Светлана Марзинова - Бриллиантовая пыль
— А что с Ивановой Ритой, успели проверить?
— Не знаю. Во всяком случае, Саватеев должен был федералам все передать.
— А Зоя? Журавлева Зоя?
— Все, Заморочнов, все. Федералы сами разберутся с ними со всеми. Тебе велено возвращаться. Ты больше в это дело не лезь, иначе мы тут все схлопочем, сам знаешь. Бери билет и дуй обратно в Москву, — коротко ответил майор и отключился.
Заморочнов не знал, радоваться или огорчаться такому неожиданному повороту. С одной стороны, если за расследование взялась ФСБ, то он был прав и это не простое убийство из личных мотивов. С другой — он уже проделал столько работы и теперь, когда разгадка так близка, отстранен от следствия. Он копался в этом деле, доставал и анализировал убэповские справки, строил догадки и версии, а в результате преступление раскроет какой-нибудь фээсбэшный майор типа Никоненко.
Сотрудники милиции, слышавшие этот разговор, сочувственно поглядывали на Алексея; он же стоял посреди комнаты, еще не понимая, что же ему делать… Потом рассеянно поблагодарил их за помощь и медленно поплелся к кассам вокзала. Глядя невидящими глазами на расписание поездов, Заморочнов неожиданно для себя самого вдруг принял решение: «А я ведь могу вернуться обратно самолетом. Так и быть, из своего кармана доплачу за билет, зато утром все же успею допросить Легостаева. Все равно выиграю время. А мобильник заряжать специально не буду, чтобы не доставали… И черт с ним, с выговором…»
В среду утром упрямец Заморочнов явился на контрольно-пропускной пункт СИЗО, находящегося на улице Попова. Здесь его ждало новое досадное разочарование: Легостаева только что увезли в прокуратуру. По поводу Зои, то есть Нины Журавлевой, кто-то из администрации тюрьмы сказал: да, приходила к подозреваемому такая женщина, документы у нее были в порядке, она адвокат. Но встречалась со своим подзащитным только один раз, больше ее здесь не видели. А адвокатов теперь у Легостаева целая свора — сегодня он уехал в сопровождении охраны и нового своего защитника, некоего Петрушина. Запрос из ФСБ? Нет не поступал, ничего такого не было…
Заморочнов сорвался в прокуратуру.
Там, у дверей здания, он увидел группу улыбающихся и пожимавших друг другу руки мужчин. Лицо одного показалось смутно знакомым даже издалека. Поддавшись безотчетному порыву, Заморочнов подошел ближе, показал свое удостоверение и, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Вы Андрей Кириллович Легостаев?
Высокий видный мужчина в чуть мятой, несвежей одежде, продолжая улыбаться, ответил:
— Да.
«Вот это номер…». Заморочнов узнал эти черты. На него смотрел человек, фотографию которого он видел в квартире Нины Львовны Журавлевой. Только волосы его были покрыты сединой и лицо выглядело несколько старше, а улыбка — все та же. Кажется, головоломка, мучившая его в поезде, начала обретать решение: Журавлева и Легостаев — любовники! Значит, вот за что она боролась — за своего мужчину!
— Я веду разыскные мероприятия по делу убийства в Москве нотариуса Нины Львовны Журавлевой. У меня к вам несколько вопросов. Мы можем поговорить?
Улыбка исчезла с лица Легостаева, оно застыло непроницаемой маской, губы сжались в жесткую полоску.
— Вы были с ней в близких отношениях? Давно?
Легостаев будто онемел.
— Она решала вопросы вашего освобождения? Или, наоборот, способствовала вашему аресту? — глядя на него, продолжал сыщик.
В ответ — ни звука, только пристальный, смятенный взгляд.
Тут вмешался мужчина в темном плаще.
— Андрей Кириллович, я запрещаю вам отвечать на его вопросы, — предупредительно сказал он.
— На каком основании? — обернулся к нему Заморочнов.
Мужчина продемонстрировал старлею свое адвокатское удостоверение.
— Я его адвокат. Прокуратура уже сняла с Андрея Кирилловича часть обвинений. Только что его освободили из-под стражи под залог.
— А я вовсе не по этому делу, — заметил Заморочнов.
— Тем более, — мгновенно отреагировал адвокат. — Если есть основания — вызывайте повесткой. Пойдемте, Андрей Кириллович. Нас ждут.
Но тот медлил, и старлей, видя, что его терзают сонмы противоречивых чувств, торопился вывалить на него свои вопросы: какой-нибудь да заденет за живое.
— Вы знаете, что именно Журавлева возбудила дело против Иноземцева? Как вы считаете, не мог ли он послать к ней убийцу? Или Иванов? Она хотела, чтобы он был свидетелем. Они вас посадили, эти двое?
«Ну скажи же хоть что-то!» — мысленно взывал к Легостаеву Заморочнов, а адвокат подхватил бывшего арестанта под руку и повел к белой «Волге». Остальные двое последовали за ними. Легостаев дважды оглянулся на оперативника, застывшая маска на его лице, казалось, закаменела еще больше.
— Вы знаете, что жена Иванова работала у Журавлевой? Мы проверяем ее причастность к этому преступлению… Есть основания полагать… — все еще выкрикивал ему вслед старший лейтенант.
Дверца «Волги» захлопнулась. Вслед за машиной, увозившей Легостаева, тронулся другой автомобиль — серая «девятка». «АЛМИРА» пристально наблюдала за каждым шагом своих противников…
— До чего все-таки отвратный тип этот Иванов, — заметила Зоя, укутываясь в теплый плед и устраиваясь на диване. — И вообще, делает он что-нибудь или нет? Уже четыре дня прошло, а результатов никаких.
— Как это никаких? — отвечал ей приятель. — Он сказал, что вчера материалы по убийству уже забрали в ФСБ и все идет как надо.
— Как надо, как надо. А кому как надо? Ему? Не верю я этому борову! Он же бандюк натуральный! Один вид чего стоит. Может, он врет? И потом, почему все так долго?
— Я понимаю твое нетерпение, но думаю, надо подождать еще немного.
Все эти дни, что прошли после памятной субботней встречи с Сергеем Ивановым, ребята почти безвылазно сидели в квартире, которую сняли. На улицу выходить боялись и поэтому только ненадолго выбегали в магазин за продуктами и за свежими газетами. Да еще по вечерам, как и было условлено, Геннадий из ближайшего телефона-автомата звонил Иванову, чтобы узнать, как продвигается их дело. Впрочем, погода не располагала к прогулкам — после солнечных дней в Якутск словно вернулась зима. Снегом засыпало улицы города, съежились только что распустившиеся тюльпаны, скукожились листья на деревьях. Снег тут же таял, но сырость и холод стояли несносные.
Геннадий даром времени не терял, целыми днями строчил что-то в блокноте, наверное, очередную статью, обещанную своему журналу. А вот Зоя — та просто маялась от безделья. Валялась целыми днями на диване, кутаясь в одеяло и тупо уставившись в телевизор, или придиралась к приятелю, цепляясь ко всему подряд. За это время кем он только не успел побывать в ее устах — и книжным червем, и придурком, и снова импотентом, и много еще кем. Гена, зная ее характер, никак не реагировал на нелестные эпитеты, которыми она награждала его в минуты плохого расположения духа. Ее отвратительное настроение усугублялось полным неведением относительно того, что происходит в ее судьбе, отданной во власть Иванову в обмен на возможность получить алмаз и месторождения. И это при том-то, что Зойка сама привыкла всегда быть в гуще событий, сама распоряжаться собой! А тут — ограничение в пространстве, в свободе, в действиях, в информации! Она просто изнывала от всего этого!
Вот и сейчас Геннадий заинтересованно склонился над письменным столом, просматривая старые потрепанные книги, которые он достал из хозяйского серванта, а Зоя не давала ему сосредоточиться, приставая со своими рассуждениями:
— Как бы этот жирный боров не одурачил нас. Чувствует мое сердце, что-то он такое задумал…
— Чего ты боишься? Пока алмаз лежит в банковской ячейке, он ничего с нами не сделает. Ты прекрасно сыграла свою роль. Вот уж не думал, что у тебя есть актерские способности. И знаешь, даже хорошо, что он считает тебя убийцей.
Зойка открыла было рот, чтобы возмутиться, но Гена продолжал, не давая ей завестись:
— Да, хорошо. Потому что он принял тебя за свою. Как он там выразился? «Человек нашего круга». Потому и разговаривал с нами серьезно, на равных.
— Не знаю. Вот придет эта самая ФСБ и арестует меня, — Зоя поежилась и подобрала под себя ноги, — а он заберет алмаз.
— Никто сюда не придет. Во-первых, никто не знает, где мы остановились. Во-вторых, без тебя никто забрать алмаз не сможет. В-третьих, Иванову нужны еще и месторождения. Он деловой мужик и за сиюминутной выгодой гоняться не будет. Чтобы сделать все основательно, необходимо время. Надо просто иметь терпение и ждать…
— Что ты за него заступаешься? Да ты только вспомни, как он жрал этих своих омаров! Тоже мне, хозяин и господин Якутска нашелся… Всем своим видом показывал: трепещите передо мной! Мои возможности безграничны, я здешний владыка. Вам не сравниться со мной никогда, мелкие вы людишки.
