Наталья Солнцева - Принцесса из Шанхая
– Это я придумал себе легенду, – перебил сыщик. – Для объяснения своего чрезмерного любопытства. Мне ведь нужно было встречаться с людьми, задавать им неудобные вопросы. А Лика и без меня знала, кто ее родитель. Александр Шершин, последний король игорной «империи»! Звучит, не правда ли? После его смерти то, что еще держалось, окончательно развалилось, куски расхватали – кто что смог урвать, – растащили по углам, раздробили, рассеяли. В прежнем виде она уже не возродится.
Ростовцев не верил своим ушам, хотя после того, как выбил у Лики из рук охотничье ружье, которое едва не выстрелило, перестал обольщаться насчет своей проницательности. Так заблуждаться!
– Я буду излагать вашу историю, а вы меня поправите или дополните, – обратился Смирнов к своей клиентке. – Признаться, меня давно одолевали подозрения по поводу вас. Я принимал вас за скучающую барышню, желающую поразвлечься… и ошибался. Вы наняли меня с определенной целью: отыскать вашего брата по отцу, сына его первой жены… вернее, женщины, которую Шершин бросил ради Екатерины Ермолаевой. Я прав?
Лика кивнула.
– Мама, умирая, рассказала мне все, – призналась она. – И про отца, и про Селезнева… Она сама случайно узнала… уже там, в тайге, с кем связала свою жизнь. Это и свело ее в могилу. Мама никогда не любила Аркадия, но вынуждена была делить с ним жилье, кусок хлеба и постель, так уж получилось. Думаю, она пошла на это ради меня. Однажды… она случайно наткнулась на тайник, где он хранил жемчужину, и обо всем догадалась.
– А где Селезнев… то есть Клещ, устроил тайник? – спросила Ева.
Лика пожала плечами.
– Не знаю. Мама была уже очень плоха, когда решилась на этот разговор. Она поняла, что приближается конец… и сообщила мне только самое важное. Ей приходилось экономить силы, язык плохо ее слушался. В общем, она призналась, что забрала жемчужину из тайника и зашила ее внутри куклы Чань. Сказала: «Эту игрушку привез и подарил тебе Аркадий, ему не придет в голову, что жемчужина может быть там. И то, что ты никогда не расстаешься с куклой, повсюду берешь ее с собой, не вызовет у него подозрений – ведь он к этому привык и даже сам на этом настаивал. Жемчужина должна была принадлежать твоему отцу, и теперь она твоя по праву». Так я узнала, где жемчужина. Селезневу, видимо, было не до тайника, и он не заглядывал в него до самого переезда в Ушум. Наверное, нечистая совесть и постоянный страх подточили его душу… после похорон мамы он перестал спать по ночам, брал ружье и все бродил по дому и вокруг него… ему мерещились то странные звуки, то будто кто-то из лесу наблюдает за хутором. Когда Аркадию удавалось, напившись водки, уснуть… его одолевали кошмары. Скорее всего, в Ушуме он надеялся избавиться от своего психоза, – новое место, новые люди. Перед отъездом он, как я догадалась, кинулся к тайнику и обнаружил пропажу жемчужины. Что тут началось! Он метался по всему дому, переворачивал все вверх дном, изрыгая поток проклятий. Я притворилась, будто ничего не понимаю… даже всплакнула. Мне и вправду стало вдруг грустно оставлять хутор, где я выросла, мамину могилу…
– Клещев не спрашивал вас о жемчужине?
– Клещев… – задумчиво повторила Лика. – Мама много лет верила, что имя Аркадия Селезнева он взял вынужденно, скрываясь от преследования. В общем, так оно и было, только больше, чем милиции, отчим опасался мести бывших дружков. Мне нелегко было привыкнуть к новым реалиям и не подавать виду, что я знаю, кто он на самом деле – предатель и вор! Он обманул доверие своего первого покровителя, а потом погубил моего отца. Нет, о жемчужине он спросить не посмел – побоялся выдать себя. Да и не подозревал, куда она исчезла… наверное, ему пришло в голову что-нибудь ужасное: он решил, будто Дракон явился с того света и забрал похищенное. С тех пор Аркадий, казалось, свихнулся: он никому не доверял – ни себе, ни мне… беспробудно пил и шарахался от каждой тени. Когда кто-то подкрался к нему, пьяному, в лесу и отстриг прядь волос, это вызвало припадок настоящего безумия. Ну, дальше вы знаете…
Лика не призналась, что отчим заглядывался на нее, исходил похотливой слюной… надеялся со временем добиться близости с ней. Наверное, одно его удерживало от насилия – мечты о совместном будущем.
– Значит, Клещ ушел в тайгу и не вернулся, а некоторое время спустя вы обнаружили в дверном косяке ушумского дома рукавную стрелу – назовем ее «перо дракона» – и на земле отпечатки лап Дракона? – спросила Ева.
– Так и было, – кивнула Лика. – Я ужасно испугалась. Я подумала, что кто-то напал на след жемчужины… убил отчима и теперь возьмется за меня. Сутки напролет я проводила в поисках выхода из этой кошмарной ситуации, перебирала все варианты развития событий, все возможности избежать опасности. Прятать голову в песок бессмысленно – ведь рано или поздно тот, кто разделался с Аркадием, доберется и до меня. Наверняка, прежде, чем убить, у отчима пытались выведать, где жемчужина… а он не сказал. Он просто не знал! Получается, с этим вопросом придут ко мне… больше не к кому! Единственно правильное решение – бежать, затеряться. Московский адрес, оставленный Селезневым… – я уж буду называть его, как привыкла, – пришелся кстати. Однако еще по дороге я почувствовала, будто невидимый соглядатай наблюдает за каждым моим шагом. В Москве это неприятное ощущение усилилось, но непривычные условия большого города потребовали от меня много сил и внимания, и чувство страха притупилось, а скоро я почти забыла о нем. Только когда Стефи потеряла прядь волос, я поняла, что бегство было напрасным: снова повторяется то же самое, что и в Ушуме…
– Около полугода злоумышленник выжидал, надеясь, что вы по неосмотрительности наведете его на след жемчужины. И вы тоже ждали, чтобы он обнаружил себя. Первым потерял терпение Треусов. Когда вы решили сами стать охотником, Лика? – спросил Смирнов. – Еще в Ушуме или уже здесь, в Москве? Впрочем, какая разница? Ружье вы привезли с собой, обращаться с ним вы умели, осталась сущая безделица – найти мишень. Вы сделали встречный ход: наняли сыщика, чтобы он сделал черную работу – вывел вас на «ловца» или «зверя»… я затрудняюсь в подборе правильного слова. Вы почти не лгали, вы поведали мне часть правды и поставили нелегкую задачу. Но я справился! Не зная толком, что я ищу, я нащупал узкую тропинку и двигался по ней в потемках… пока не наткнулся на вашего старшего брата.
– По отцу, – уточнила Лика. – Я заподозрила, что именно он по праву наследования или по какой-либо иной причине может стремиться завладеть жемчужиной. Возможно, кровь Александра Шершина, которая течет в наших жилах, подсказала мне это. Дракон ходил вокруг и сеял смерть, но меня он не трогал, только пугал. Я пыталась проникнуть в его замысел… и мне почти удалось. Ему нужна жемчужина, а, убив меня, он оборвет ниточку, которая может привести его к цели. Поэтому он будет держать меня в тисках страха, ужаса… чтобы я дрогнула, и, спасая свою жизнь и рассудок, отдала ему драгоценность или невольно открыла ее местонахождение. Если не получится ни одно, ни другое, он попробует силой или новой хитростью вырвать нужные сведения. Он хочет довести меня до нервного истощения или, того хуже, – до безумия… сделать недееспособной и без труда получить все, что осталось от отца и Селезнева… то есть Клеща. Ведь мы с братом – самые близкие родственники, и он был уверен, что сумеет это доказать! Потом, добившись желаемого, он, пожалуй, решит избавиться от меня, как от опасного свидетеля. Как я могла ему помешать? Только одним способом – опередив его. Вы правы, я думала, что в ходе частного расследования непременно обнаружится злоумышленник, и, скорее всего, им окажется мой брат. Я очень боялась, что это вы, Альберт Юрьевич! – призналась Лика. – После смерти Стефи вы проявили столько внимания и заботы, что заронили во мне нехорошие мысли. А когда я побывала у вас в гостях и увидела старинное китайское оружие, мои подозрения укрепились. Вместе с тем вы… вызвали у меня симпатию… и повергли в борьбу с самой собой. Я уже не была уверена, что смогу нажать на курок, когда понадобится.
Возникла тревожная, напряженная тишина. Ростовцев, сам не свой, хотел что-то сказать, но только смотрел на Лику, пожирая ее глазами.
– Откуда вы узнали о брате? – разрядил обстановку Смирнов.
– Мама рассказала мне, что у отца до нее была другая семья – женщина и ребенок, сын, которых он оставил. Тот мальчик, подумала я, давно вырос, стал мужчиной… кто знает, какую жизнь он ведет, какие планы строит? Почему бы ему не отправиться на поиски жемчужины? Не отомстить тем, кто отобрал у него отца? Вряд ли он может питать теплые чувства к нам с мамой, а тем более к Аркадию. Что, если он ищет вора, а найдет меня? «Берегись его! – прошептала мама, будто прочитав мои мысли. – Он может быть опасен».
