Ты умрешь влюбленной - Юлия Викторовна Лист
Даниель успел сориентироваться, нашел опору и, вцепившись второй рукой в пояс ее джинсов, втянул ее обратно на травянистую почву. Несколько секунд Вера стояла на четвереньках, тяжело дыша, точно пробежавшая тысячу километров собака, перед глазами продолжали плясать цветные круги. Даниель опустился рядом на колени и притянул ее к груди.
– Ты могла разбиться! Зачем ты побежала? Здесь так опасно. – Он покрывал поцелуями ее перепачканное в глине и песке лицо – Вера знатно проехалась головой по земле, когда упала.
Она оторвалась от него и огляделась. Они оказались на одной из самых высоких точек побережья. Замок отсюда был далеко, вокруг дикие холмистые луга, покрытые травой и одуванчиками, вдоль линии обрыва густо росли пинии – средиземноморские сосны, над кронами повис туман. А на километры простиралось сверкающее Средиземное море в лучах утреннего солнца. С криками носились чайки и стрижи, где-то далеко слышался колокольный перезвон. Сегодня ведь Пасха…
Вера подняла голову, ища вертолет, но его нигде не было. Она встала на ноги, ее кроссовка начинала съезжать по обрыву, с которого ссыпались комья глины и песок. Внизу торчали острые, как пики, скальные образования, покрытые мхом, а дальше простирался пляж с золотистым песком.
Здесь разбился Шарль. Наверное, мальчик поступил точно так же, как Вера, – выбежал из пещеры, позабыв, что обрыв совсем близко, и сорвался.
Ее сердце сжалось. Такая нелепая случайность, погубившая столько жизней.
– Всем не с места! – Вера вздрогнула. На них шел Эмиль, вытянув вперед пистолет. Он мог появиться только из тоннеля, значит, шел за ними следом.
Из пещеры вышли еще двое – Кароль в прямом темно-синем платье и лохматый черноволосый мальчик в шортиках и легкой ветровке. Ему было не больше десяти, он щурил глаза от солнца, закрывая их козырьком из ладони.
Даниель обернулся и замер при виде Кароль и своего сына. Эмиль умел найти слабое место врага. Чтобы отвоевать у Даниеля Веру, он привел его ребенка.
– Не приближайся! – огрызнулся Даниель и схватил Веру за свитер у горла. Ее кроссовки стали скользить к пропасти, она взмахнула руками. – Или я ее сброшу.
– Даниель, – снисходительно обратился Эмиль. У Веры заложило уши от страха. – Отпусти мою напарницу. Пожалуйста.
Даниель молчал и смотрел зло, исподлобья.
– Ты же не хочешь, чтобы твой сын стал свидетелем такого жестокого преступления. Он пока не знает, какие подвиги совершил его отец. Но если ты сейчас столкнешь Веру на его глазах, это воспоминание навеки отпечатается в его памяти. Ему придется жить с этим. С мыслью, что он сын убийцы.
Даниель молчал, продолжая держать ее за свитер. Вера мягко обвила пальцами его запястье.
– Пожалуйста, – всхлипнула она безотчетно. – Я не хочу умирать. Я не хочу разбиться, как твой маленький братик. Тебе разбили и сердце, и жизнь. Ты не виноват в жестокости твоих родных. Пожалуйста, не уб-бивай меня…
Он разжал пальцы, но продолжал держать руку у горла Веры.
– Я хочу, чтобы вы увели Шарля! – процедил Даниель сквозь зубы.
Вера сначала не поняла, подумала, что он сошел с ума. Но потом до нее дошло: он назвал своего сына этим именем!
– Хорошо, – сказал Эмиль, повернулся и крикнул Кароль, чтобы они отошли к пещере.
– Нет, – возразил Даниель, – пусть только сын уйдет. А Кароль останется.
Эмиль посмотрел на него, сузив глаза. Вера заметила, что ее шеф был белее мела, губы сливались с кожей лица, зеленые глаза сверкали болезненным блеском, он осунулся. За пару часов прогулки по тоннелям с пулей в теле он приобрел вид смертельно больного.
– Зачем тебе Кароль?
– Попрощаться.
– Вам не нужно прощаться, в тюрьмах не отменили свиданий.
Даниель молчал. Что он задумал?
Опять послышался звук вертолета, ветер прижал траву к земле, мощные пинии склонили свои игольчатые ветви.
– Даниель, ты окружен! – в рупор говорила Зоя. Ее грудной голос плыл над побережьем, будто зов ангела. – Подними руки и отойди от обрыва.
Вера вскинула голову, загородив ладонью глаза от яркого солнечного света. Белый с красным хвостом вертолет береговой полиции Кавалер-Сюр-Мер завис над ними, как огромная стрекоза, Зоя сидела боком в открытых дверях, черными ботинками упираясь в ножку шасси, держа в руках штурмовую винтовку с прицелом.
Эмиль воспользовался тем, что все подняли глаза в небо, скользнул к Вере и, схватив ее за руку, рванул на себя. Даниель увидел Веру за спиной Эмиля и в ярости налетел на него с кулаками.
Раненый и обессиленный долгой пешей прогулкой по подземным тоннелям, Эмиль двигался очень скупо, экономя силы, но не потеряв сноровки. Он плавно, словно играючи, скользнул в сторону, подставив Даниелю подножку. Тот упал, но быстро поднялся и набросился снова – Эмиль отклонился, заехав тому по уху ручкой пистолета.
Даниель отлетел, Эмиль бросил умоляющий взгляд в небо, к кружащему над мысом вертолету.
Сам на себя непохожий, как зверь, которого раздразнили, Даниель с ревом и кулаками кинулся вновь. Эмиль дал к себе приблизиться, ударил по сгибам локтей, вывернул руки, заставив согнуться пополам, и крепко заехал коленом в живот, а потом ребром ладони двинул ему под подбородок, собрав для удара все силы. Его рука отпружинила, точно кобра бросилась в атаку. Голова Даниеля рванула влево, как у тряпичной куклы. Он отлетел метра на два, упал в траву и остался там лежать, скрючившийся, едва шевелясь.
Вере показалось – все, он больше не станет предпринимать бесплодных попыток одолеть человека с седьмым даном по маньчжурскому кунг-фу.
Но нет, Даниель знал, что Эмиль ранен и долго не протянет, он медленно двигался и тяжело дышал, а стрелять не станет, потому что потом это используют адвокаты. Даниель встал и, шатаясь, бросился на него опять. Они словно сплелись в танце. Эмиль что-то сотворил руками, и Даниель рухнул на колени, ручка пистолета пришлась ему по зубам, и он опять распластался по земле.
– Кароль, спрячьтесь в пещере! – выкрикнул шеф. – Вера, иди с ними.
Он навис над Даниелем, качаясь и припадая руками к коленям, как человек, пробежавший долгий марафон. Вера посмотрела на стоящую столбом Кароль, не зная, правильно ли будет оставить Эмиля. Чем она может ему помочь? А Даниель, точно неубиваемый зомби, поднялся в который раз и уже стоял на четвереньках,
