Яблочный пирог с загадкой - Татьяна Тарт
«Подслушивал?» – спросила Адель саму себя и смущенно ответила журналисту:
– Ничего особенного, просто мысли вслух.
– Простите еще раз, я не хотел.
Адель вышла из кухни с аптечкой. В руках Люка уже был веник, которым он сметал в совок оставшиеся осколки.
– Вы с ума сошли? Да что вы делаете? – Адель быстро забрала у него веник, совок и посадила молодого человека за стол. – Вам нужно срочно промыть рану. Или хотите получить заражение?
– Ну что вы возитесь со мной как с маленьким? – усмехнулся Люк, и, кажется, в этот момент воздух стал более плотным. – Не сломаюсь же я из-за одной царапины.
Адель потупила взгляд, теребя аптечку.
– Давайте хоть пластырем заклеим?
– Как вы, Адель? – спросил Люк, когда она закончила работу медсестры и убрала разбитую посуду.
– Даже не знаю, Люк. – Она и правда не знала. Да и не могла понять, можно ли доверять так стремительно ворвавшемуся в ее жизнь мужчине. Кажется, в последние сутки все происходило молниеносно и чересчур хаотично… а еще билось много посуды.
– Я зашел сказать, что Жан-Поль не пришел в себя.
– Он… – Она не смогла произнести это вслух.
– Нет. Его состояние стабильно тяжелое, или как они там говорят. Его ввели в искусственную кому.
– Ох… – Адель сначала обрадовалась, что кондитер не умер, потом расстроилась, что не пришел в себя.
– Ну, я, наверное, пойду? – Люк хотел что-то еще спросить, но передумал.
– Да, Люк, я вас провожу. Не хочу показаться грубой, но после сегодняшнего события чувствую себя как та разбитая тарелка. Хочется поскорее подняться на второй этаж и забраться в кровать.
– Я все понимаю… – начал журналист. – По поводу статьи…
– А? Статьи? – Задумавшись, Адель уже была не здесь.
– Да, статьи о вас.
– Вам не кажется, что сейчас она будет не совсем уместной?
– Я это и хотел сказать. С вашего позволения, я хотел бы ее отложить.
– Благодарю вас, Люк. Вы столько сделали для меня за этот день, даже и не знаю, чем заслужила такое внимание.
– Ну что вы, право. – Люк не мог признаться даже самому себе, но эта девушка смогла коснуться какой-то потаенной ниточки в его сердце. – Могу я зайти к вам завтра?
– Да, конечно. Мы работаем с восьми тридцати.
– Так рано? Кажется, во Франции в это время еще никто не просыпается, не говоря уже о ближайших деревеньках.
– Я всегда просыпаюсь до рассвета и со временем нашла своих людей. Оказывается, и у нас есть те, кто любит кофе и свежий круассан в восемь утра.
– Тогда до завтра, мадемуазель Дюваль. – Люк поцеловал ее руку и откланялся, на секунду разминувшись с бабушкой Мэри.
Или она это сделала специально?..
Глава 5
Девушка брела по узкому коридору, стены которого были сложены из грубого, шершавого камня. В руках у нее был факел, пламя которого трепетало и металось, отбрасывая на стены причудливые, танцующие тени. Легкий озноб пробежал по коже, несмотря на то что на девушке было длинное платье из плотной ткани. Она сначала шла медленно, вглядываясь в темноту, но постепенно начинала набирать скорость, словно неведомая сила толкала ее вперед. И вот она уже бежала, не замечая ни холода, ни страха, который клубился вокруг, словно густой туман.
Он там. Она знала это. Чувствовала его присутствие – слабый, но настойчивый зов, который отдавался эхом в сердце. Он нуждался в ней. Он ждал.
Но путь к нему был непрост. Коридор изгибался и поворачивал, словно змей, и на каждом повороте ее ждали новые преграды.
То из стены выдвигались каменные глыбы, преграждая путь, то из темноты выскакивали призрачные фигуры с протянутыми руками, пытаясь схватить ее за подол платья. Но девушка не останавливалась. Она уворачивалась от преград, отталкивала призраков и бежала, бежала вперед не оглядываясь.
Она должна добраться до него. Должна его спасти.
Коридор вывел ее к массивной деревянной двери, украшенной резьбой в виде виноградной лозы. Девушка попыталась открыть, но было заперто. Она дергала ручку, стучала в створку, но все тщетно.
Отчаяние сжало ее сердце ледяной рукой. Она была так близко, но не могла добраться до него.
Девушка опустилась на колени перед дверью, ее слезы капали на холодный камень.
– Пожалуйста, – прошептала она. – Откройся…
В этот момент почувствовала его присутствие острее, чем когда-либо. Он был совсем рядом, за этой дверью.
– Я иду, – прошептала она, собирая остатки сил. – Я иду к тебе…
Она встала и ударила ногой по двери.
Адель проснулась в холодном поту, сердце выпрыгивало из груди. Она нащупала в темноте одеяло и натянула его по самую шею. Тело продолжало трястись от холода. Привкус во рту заставлял мысленно возвращаться в сон и испытывать все сначала.
– Да что же это такое? – проговорила в пустоту Адель. – Мадлен, это была ты?
Девушка больше не смогла уснуть. И, не дожидаясь рассвета, выскользнула из кровати, наспех накинула на себя что-то теплое, добавила плащ, платок, схватила ключ от старого дома, который всегда висел на крючке в прихожей, и тихонько вышла в темноту улицы.
Предрассветный Прованс встретил ее прохладой и тишиной. Жители деревни мирно спали в своих кроватях. Воздух был наполнен ароматами ночи: терпкой полынью, сладковатым жасмином, землей, остывающей после жаркого дня.
Адель шла по узкой дорожке, которая вела к старому дому, ее шаги отдавались глухим эхом в тишине. Девушка думала о Мадлен, о ее судьбе и о том, что практически ничего не помнит. Пыталась нащупать в памяти хоть что-то из рассказов бабули, но тщетно. «Как так? Мне казалось, я знаю все про человека, ремеслом которого занимаюсь круглые сутки. Я всегда гордилась тем, что готовлю так же, как Мадлен». Но когда копнула чуть глубже, Адель поняла, что не знает об этой женщине ровным счетом ничего!
Она подошла к старому дому и остановилась на пороге, вдыхая знакомый запах: смесь пыли, старых вещей и лаванды, которую бабушка всегда хранила в шкафах. Адель открыла дверь и вошла в дом. В прихожей было темно, прохладно и пыльно. Она нащупала выключатель, и комнату озарил приглушенный свет старых ламп. Бабушка не любила яркий свет, потому вместо
