Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов
И тут меня накрыло понимание, что я хочу обрести счастье не с кем-нибудь, а именно с Гретхен, со своей второй половинкой. Родственную душу можно встретить лишь раз в жизни. И когда такой шанс выпадает, нужно хвататься за него, несмотря ни на что. Хвататься и делать всё от тебя зависящее, чтобы не упустить его.
Внезапно я понял, как именно должен поступить. Всё казалось очевидным.
Я отправил Линде сообщение:
«Я отлично провел время сегодня, но обязан признаться, что влюблен в другую. Поэтому встречаться снова было бы нечестно по отношению к тебе. Надеюсь, однажды ты тоже найдешь свою вторую половинку. Счастливого Рождества, Стивен».
Моментально почувствовав себя лучше после, несомненно, верного поступка, я сделал несколько глотков виски для храбрости и направился в жилые кварталы города.
Раньше мне никогда не доводилось бывать в квартире Гретхен, но в последнее время я не раз приближался к зданию. Да, в нарушение судебного запрета. Несмотря на риск ареста, я иногда просто не мог удержаться от того, чтобы взглянуть на любимую и убедиться в ее безопасности. Убедиться, что агрессивный муж не причинил ей вреда. Меня будто что-то тянуло к Гретхен, нечто вне моего контроля. Я же не виноват, что испытывал к ней чувства.
Она жила в довоенном здании без лифта и наверняка не впустила бы меня, если позвонить в домофон. Поэтому я прождал около часа, пока кто-то не вышел из подъезда, и тогда проскользнул внутрь через закрывающуюся дверь. Затем поднялся к нужной квартире на четвертый этаж и нажал на звонок. Спустя несколько секунд послышались шаги и кто-то, приотворив узкую щель, спросил:
– Чем могу помочь? – Это был муж-подонок Гретхен.
– Я живу в конце коридора. Думаю, на этаже пожар! – торопливо выпалил я, а когда он открыл дверь, протиснулся в квартиру.
– Эй, какого… – начал было собеседник, стоявший в одних трусах, без рубашки.
Воображая, как он бьет Гретхен по лицу, как доводит ее до слез, я толкнул его в грудь или, возможно, чуть ближе к шее. Мне не хотелось ему вредить, вот только он служил преградой между родственными душами, поэтому иного выбора не было.
Потом появилась Гретхен. Я ожидал, что она обрадуется и поцелует меня так же, как в прошлое Рождество в Рокфеллер-центре, но она начала кричать и стараться спасти своего никчемного мужа. Неужели ей не хотелось освободиться от него и обрести истинную любовь?
Наверное, Гретхен просто делала вид, что помогает ему. Либо просто находилась под его внушением и боялась сопротивляться. А как только осознает, что он окончательно мертв и больше никогда не причинит ей вреда, то придет в себя и поймет, что я вручил ей лучший подарок на Рождество из всех – свободу. Что теперь нам ничто не мешает быть вместе. Конечно, полиция начнет расследование, но если мы немедленно арендуем машину и уедем из Нью-Йорка, то совсем скоро сумеем пересечь границу с Канадой, где сможем счастливо жить под другими именами отныне и навеки.
– Я так тебя люблю, медвежонок, – сказал я.
Гретхен по-прежнему вопила, заливаясь слезами, и оскорбляла меня на все лады. Наверное, ей требовалось выпить, чтобы успокоиться. Я направился на кухню, чтобы поискать вино, когда ощутил удар по затылку. С трудом сумел повернуться, увидев свою любимую с огромной вазой в руках, после чего рухнул на пол, корчась от боли.
А затем появился седовласый старик из «Загадочного книжного магазина», протянул мне ладонь и помог подняться. Теперь я понял, что именно означал его взгляд: всё это время он ждал меня.
Уже следуя за провожатым во тьму, я хотел сказать Гретхен, что прощаю ее и что люблю сильнее всего в мире. Что мы навеки останемся родственными душами, но теперь для нас всё кончено.
По крайней мере, на этом свете.
Линдси Фэй
Ясная полночь
На потрескавшейся пластиковой стойке в кухне Тома стоит на три четверти полная бутылка девяностоградусного виски Jeremiah Weed, и это важно. Еще четыре полные и почти пустая пятая спрятаны под кроватью между прикрытыми тканью гантелями и пыльными туфлями, и это важно.
Том, плеснув в кофейную чашку на два пальца виски из бутылки на стойке, вытаскивает почти пустую из-под кровати и восполняет уровень жидкости в той, из которой только что налил, используя белый пластиковый дозатор.
Потому что в кухонной бутылке всегда должно оставаться три четверти. А другие, приобретенные двумя упаковками на складе возле Астора на Бродвее, всегда должны лежать под кроватью.
Том пересекает жилое пространство своей крошечной однокомнатной квартирки и смотрит из окна на снегопад, напоминающий мириады саранчи, и на спешащих в полумгле по Мюррей-стрит укутанных до ушей пешеходов. Под пожарной лестницей кусок пиццы источает в ночи свои ароматы, а вышибала перед нью-йоркским клубом для джентльменов курит сигарету, за неимением более интересного занятия. Праздничные гирлянды, намотанные на лестницу пожарного выхода соседнего здания, беспрестанно мигают, поочередно заливая стену в комнате Тома то розовым, то синим, то ядовито-зеленым.
Он ожидал, что полюбит Рождество, когда повзрослеет. Как ожидал и то, что заведет детей. И пожалуй, что приобретет абонемент на матчи «Метс»[4]. Но вид мигающих огоньков по-прежнему заставляет скрежетать зубами. И рядом всё так же никого нет.
После еще одного глотка виски Том проверяет свое почищенное и заряженное оружие, которое получил вовсе не вместе с должностью частного охранника в очень высоком небоскребе, полном очень бойких людей. Они бы как раз предпочли, чтобы сторож бродил ночами по коридорам, снабженный лишь свистком и суровым взглядом. Однако Том не доверял жителям окрестных районов, когда они с Бет только переехали сюда, и хотел защитить ее любой ценой. И посмотрите, чем это обернулось. Но он до сих пор владел угловатым уродливым куском окисленного металла, способного убить кого угодно, если попасть в нужное место. В сердце, например. Да, сердце подошло бы идеально в этих обстоятельствах.
Еще раз проверив пистолет, Том на несколько ужасных мгновений позволяет себе помечтать, как жена входит в квартиру, снимает пальто и бросает его
