытался сосредоточиться на работе. Но полчаса спустя откинулся на спинку кресла.
«Черт, только настроение испортил. И кто его тянул за язык сообщать еще не проверенные сведения. Сволочи, сколько не плати, никакого уважения к клиенту. Ты сначала убедись, подкрепи свои подозрения фотографиями, видеозаписью, или устрой захват жены врасплох на месте преступления, а то… если подтвердится, что я предполагаю… а если нет! Тьфу! — в сердцах плюнул Уманцев. — Вот, уже без четверти одиннадцать, значит, ничего не подтвердилось, и он не придет, а настроение испортил…» — Роман взглядом обежал кабинет, задержался на картине, висевшей напротив, и попытался успокоиться, рассматривая лесной пейзаж. Не помогло. В результате, опять плюнул, поднялся с кресла, подошел к сейфу и открыл его. Достал завернутый в белый шелковый платок алмаз, хотел уже вернуться к столу, но ему отчего-то показалось, что ключ в сейфе повернулся не так плавно, как обычно. Роман закрыл дверцу на оба ключа. Постоял в задумчивости.
— А! — махнул рукой. — Весь день сегодня к черту из-за этого детектива. Ну я ему устрою!
Уманцев сел в кресло, положил алмаз на стол, платок засунул в карман.
— Я тебе новую коробку приготовил, — проговорил он и спохватился: — Я ж ее в офисе забыл. Ну да, меня этот кретин расстроил…
Роман вздохнул и принялся в который раз рассматривать свое сокровище. Он вертел его в руке, подносил к лампе, внутренне содрогаясь от ослепительных искр, отбрасываемых алмазом. Он отрешался от мира реального, погружаясь в фантазийный мир игры света, заключенного в камне.
Вдруг раздался стук в дверь. Роман вздрогнул, взглянул на часы, стрелки показывали двадцать минут двенадцатого. Он подошел к двери и спросил:
