Ксавье Монтепен - Лучше умереть!
— Вы уверены, что она тяжело ранена?
— У нее рана на груди… Я не знаю, насколько она глубокая, но кровь все время течет, не останавливаясь… Нужно бы унести ее отсюда…
Тут откуда-то из темноты донесся голос:
— Бригадир! Бригадир, где вы?
— Здесь… Идите вдоль забора у железной дороги.
Вскоре в темноте замелькали огни. Послышались торопливые шаги. Запыхавшийся Ларшо, весь в поту, почти бегом бросился к командиру; за ним шли еще какие-то люди.
— Там господин комиссар, — прерывающимся голосом доложил он, — когда я отыскал его, он был с доктором, господином Дювалем, они как раз заканчивали партию в безик. А с ними мои товарищи, они носилки несут.
Чуть погодя все перечисленные лица были уже на месте преступления. Впереди вышагивали комиссар с доктором, за ними — четыре жандарма, двое из них несли носилки. Двое других держали в руках фонари. Они быстро подошли к собравшимся, и на тропинке стало светло. Люси — с закрытыми глазами, мертвенно-бледная, не подавала никаких признаков жизни.
— Что это за женщина? — спросил комиссар, заметив Жанну Фортье; вся в крови, она была чуть ли не бледнее раненой.
Бригадир объяснил ситуацию, сообщив то, о чем услышал от госпожи Лебель.
— Значит, вы знаете эту девушку? — спросил Жанну комиссар.
— Да, сударь. Она девочка порядочная и трудолюбивая, живет в Париже; мы с ней соседки.
— Как и почему она вдруг оказалась среди ночи в этой деревне, да еще одна?
— Она портнихой работает, и нынче вечером отвозила бальное платье жене здешнего мэра. Видите, тут картонка пустая лежит.
— А вы что здесь делаете в такое позднее время?
Жанна объяснила, в силу каких причин оказалась тут. Комиссар счел ее рассказ вполне убедительным, тем более что он нисколько не противоречил тому, что сообщила госпожа Лебель.
— Судя по всему, тут действовал грабитель, — сказал комиссар. — Несомненно, тот человек, что на ваших глазах скрылся, и есть убийца. Пытаться преследовать его в такой тьме нет смысла. Так что поиски мы начнем завтра.
Доктор тем временем опустился на колени возле девушки и в свете фонарей, которые держали жандармы, внимательно осмотрел рану.
— Ну что, доктор? — спросил комиссар.
— Ранение тяжелое, но, полагаю, есть надежда, что не смертельное. Косточки корсета помешали убийце. Легкие, я думаю, не задеты…
— А это что такое? — произнес комиссар, заметив, что на земле в свете фонарей блестит что-то металлическое; затем он наклонился и поднял заинтересовавший его предмет.
— Кусок лезвия того ножа, которым орудовал убийца… Когда он пытался нанести удар вторично, лезвие наткнулось на металлическую пластинку корсета и, как видите, сломалось — вот здесь.
Доктор продемонстрировал след ножа на корсетной планке в том месте, где был нанесен второй удар.
— Начать расследование сию минуту никак невозможно. Что будем делать, доктор?
— Необходимо со всей возможной осторожностью перенести эту девочку в более подходящее место…
— Ее отнесут ко мне домой, — заявил комиссар. — У меня есть свободная комната, а эта славная женщина будет ухаживать за ней.
— Конечно же, я ни на шаг от нее не отойду! — воскликнула Жанна.
Люси — она все еще лежала без чувств — с предельной осторожностью положили на носилки и понесли в Буа-Коломб. Мрачная процессия довольно скоро оказалась возле симпатичного особняка, стоящего в глубине большого сада, — в этом доме девушке был предоставлен временный приют. Жена комиссара и ее служанка поспешно приготовили постель. Как только Люси уложили, доктор прозондировал рану, убедился, что нисколько не ошибся, полагая, что она не смертельна, и приступил к перевязке. Комиссар с бригадиром тем временем осмотрели одежду.
— Действительно, девочку пытался убить какой-то грабитель, — сказал бригадир, — карманы платья вывернуты наизнанку, да и на поясе что-то оторвано; вероятно, там висела какая-то ценная вещь.
— Часы, сударь… — подсказала разносчица хлеба. — Она всегда вешала их на пояс, когда выходила из дома.
Представители закона приступили к составлению подробного протокола, потом — около трех часов ночи — разошлись, оставив мамашу Лизон возле так и не пришедшей в сознание девушки.
Овид Соливо добежал до Парижской дороги и со всех ног бросился в Курбвуа. Он без труда нашел ту маленькую дверку, через которую ушел с завода. Инженер — он был так взволнован, что весь дрожал, — быстро впустил Овида и едва слышно спросил:
— Ну что?
— Порядок… Нам осталось лишь вернуться в Париж. Люсьен Лабру теперь — соломенный вдовец. И другого выхода, кроме как жениться на твоей дочери, у него нет…
Заперев дверку, они направились в кабинет инженера. Там Соливо поспешил переодеться. Сняв с себя крестьянскую одежду, он запер ее в чемодан, а украденные у Люси часы и кошелек сунул в карман.
— Я готов, — произнес он, взяв чемодан.
Жак Гаро погасил в кабинете свет и направился к выходу; дижонец последовал за ним. Карета действительно ждала на набережной. Мужчины сели в нее.
— Куда тебя отвезти? — спросил инженер «братца».
— На бульвар Батиньоль. Оттуда мне рукой подать.
Лошадь — большой ирландский рысак — рванула с места в карьер и пулей пролетела до бульвара Батиньоль, где злодеи расстались. Жак Гаро вернулся в особняк.
«Мэри спасена, — думал он. — Нет у нее теперь соперницы. Пройдет совсем немного времени, и Люсьен Лабру падет к ее ногам».
На рассвете комиссар полиции Буа-Коломб с секретарем и жандармами был уже возле рощицы, на том самом месте, где Овид Соливо напал на Люси. Тщательный осмотр места преступления показал, что убийца, поджидая жертву, залег в рощице — след его тела был ясно виден. Потом следственная группа вернулась в Буа-Коломб.
В изголовье больной сидел доктор: после долгих часов забытья девушка вот-вот должна была очнуться. Открыв глаза, Люси невидяще огляделась, затем в ее взоре промелькнуло беспокойство. Но тут она заметила мамашу Лизон и чуть было не вскрикнула от радости — боль, причиняемая раной, помешала ей сделать это. Жанна склонилась к ней.
— Узнаете меня, миленькая? — спросила она.
— Да, — слабым голосом ответила Люси. — Где я?
— В Буа-Коломб, в доме комиссара полиции…
Услышав это, Люси сразу же вспомнила о том, что произошло накануне вечером. Настал черед комиссара; подойдя поближе, он сказал:
— Вы были ранены, барышня, и я счел своим долгом дать вам приют в моем доме.
— Да… да… помню… — прошептала Люси. — Я отнесла в Гаренн бальное платье… И возвращалась вдоль железной дороги в Буа-Коломб, чтобы сесть там на парижский поезд. Вдруг посреди дороги возник какой-то человек и ударил меня… Дальше — сплошной мрак, и вот теперь я оказалась здесь.
— Вы видели лицо человека, напавшего на вас? — спросил комиссар.
— Нет, сударь… было слишком темно.
— У вас были с собой часы, так? Золотые, с цепочкой.
— Да, сударь… были.
— И кошелек?
— Да.
— А что в нем?
— Франков тридцать и обратный билет в Париж.
— По всей вероятности, убить вас пытался какой-то грабитель. На часах обычно бывает номер. Вы знаете номер своих часов?
— Нет, сударь.
— Где вы их купили?
— Мне их подарили, но я знаю, где они были куплены: в часовом магазине на углу улицы Сент-Антуан и тупика Гемене.
Комиссар записал адрес.
— Будет ли нескромно с моей стороны спросить имя того лица, кто купил часы?
— Нисколько, сударь. Их купил мне мой будущий муж, господин Люсьен Лабру.
— Преступник, конечно же, попытается продать украденные часы. Узнав их номер, мы наверняка выйдем на его след.
— Я, наверное, ранена тяжело, — сказала Люси, — потому что чувствую себя очень плохо.
— Да, дитя, — произнес врач, — вряд ли вы можете чувствовать себя хорошо. Рана довольно глубокая, но уверяю вас: никакой опасности для жизни она не представляет; более того, вылечим мы ее очень быстро. Вам повезло: эта славная женщина, ваша соседка, шла по той самой дороге, где на вас напал убийца. Если бы не она, вы бы уже были мертвы; не от раны — от потери крови.
— Лизон, хорошая моя… — сказала Люси, протягивая руки к разносчице хлеба.
Жанна горячо прижала девушку к своей груди.
— И давно я здесь?
— С прошлой ночи.
— И мне никак нельзя вернуться домой?
Комиссар вопросительно посмотрел на доктора.
— После того как я сделаю вам более основательную перевязку, вы, полагаю, совершенно спокойно сможете сделать это; но никак не раньше сегодняшнего вечера.
— Мамаша Лизон, вы ведь останетесь со мной, правда? — спросила Люси.
— Да, миленькая… Я только хотела бы съездить на улицу Дофина, чтобы предупредить хозяина и посмотреть, как там дела. Я постараюсь не задерживаться.
— И правда, мамаша Лизон, нужно ведь предупредить… Езжайте… И скорее возвращайтесь.
— Ни о чем не беспокойтесь, дитя мое, — сказал комиссар. — В одиночестве мы вас не бросим. Пока этой госпожи не будет, с вами посидит моя жена.
