Крейг Макдоналд - Убить Хемингуэя

На Криди эта записка произвела такое впечатление, что он отправился прямиком к Гуверу… и даже уговорил Директора распорядиться об эксгумации тела Гектора Ласситера, чтобы подтвердить факт его смерти.

Однако то, что осталось от тела – вместе с останками дочери Ласситера, – было поспешно перезахоронено в другую, безымянную, могилу, прежде чем Криди или Гувер смогли вмешаться.

Реакция Гувера на все эти события была предсказуемо эгоистичной.

– Ничего удивительного, что «Скал энд Бонз» так быстро подсуетились, мистер Криди. Они тесно связаны с ЦРУ, и когда эти мерзавцы услышали, что я заинтересован в эксгумации Ласситера, они просто не могли не сделать что-то в этом духе. Лучше всего забыть об этом, агент Криди.

Но Донован Криди не мог просто забыть. Он продолжал испытывать эти страхи…

Криди видел Ласситера всюду, куда бы он ни посмотрел.

Гувер заметил:

– Возможно, вам стоит взять отпуск, мистер Криди. Вдруг это зелье, которое подлил вам Ласситер много лет назад, оказывает остаточное воздействие.

Эта мысль привела Криди в ужас. Он не мог даже представить, что потеряет собственные способности.

– Я в полном порядке, черт побери, – прорычал он Гуверу.

Книга седьмая

Победитель не получает ничего

53. Финал Вашингтон, май 2, 1972

Справедливость в правосудии вещь случайная.

Эндрю Лэнгли поднял голову от своего омара и едва не подавился. Он закашлялся, вытер подбородок салфеткой, затем исхитрился выговорить:

– Считается, что вы умерли.

– А я и умер, – не стал спорить мужчина. – Ты продолжай так обо мне думать. Но я тебе кое-что принес. – Он бросил на стол, рядом с тарелкой Лэнгли, папку. – Я с интересом наблюдал за твоей карьерой, Энди. Ты делаешь успехи в мире Гувера. Думаю, содержимое этой папки может вывести тебя на самый верх. У вас есть старый агент в Бюро, зовут его Донован Криди. Я знаю, что ты его знаешь, но ты не знаешь следующего: с двадцатых годов он был у Гувера на длинном поводке – участвовал во всяких безумных делишках, направленных против писателей и художников. Он может стать для Бюро проблемой, если раскроет рот. В папке есть все. Из Криди получится отличный козел отпущения, если общественность когда-нибудь пронюхает про все эти дела. У него есть также весьма неприятные связи с Фиделем… Полагаю, Гувер о них не знает…

Мужчина прикурил сигарету от старой «Зиппо». Улыбнулся сквозь облако дыма и сказал агенту ФБР:

– Вы в Бюро все еще казните предателей, не так ли, Энди?

Агент ФБР покачал головой:

– Боюсь, что нет. Больше не казним.

Мужчина кивнул и задумался. Затем подмигнул и хитро улыбнулся:

– Знаешь, у меня есть для тебя вариант получше.

Эдгар Гувер сидел в кабинке, мял белую льняную салфетку и оглядывал ресторан. Посетители поглядывали на него – все знали его в лицо. И не только в этом городе – повсюду.

Руки у него вспотели. Он редко выходил куда-нибудь без охраны, но, прекрасно зная, чего можно добиться с помощью жучков, микрофонов и людей, читающих по губам. Директор вынужден был прийти сюда один, как настаивал человек, который пригласил его на эту встречу.

Директор смотрел на купол Капитолия в отдалении, солнце освещало его поверхность цвета слоновой кости – настолько светлую, что резало глаза.

Он пришел такой длинный путь, начав с нуля.

Теперь этот человек, будь он проклят, угрожает всему, как тот, другой, Хемингуэй, делал до него.

Тут на него упала длинная тень.

В кабинку вошел хорошо одетый, улыбающийся человек.

Гувер посмотрел в голубые глаза и сказал:

– Вы прекрасно выглядите для покойника. Поздравляю вас с удачной хитростью. Вы даже меня провели.

– Провести вас и таких, как вы, и было главной целью, – сказал мужчина. – Вы превратили шестьдесят шестой и шестьдесят седьмой годы в настоящий ад для меня, причем преднамеренно. Мне необходимо было отдышаться. Получить время, чтобы насладиться тем, что осталось от жизни. И время копнуть глубже. Хем обожал читать свои некрологи, я получил удовольствие, когда писал собственный.

– Как вы собираетесь закончить эту патовую ситуацию? – проворчал Гувер.

– Потребовать вашей отставки, – сказал мужчина. – Все газеты пишут, что Никсон тоже этого требует. Вам давно надо было собрать вещички. Уже сорок восемь лет, как вы руководите Бюро. Слишком долго для того, чтобы один человек, даже хороший, каковым вы точно не являетесь, обладал такой большой властью, hombre[49]. Видит бог, вы страшно ею злоупотребили… – Мужчина бросил на стол пакет. – Получайте, Директор. Все эти документы я разыскал за последние годы. Кое-что осталось от Хема. Все вместе это неопровержимо. Вы, конечно, обратите внимание, что здесь только копии.

– Мы иначе договаривались, – сказал Гувер. Его лицо медленно краснело. – Где оригиналы, мать твою?

– Я читал местные газеты. И оценил работу этих двух молодых предприимчивых репортеров. Я был просто заворожен их успехами с Уотергейтом. Поэтому оригиналы я отдал им. Думаю, вы читаете утренний выпуск «Пост».

Там куча откровений. Особенно впечатляет то, что касается действий Бюро, связанных с ку-клукс-кланом… и писательскими мастерскими Уоттса. – Мужчина встал, одернул рукава.

Директор смотрел на него, на подбородке блестела слюна.

– Что? И никаких денег, чтобы все это прекратить? Зачем тебе это нужно?

Мужчина улыбнулся и пожал плечами:

– Полагаю, я получил удовлетворение. В смысле, видеть вашу рожу в таком виде после стольких лет общения с вашими подручными, Ну, это радует мое сердце. Да, еще я надеюсь получить назад кое-что для старого друга, которого вы и ваши ублюдки спрятали под землю.

Он оставил Директора ФБР сидеть за столиком в одиночестве и брызгать слюной.

Мужчина сел в древний «шевроле». Его одноглазый водитель сказал:

– Я опустил верх – похоже, шторм собирается.

– И серьезный, – улыбнулся мужчина. – Похоже, будет посильнее остальных.

Когда они ехали мимо памятника Вашинштону, водитель спросил:

– Он купился?

– Еще как.

– Что вы в самом деле собираетесь делать с этими документами?

– Держать их у себя. Буду ждать и наблюдать, как Гувер будет прыгать. Мне некуда торопиться.

– Наверное, это был безумный ход…

Мужчина отмахнулся и вытряхнул из пачки «Пэлл-Мэлл» сигарету:

– Время покажет. Давай будем терпеливыми. – Годы наконец немного научили мужчину терпению.

Молодой поэт спросил:

– Куда теперь?

Щелчок зажигалки.

– Не уверен пока, Бад. Давай немного покатаемся.

От Ассошиэйтед Пресс, Май 3,1972

Д. ЭДГАР ГУВЕР СКОНЧАЛСЯ

Легендарный начальние Бюро

скончался от обширного инфаркта.

Эндрю Лэнгли наблюдал в маленькое окошечко за Криди, который был заперт в обитой мягким войлоком комнате.

Это было идеальное решение, чтобы заставить других хозяев Криди заволноваться. Мертвый Криди даст возможность успокоиться. С другой стороны, чего можно ждать от Криди, у которого крыша поехала? Донована Криди, превратившегося в слюнявого недоумка, лишенного самоконтроля или силы воли? Это может вогнать его покровителей в ЦРУ и иже с ними в холодный пот.

Они как раз засовывали в рот Криди резину, готовя его к электрошоку.

Молодой доктор не чувствовал себя уверенно. Он оказался в сложном положении: организация, членом которой он был в колледже, была… скорее розовой.

Но этот урод из ФБР сказал ему, что его сомнительные связи в колледже могут изменить цвет на красный… и тогда его попрут из больницы. Отнимут у него медицинскую лицензию.

Он должен попытаться. Он сказал тому человеку, Лэнгли:

– Семь последовательных сеансов электрошоковой терапии на таком уровне? Это полностью нарушит мозговую деятельность мистера Криди.

Лэнгли скорбно улыбнулся и похлопал молодого врача по плечу:

– Но все же стоит рискнуть.

Книга восьмая

В наше время

54. Мир праху твоему

Я знаю, что эти призраки бродили по земле.

Будь со мной всегда – в любом виде – своди меня с ума!

Только не оставляй меня с этой пропастью,

В которой я не могу отыскать тебя.

Ханна и Бриджит покинули Кетчум и вернулись вместе с Гектором в его дом в Нью-Мексико. Ханна Макартур-Ласситер ночами, когда не ладилось со своим творчеством, в течение года писала биографию Мэри.

Обычно это случалось, когда не было молока и болела грудь. Волнение из-за отсутствия молока и отсутствия слов еще осложняло ситуацию.

Однако постепенно рукопись принимала форму, а Бриджит отняли от груди.

Ханна закончила свою рукопись и заперла ее в нескольких банковских ячейках.