Ты умрешь влюбленной - Юлия Викторовна Лист
– Врешь!
– Нет, не вру.
– Что ты хочешь со мной сделать?
Он закрыл глаза, набрал воздуха в легкие, медленно выдохнул.
– Мы пройдем через подземные тоннели и выйдем на дорогу далеко отсюда, поймаем попутку и затеряемся. У меня есть много полезных знакомых, нам сделают паспорта, переберемся в Бельгию или Швейцарию, – сказал он спокойным и твердым тоном так, будто они уже сто лет женаты и решают вопрос отпуска.
– Ты меня насильно хочешь увезти?
– Да, насильно, но ради твоего же блага. Ты не должна работать на Эмиля. Думаешь, он чист, как стеклышко? У него грязные методы. Он подставил тебя. Позволил тебе обманываться. Рисковал твоей жизнью. Это вечно продолжаться не может, ты в конце концов погибнешь. А он никем не дорожит. Ни сестрой, ни даже собственной жизнью. Он псих! Изучает ложь и ложью же мастит свою дорогу.
Вера молчала, потому что это было правдой. Все это время за ее спиной Эмиль продумывал многоходовки, а она играла роль приманки, как с ней уже это раз бывало по его вине. Эмиль был игроком, бездушным игроком…
– Я не поеду с тобой, – слабо возразила она, в голове крутилась мысль, что Эмиль знает про тоннели и будет ее искать. Каким бы подлецом ни был, он никогда не оставлял ее в беде.
– Я тебя не спрашиваю, мы помолвлены. Ты согласилась быть моей женой. – Кулаки Даниеля сжались, в глазах загорелся знакомый огонек с чертовщинкой. Однажды она уже видела этот взгляд, когда они с Кароль исполняли арию менестреля из фильма «Ромео и Джульетта».
– Я согласилась быть женой человека, который работал в книжном, носил очки и футболку с изображением Железного Трона. А не убийцы.
– Да как ты не поймешь, я сделал то, что велел мне долг! – вскричал он, накинувшись на нее и схватив лапищей волосы на затылке.
Вера сжалась, зажмурилась, почувствовав горячие слезы на щеках, появившиеся от страха и боли.
– Мы поклялись покончить друг с другом, совершить двойное самоубийство, если ничего не получится. А я ее предал ради тебя!
Он отпустил Веру и пошел к «Благовещению» Фра Анжелико – полотну размером два метра на два, обхватил раму с бронированным стеклом и не без труда ее снял. В стене оказалась ниша, а в ней – прямоугольная дверь точно с такими же экранами и цифровыми табло, как и у входной. Это было второе хранилище, о котором, как видно, Даниель прекрасно знал. Он набрал нужные коды, и дверь открылась.
Внутри загорелся свет, но Даниель тотчас захлопнул дверь. Освещение померкло, он включил фонарик. Все, что могла видеть Вера, – прямоугольники картин на стенах, очертания скульптур, какой-то мебели. Луч света выхватил из тьмы абстракцию, похожую на Кандинского, изломанную женщину – наверняка кисти Пикассо. Вера увидела даму в шляпке за столиком парижского кафе, перед ней стояла рюмка – Дега и его «Любительница абсента». Картина еще месяц назад висела в Орсе, Вера встречала ее, когда ходила в музей с Юбером.
За полотном, на котором был изображен лесной пейзаж, имелась похожая железная дверь с несколькими электрическими табло и кнопками, с которыми Даниель справился так же быстро. Они вышли в сводчатое каменное помещение, откуда-то издали шел свет. Металлическая дверь снаружи была отделана камнем так, что сливалась с настоящей кладкой.
– Эти тоннели приказал прорыть барон дю Датье, чтобы легко передвигаться между замком и другими частями своего владения, – объяснил Даниель таким спокойным тоном, будто они вновь просто вышли на прогулку и он показывал ей окрестности. – Он сильно ветвится, поэтому я еще не знаю, в какой части дорога, куда я хочу попасть. И где дикие горы, не знаю. А еще один тоннель ведет к обрыву, где разбился Шарль. Я не был здесь с тех пор, как его не стало.
Даниель замолчал.
– В какой-то степени я все же виноват в его смерти. Я показал ему этот путь, мы часто ходили к обрыву вместе, валялись в траве и любовались закатом, никто не знал, что мы ходим через хранилища. Нас тогда бы прибили на месте. Я не мог сказать, как погиб Шарль, и выдать наше тайное убежище… Я скрыл его смерть, потому что не хотел, чтобы меня разлучили с картинами. Перетащил тело подальше от входа в пещеру, к мысу дю Датье, и ушел играть с мальчишками.
Вера слушала его, затаив дыхание от ужаса.
– Я не хотел, чтобы кто-то понял, где он упал… Видимо, это и придало мне вид человека, который совершил убийство. Дедушка Абель заметил кровь у меня на локтях… Он знал, что я лгу. Но Шарля я не убивал. Клянусь! Я знаю это так же ясно, как то, что люблю тебя.
– Неудачное сравнение, – выдавила ошарашенная его признанием Вера.
– Не для меня, – ответил он с грустью. И глаза его даже без очков стали нежными и трогательными. – Идем. У нас нет времени дуться друг на друга.
Вера не оказала сопротивления, когда он взял ее за руку. Они двинулись по тоннелю к свету. Рука Веры расслабилась, она даже перехватила пальцы Даниеля. Взявшись за руки, как двое влюбленных, как Бонни и Клайд, они шли куда-то вперед, только Вера чувствовала, что идет к месту своей казни.
У развилки, на углу, они остановились. Из стены торчала лампочка, которая и освещала подземный ход.
– Здесь территория туристов, – не без раздражения заметил Даниель. Стены тоннеля были уже не каменные, а выщербленные лопатами. – Сейчас по некоторым частям тоннелей водят экскурсии. Электричество провели еще в нулевых.
Они завернули за угол и опять двинулись на свет. Даниель не знал, куда идти. Телефон по-прежнему не ловил, навигатор был недоступен. Они плутали, пока в конце тоннеля не засияло ярче, чем обычно. Это было солнце, оно казалось далеким, но дарило надежду.
Ближе к выходу Вера ясно услышала спасительный звук пропеллеров вертолета.
Это Эмиль! Он ищет ее.
Вера вырвала у уставшего Даниеля руку и что есть мочи помчалась к полукруглой арке выхода.
– Вера! – послышалось позади. Он бежал, догонял, кричал ей в спину: – Вера, стой!
Вера выбралась наружу, на ослепительно-яркое солнце, вдохнула свежего морского воздуха, но не сделала и десятка шагов, как ее нога уехала вниз, и она начала падать. Даниель попытался поймать ее за свитер, Вера инстинктивно схватилась за его протянутую руку и за какую-то корягу, повиснув над пропастью. В глазах плясали цветные пятна, ноги качало в невесомости, желудок ухнул куда-то к пяткам.
– Вера! – Даниель вцепился
