Ли Чайлд - Джек Ричер, или Дело
Я пересек границу штата Алабама и остановился во второй раз, поскольку мне необходимо было заправиться горючим и взглянуть на карту. Чтобы скорее пересечь штат, необходимо было двигаться на запад, а для этого мне требовалась карта с подробным описанием местности, чтобы определить свое местоположение. Мне не нужна была крупномасштабная карта, которую нужно покупать загодя. Аккуратно сложенная карта показывала мне каждый фермерский проезд в этом штате. Но, кроме этого, она не показывала ничего. Штат Миссисипи был обозначен просто белым пятном на краю листа бумаги. Сузив необходимый район, из которого можно было попасть в Миссисипи, я насчитал четыре ведущих туда возможных маршрута. Какой-то из них, возможно, и включал в себя дорогу, ведущую от ворот Келхэма в Картер-Кроссинг. А может быть, эта дорога не входила ни в один из выбранных мною маршрутов. По всей вероятности, по обе стороны дороги меня ожидало огромное множество крутых поворотов. Типичный лабиринт. И никакой возможности выяснить дорогу.
Единственным, что могло хоть как-то помочь мне, было то, что Келхэм построили в 1950-х годах, во время больших войн и массовых призывов. Планировщики Министерства обороны постоянно находились настороже. Они старались не допустить, чтобы колонны резервистов из Нью-Джерси или Небраски сбивались с дороги в незнакомых местах. Поэтому они устанавливали простые кодированные знаки, показывающие дорогу к каждой важной национальной военной базе. Усилия чиновников в этом направлении стали более рьяными после введения федеральной системы скоростных автострад. Эта система была формально связана с именем президента Эйзенхауэра, который являлся Командующим объединенными силами в Европе во время Второй мировой войны, и его наиглавнейшей проблемой были отнюдь не немцы. Главная задача заключалась в том, чтобы перебросить людей и материалы из пункта А в пункт Б по разбитым и не обозначенным на картах дорогам. Он был полон решимости избавить своих преемников от подобных проблем, если война, не дай бог, достигнет территории Америки. Таким образом появилась федеральная система скоростных автострад. Не для поездок на отдых. Не для коммерции и торговли. А для войны. Поэтому и знаки, установленные вдоль дорог, были соответствующими. И если местные жители не изрешетили эти знаки дробью, не сбили их со столбов и не украли, то я мог воспользоваться ими, как маяками, указывающими дорогу домой.
Первый из таких знаков я обнаружил, когда подъехал к следующему съезду с автотрассы. Съехав по наклонному пандусу, двинулся на запад по узкой бетонной дороге, по обеим сторонам которой мелькали то тут, то там скромные магазинчики и павильоны автодилеров. Спустя некоторое время коммерческие структурки остались позади, и мне показалось, что я уже ездил раньше по этой извивающейся дороге, проходящей по весьма красивой сельской местности. Вокруг были деревья и поля, иногда встречались озера. Я ехал мимо летних лагерей, коттеджных поселков; мне даже встретился придорожный отель, неизвестно как оказавшийся у обочины. С неба светила яркая луна, делая все вокруг еще более живописным и привлекательным.
Я ехал вперед, но не встретил больше ни одного дорожного указателя Министерства обороны до тех пор, пока не оказался на территории штата Миссисипи, где, кстати говоря, обнаружил еще один такой указатель. Это была прочная и основательно укрепленная стрела с числом 17, начертанным на столбе; стрела показывала направление и извещала, что до конечной точки осталось еще семнадцать миль. Часы в моем сознании показывали без пяти минут десять. Если я поспешу, то окажусь на месте раньше запланированного времени.
Глава 71
Похоже, что инженеры Министерства обороны в одинаковой мере стремились обеспечить удобные подходы к Келхэму как с востока, так и с запада. Дорога, идущая в обоих направлениях, была совершенно одинаковой. Та же самая ширина, те же самые материалы дорожного покрытия, тот же рельеф кривизны — в общем, тот же самый дизайн. Я понял это, проехав по ней примерно десять миль. Затем справа по ходу машины я почувствовал в темноте близость деревьев и ограждения. Юго-восточный угол Келхэма. Правая нижняя часть территории базы, если смотреть по карте.
За окном машины проплывала южная сторона периметра, и я ждал, что вот-вот появятся ворота, в которые я и въеду. Я не видел причины, почему бы не установить ворота как раз посредине этой линии ограждения. Министерство обороны обожает аккуратность. Будь на пути ограждения холм, армейские инженеры срыли бы его. Будь на пути ограждения топь, они осушили бы ее.
Под конец я пришел к выводу, что раньше здесь на трассе была небольшая низменность, потому что примерно после двух миль дорога опиралась на насыпь высотой около шести футов; сделано это было для того, чтобы дорожное покрытие оставалось на прежнем уровне. Затем насыпь вдруг неожиданно расширялась вправо и становилась гигантским бетонным возвышением, имеющим форму лопасти, повисшей над уклоном. Словно гигантская площадка для разворота машин, в которую впадает новая широкая дорога. Ее начальная ширина была не меньше половины футбольного поля, может, чуть больше; затем дорога немного сужалась. Она встречалась со старой дорогой под прямым углом, но ни острых краев, ни крутых поворотов я не заметил. Все повороты были плавными, выполненными в форме мягких и даже элегантных дуг большого радиуса. Их делали с расчетом на гусеничную технику, отнюдь не на «Бьюик», который осторожно двигался сейчас по этой транспортной развязке.
Но если участок в форме лопасти заканчивался въездом на новую дорогу, то эта новая дорога через пятьдесят ярдов заканчивалась тупиком, упираясь в ворота Форт-Келхэма. А сами ворота представляли собой сверхмощное сооружение. В этом можно было не сомневаться. В физическом смысле оно было самым мощным из всего, что мне довелось видеть вне зоны боевых действий. На флангах располагались фортификационные укрепления; стоящее рядом здание, где располагалась охрана, также представляло собой весьма основательное сооружение. В нем находилось девять человек. Интересы округа представлял один человек, заместитель шерифа Гизер Батлер. Он сидел в машине, припаркованной под углом к пересечению наружной дуги — как бы на нейтральной территории — в точке, где муниципальная дорога переходила в армейскую. База была залита огнями, кругом царило оживление — Форт-Келхэм жил своей привычной жизнью. Люди входили внутрь и уходили, не образовывая толпы, но никто не был предоставлен самому себе. Многие сидели в машинах, некоторые оседлали мотоциклы. Возвращающихся было больше, чем уезжающих, поскольку время приближалось к половине одиннадцатого, а завтрашние занятия и работы начинались рано. Однако самые упорные все-таки отваживались ехать в этот час в город. По всей вероятности, это были инструкторы. И офицеры. И тем и другим жизнь обеспечивала некоторые послабления. Я притормозил позади двух медленно идущих машин, и кто-то, выехав из ворот, пристроился позади меня, в результате чего я оказался внутри строя из четырех автомобилей. Мы шли против потока в западном направлении, держа курс на другую сторону дороги. Возможно, это был последний из многочисленных конвоев, образовавшихся в тот вечер.
Чувствуя, что мы двигаемся в сторону юго-западной оконечности территории Келхэма, я попытался определить местонахождение того мертвого пространства, которое использовал два дня назад, но было уже слишком темно, чтобы рассмотреть что-либо. Затем мы выехали на открытое, поросшее низкорослым кустарником ровное место, и тут я увидел Пеллегрино, медленно едущего против потока в полицейском автомобиле и старающегося своим присутствием внести хоть какой-то порядок в движение возвращающихся на базу машин. Потом мы проехали через черную половину города, после чего перебрались через железнодорожные пути, и вскоре Мейн-стрит оказалась совсем рядом, по левую руку от нас, а еще через некоторое время мы припарковались на утоптанной площадке перед барами, магазином автозапчастей, кредитным агентством, ружейным магазином и магазином, торгующим подержанной стереоаппаратурой.
Я вышел из «Бьюика» и остановился на открытом месте между баром «Браннанс» и строем припаркованных автомобилей. Эта открытая площадка использовалась как своего рода главная артерия города. Здесь останавливались парни на пути из одного бара в другой; парни, стоявшие группами, разговаривавшие и смеющиеся; парни, развлекавшиеся разговорами и шутками: они смешивались и разделялись, переходя из одной категории в другую, подчиняясь каким-то сложным законам динамики. Никто просто так не переходил из одного места в другое — все описывали круги перед припаркованными машинами, задерживались для разговоров с приятелями, трепались неизвестно о чем, шлепали друг друга, обменивались впечатлениями, избавлялись от одного собутыльника и находили другого.
