Антон Леонтьев - Печать тернового венца
Бросившись к папе, я попытался нащупать пульс. Безрезультатно. Папа Иоанн Двадцать Четвертый был мертв!
– Какое несчастье! – твердил кардинал Казарини. – Наверняка сердечный приступ или инсульт в результате волнения...
Я же не был уверен в правильности его скороспелого вывода. Два кардинала убиты, и третья смерть в такой ситуации выглядит более чем подозрительно.
– Фелиппе, – обратился ко мне Антонио, – ты – единственный из нас, кто обладает навыками следователя. Кардинал Уризоба... я хотел сказать, его святейшество папа Иоанн был в отличном здравии. Я не верю в то, что он умер от чрезвычайного перенапряжения. Хотя я же говорил, что Иоанны – не жильцы!
Выслушали мы и портного. Тот, заикаясь и плача, постоянно оглядываясь на мертвого понтифика, застывшего в кресле, поведал нам следующее:
– Святой отец был в отличном расположении духа. Он выбрал одеяние самого большого размера, я подогнал его по фигуре. Затем понтифик уселся в кресло, чтобы надеть башмаки, и... Святой отец как-то захрипел, странно дернулся. Когда я спросил его, все ли с ним в порядке, он ничего не ответил!
Я приблизился к креслу, в котором находился папа Иоанн. За два тысячелетия в истории римской церкви имелось несколько пап, которые занимали трон святого Петра очень недолго. Папа Иоанн Павел Первый правил всего тридцать три дня и, по убеждению многих, был отравлен теми, кто не желал допустить, чтобы он провел намеченные им кардинальные реформы. Впрочем, меньше всего правил папа Стефан Второй – три дня. Урбан Седьмой восседал на престоле тринадцать дней, Бонифаций Шестой – четырнадцать, Целестин Четвертый – семнадцать, Марцелл Второй – двадцать три дня, Роман Первый – четыре месяца.
Но папа Иоанн Двадцать Четвертый пробыл в качестве наместника Иисуса Христа неполных полчаса! Такое рекордно короткое правление наверняка войдет не только в анналы церковной истории, но и в Книгу рекордов Гиннесса. Боже, прости мне дурные мысли, одернул я себя тут же и опустился перед мертвым папой на колени.
– Что же нам делать? – вопрошал кардинал Казарини. – Весь мир оповещен об избрании святого отца, белый дым поднялся над Сикстинской капеллой, звонят колокола! Все ждут появления понтифика, а что мы заявим? Что папа Иоанн скончался?
Правая стопа папы была обута в туфлю из красной замши. На левой стопе был черный ботинок. Я сделал вывод: смерть застигла Иоанна XXIV в тот момент, когда он переобувался.
– Что ты делаешь, брат? – воскликнул декан кардинальской коллегии, когда я осторожно снял со стопы мертвеца красный сапожок.
На стельке я заметил несколько пятнышек – это была кровь. Схватив ногу папы за щиколотку, я повернул ее и обнаружил в чулке дырочку, края которой были в крови.
– Мне нужен пинцет! – воскликнул я, но такового под рукой, конечно же, не оказалось. Тогда с величайшей предосторожностью, обмотав пальцы тряпкой, я извлек из крошечной ранки на стопе папы нечто похожее на маленькую иглу.
– И это убило святого отца? – спросил недоверчиво кардинал Казарини.
Я поднялся и внимательно рассмотрел иглу. Она была не металлическая, а больше напоминала тонкий шип. Антонио протянул руку, я закричал:
– Не смей к ней прикасаться!
Антонио отдернул пальцы и боязливо спросил:
– Фелиппе, что здесь случилось?
– Я могу только выдвинуть предположение, – сказал я, – я читал о подобных вещицах. В Коста-Бьянке древние индейцы дольмеки использовали такие иглы для охоты на диких животных.
– И какой-то шип принес смерть? – с недоверием спросил кардинал Казарини. – Он же не больше занозы! В худшем случае можно заработать небольшую ранку, и все!
– Индейцы смазывали его токсином, составленным из кураре и секрета ядовитой лягушки, – сказал я. – А живущие в Амазонии племена используют такие шипы, которые они выдувают из трубок, до сих пор. Яд, чтобы причинить вред, должен попасть в кровоток, и тогда смерть наступает в течение нескольких секунд.
– Кто-то убил папу Иоанна при помощи смазанного ядом шипа! – затрясся декан кардинальской коллегии.
– Кто имел доступ в капеллу слез? – спросил я.
Выяснилось, что теоретически любой кардинал или один из их помощников мог незамеченным войти в капеллу слез и спрятать шип в туфле. У меня мелькнула странная идея, и я схватил другой сапожок, на несколько размеров меньше, идеально подходящий к другому комплекту папского одеяния. Перевернув, я потряс его, и на мраморный пол выпал крошечный шип. Точно такой же оказался и в третьей туфле.
– Не думаю, что кто-то хотел убить именно папу Иоанна, – делился я своми мыслями, – ибо никто не мог знать, что понтификом изберут кардинала Уризобу. Поэтому убийца положил по ядовитому шипу в каждую туфлю. Так, вне зависимости от того, какого телосложения будет папа и какой у него будет размер стопы, злодей мог быть уверен: святой отец непременно умрет!
В двери капеллы слез постучали. Мы вышли к кардиналам и донесли до их сведения печальную весть. Антонио, который взял слово, не скрывал, что произошло еще одно убийство.
– И тот, кто это сделал, находится среди нас! – заявил он.
За стенами Сикстинской капеллы слышался рев веселых голосов и песнопения. Паства ждала появления нового папы, но вместо этого надлежало сообщить о кончине Иоанна.
– Такой случай не предусмотрен конституцией по избранию римского понтифика! – стенал кардинал Казарини. – Папа умер, поэтому требуется похоронить его и снова созвать конклав...
Вперед выступил кардинал фон Тротт. Швед, выглядевший на редкость безмятежным, заявил:
– Папа Иоанн не был посвящен в сан и коронован. Следовательно, мы имеем право продолжить конклав и избрать нового папу. За пределами капеллы все знают, что понтифик избран, и мы не должны разочаровывать их чаяния и надежды. Братья, мы должны немедленно провести еще один тур голосования и избрать нового папу! И я предлагаю, чтобы таковым стал...
– Антонио делла Кьянца! – раздался властный голос.
Префект Ватиканской библиотеки так и остался стоять с раскрытым ртом. Вперед выступил кардинал Ганс-Петер Плёгер.
– Он – самый достойный из нас! – произнес немецкий кардинал. Он вещал тихо, но каждый почувствовал, что его слова – единственно верные. – Дьявол заставил одного из нас совершить три убийства, и мы должны немедленно положить этому конец.
– Но я хотел предложить кандидатуру... – заикнулся «наш Адольф», однако Плёгер, смерив шведа ласковым взглядом, от которого бросало в дрожь, не дал ему договорить.
– Брат, ценю вашу заботу о репутации Святого престола. Вы правы – мы должны как можно скорее избрать нового папу. У нас нет времени на проведение еще одного тура, народ и так заждался. Посему я предлагаю избрание посредством аккламации. Нам нужен новый папа. И им должен стать Антонио делла Кьянца.
– Антонио делла Кьянца! – донесся с задних рядов голос. К нему присоединились прочие: – Антонио делла Кьянца! Антонио делла Кьянца! Антонио делла Кьянца!
Мой брат, раскрасневшись, стоял посередине Сикстинской капеллы, окруженный кардиналами. Они – один за другим – выкрикивали его имя, пользуясь древним правом аккламации. И вскоре почти все кардиналы произносили только одно имя – Антонио делла Кьянца.
Я обратил внимание на то, что швед фон Тротт поджал узкие губы: он не присоединился к сонму прочих голосов. Ганс-Петер Плёгер поднял руку, и все немедленно стихли.
– Имеются ли у кого-либо возражения? – спросил он. – Пускай тот, кто не желает, чтобы брат делла Кьянца стал новым папой, вслух заявит об этом!
Возражений не последовало. Тогда немец провозгласил:
– Все мы стали свидетелями чуда – Святой Дух снизошел на участников конклава, и они единогласно избрали папой кардинала Антонио делла Кьянца! Да здравствует святой отец!
Капелла потонула в радостных криках. Антонио, чья физиономия из багровой превратилась в мраморно-белую, был на грани обморока. Вот таким совершенно небывалым образом и осуществилась его мечта – он стал папой! Последним понтификом, избранным на престол святого Петра посредством аккламации, был Григорий XV в 1621 году. Воистину пути Господни неисповедимы!
Во второй раз кардинал Казарини задал сакраментальный вопрос – согласен ли мой брат с избранием его на должность верховного понтифика? И получил ответ. Антонио к тому времени уже совладал с чувствами и четко произнес:
– О да, братья! Я согласен! Ибо невозможно мне, грешному, сопротивляться знаку свыше и противостоять Святому Духу, что снизошел на вас!
Несколько выспренно, подумалось мне, но Антонио наверняка заботился о том, что напишут о нем в энциклопедиях и учебниках истории.
Когда кардинал Казарини поинтересовался, каким именем Антонио желает назваться, повисла короткая пауза. Мой брат, закатив глаза, сообщил:
