Наталья Солнцева - Принцесса из Шанхая
– Незаурядной личностью был ваш отец, Лика, – задумчиво вымолвил Ростовцев. – Вы, видимо, уродились в него.
– Еще бы! – подхватил сыщик. – Не будь в Шершине определенного магнетизма и несомненных достоинств, при том образе жизни, который он вел… разве полюбила бы его Катерина Ермолаева, женщина красивая, гордая, умная и разборчивая? Разве сохранила бы чувство к нему первая отвергнутая возлюбленная, родившая ему сына?
– А она… та женщина… продолжала любить отца? – дрогнувшим голосом спросила Лика.
– Судя по всему, да. Один бывший букмекер сказал мне, что в Москве у Шершина было лежбище, то есть место, где он мог скрываться. Вероятно, поверженный главарь воспользовался этим убежищем на короткое время, но счел пребывание в столице слишком опасным. И вернулся на привычные, родные ему берега Амура, оттуда бежал в Китай… Собственно, это упоминание о лежбище и навело меня на мысли о вашем старшем брате, Лика. Вернее, о брате или сестре. За Шершиным шла охота, у него земля горела под ногами, и он бы не стал рисковать, останавливаясь в Москве у ненадежного человека. В ком он мог быть совершенно уверен, как не в любящей его женщине? Я так рассудил, и не ошибся, – улыбнулся Смирнов. – Тот же букмекер сообщил, что у той женщины вроде был ребенок от Шершина… ваш родственник, Лика, – брат или сестра. Убийство Стеллы едва не сбило меня с толку, но в поисках мотива со стороны Ростовцева, я наткнулся на его сговор с бывшей женой Треусова относительно активов «Кречета». У Павла Андреевича мог быть повод ненавидеть обоих, – и Стеллу, и Альберта. Ритуал «обрезания волос», произведенный в «Элегии», позволил мне предположить, что Треусов и есть тот, кого я ищу. Моя догадка превратилась в уверенность, когда я увидел в альбоме Стеллы фотографии времен их молодости. Вот, пожалуйста! – Смирнов положил на стол несколько любительских снимков. – Прошу убедиться в несомненном сходстве молодого Павла с его сестрой по отцу… особенно здесь, где он с длинными волосами, собранными в хвост. Это сходство было мимолетным, и с годами исчезло.
На фотографии Треусов сидел вполоборота, задумчиво улыбался… и в рисунке его профиля, в посадке головы, в какой-то непринужденности позы ясно читалось родство с Ликой.
– Господи! – удивился Ростовцев. – Тогда, на вечеринке… я смотрел на Павла и ничего не заподозрил! Правда, у меня мелькнул вопрос, кого он мне напоминает разрезом глаз, линией лба? Потом я отвлекся и…
– Я продолжу, с вашего разрешения? – перебил сыщик. – Проверяя свою догадку, я решил навестить маму Треусова. Она, к счастью, проживает в Москве, находится в добром здравии и, как я надеялся, не откажется поговорить. Но… я не пошел к ней, передумал – побоялся спугнуть ее сына и испортить игру. Она не могла не знать о наследстве и проблеме с получением денег, – ведь наверняка Павлу при доказывании своих прав потребовалось ее участие. Поэтому я поступил по-другому, проверил паспортные данные подозреваемого, из которых следовало, что родился он не где-нибудь, а в Благовещенске.
– Вот, почему Треусов пустился на поиски драгоценности! – воскликнула Ева. – Он не мог получить деньги!
Смирнов согласно кивнул:
– Правдами и неправдами сей господин напал на след Клеща. Нашел предателя, нагнал страху, а потом подкараулил в тайге, угрожая смертью, пытался узнать, где жемчужина… да так и не узнал. Павел Андреевич умел выживать в лесу, рубить дрова, разжигать костер, он хорошо ориентировался в тайге и не боялся ее, – так как смолоду исколесил Сибирь и Алтай, провел не один месяц в походных условиях, с рюкзаком за плечами. Конечно, спустя годы закалку он потерял, но… с задачей справился. Убив Клещева, он взялся за Лику. Им не следовало перебираться в Ушум. Все же какая-никакая станция, – люди уезжают, приезжают, геологи бывают, охотники, золотоискатели… кто-то, видать, сболтнул про странную пару, поселившуюся в доме на окраине поселка.
Сколько веревочке не виться, а кончику быть. Так и Клещ… чего боялся, то и грянуло. Треусов расправился с ним, и единственный человек, который мог привести его к заветной цели, была Лика. Им двигали не родственные чувства и вовсе не месть, а меркантильный интерес. Потерпев неудачу в первой попытке с Селезневым-Клещем, Павел решил не спускать глаз с Лики и держать ее в страхе. Как он это делал, всем ясно, – прикидываясь Драконом, оставлял «следы» в виде рукавных стрел, отпечатков лап… и добился своего. Лика, в панике, собралась и поехала в Москву, сопровождаемая невидимым преследователем. В городе Треусов без труда проследил за ней, узнал ее адрес и держал под наблюдением: вдруг, она приведет его к жемчужине? Помня печальный опыт с Клещем, он не хотел торопиться, рисковать. Через полгода терпение иссякло, и братец решил устроить провокацию – напасть на Красновскую. В тот вечер, когда Лика была в «Триаде», Треусов приготовил «драконье» облачение и затаился неподалеку от ее дома… следил, кто входит, кто выходит. Не берусь утверждать, что он догадался о цели моего визита к Красновской… хотя, если велось регулярное наблюдение, то Треусову, возможно, не понравилось появление нового персонажа в окружении сестры. Он насторожился и начал действовать. Бедная Стефи была обречена. Специально ли он подгадал время, или чисто случайно совпало, что не успел я уйти, как явился Дракон, – домработница опрометчиво открыла дверь. Вероятно, она решила, будто я забыл какую-то вещь и вернулся. Треусов напугал ее до смерти своим жутким нарядом, и слабое сердце Красновской не выдержало. Крупинки «сажи» на ее халате и зажатая в руке черная нитка говорят о самозащите. Чудовище приблизилось. В ужасе женщина пыталась сопротивляться, ей стало плохо, судорожным движением она схватилась за бахрому его костюма, он резко толкнул ее, и… Стефи упала навзничь. Треусову не пришлось ее убивать: он понял, что все свершилось как бы само собой, и ретировался. А дверь просто захлопнул! Возможно, он пока вовсе и не собирался убивать Красновскую: напротив, рассчитывал на ее красочный рассказ о Драконе, что должно было нагнать страху на Лику. Но… получилось так, как получилось.
– Соседский мальчик не обманывал, – вмешалась Ева. – Он на самом деле видел Дракона.
– Конечно, видел. Такие свидетельства работали на пользу Треусову. Лика оплакивала Красновскую, подозревала Альберта Юрьевича, потеряла покой и сон – все шло как по маслу. Она-то прекрасно помнила, что Ростовцев куда-то уходил во время ужина и вернулся в «Триаду» спустя сорок минут.
– Ну, уж этого Треусов предусмотреть не мог, – сказал бизнесмен.
– Ему везло! – сверкнула глазами Лика. – Обстоятельства складывались против вас. Знаете, чего я никак не пойму? Как вы тогда оказались в китайском ресторане?
– Мне позвонил… «канатоходец», – вырвалось у Ростовцева. – Он вызвал меня на поединок. Впрочем, это неважно!
– «Канатоходец»? Кто это?
Альберт Юрьевич опустил глаза, помолчал.
– Думаю, это мой двойник из… другого мира. Мое скрытое второе «я» или… порожденный моим подсознанием образ, который живет… сам по себе, существует рядом со мной. Только его никто не видит. Вот… теперь вы примете меня за шизофреника.
– А Зеро? – не унималась она. – Тоже ваш двойник?
– Может быть…
Ева не все выяснила и вернулась к «канатоходцу».
– Треусов не знал о ваших двойниках, – сказала она. – Он что же, прочитал ваше подсознание?
– Скорее, подловил меня, когда я сам назвал его «канатоходцем»… он не понял, о ком речь, зато подтвердил, что так и есть. Он назначил встречу в китайском ресторане, назвал адрес и сказал: «Я покажу тебе свою добычу»! Эти последние его слова отчего-то произвели на меня странное впечатление. Я и мысли не допускал, что не пойду.
– В некотором роде… поединок состоялся, – усмехнулся сыщик. – Треусов едва не выиграл! А «его добыча» – это, конечно же, была Лика! Он чуть-чуть просчитался – недооценил ее… не ожидал, что она бросится бежать. Думал, сестра лишится чувств, и… бог знает, как он собирался поступить с ней. Возможно, окончательно сломленная, она решит, что Дракон явился за своей жемчужиной, и когда он вдруг «оживет» и потребует вернуть ему символ могущества, – Лика признается, где драгоценность. Если она устоит перед живым Драконом, то не посмеет солгать призраку. В состоянии стресса человек может натворить любых глупостей. В общем, какие варианты предусмотрел Треусов и какую роль в этой драме он отвел Ростовцеву, знает только он сам. Увы! Павел Андреевич торопился, так как нанятый Ликой сыщик – то есть я – мог в любой момент докопаться до истины. Из-за спешки недостаточно тщательно продуманный план провалился: Лика не потеряла самообладания, не рехнулась от страха, и хотя помчалась, куда глаза глядят, ей пришли на помощь. Потому что у нее хватило здравого смысла предупредить Еву о странном приглашении. Вы, Альберт Юрьевич, тоже не проявили себя должным образом… не оправдали надежд. Полагаю, Треусов расставил вам ловушку, которой вы счастливо избежали.
