Ядовитый воздух свободы - Анна Викторовна Томенчук
Он вздрогнул, когда в душ открылась дверь. Первые посетители. Хороший повод для того, чтобы скорее уйти. Дело. Если в чем он и нуждается сейчас, так это в хорошем деле.
Новый Треверберг,
Центральное управление полиции Треверберга
Личный телефон зазвонил, вырывая детектива из рабочего процесса. Аксель взял трубку, не глядя на экран.
— Детектив Аксель Грин, слушаю.
— Это Луи Берне. Нам надо встретиться.
Грин откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол, скрестив их в голенях.
— Зачем?
— Мне нужна твоя помощь, — глухо отозвался адвокат. — Не могу объяснить по телефону. Я в ресторане напротив управления. Спустись, пожалуйста, разговор займет минут тридцать.
Аксель коротко вздохнул, предвкушая очередную пикировку. Впрочем, интуиция говорила о другом. Берне не стал бы его беспокоить зря. После дела Инквизитора они редко пересекались — и ни разу по работе. Луи успел выиграть несколько громких дел. Приговор, который вынесли фигурантам дела Инквизитора, сделал из адвоката, которого и без того рвали на куски, почти бога. Теперь к Берне выстраивались в очередь, чтобы хотя бы получить консультацию. О том, чтобы Луи взял дело, большинство не могли и мечтать. Адвокат купался в лучах славы, деньгах и обычно выглядел суперуверенным. Но во время телефонного разговора Аксель услышал не самодовольство, а ужас. Парализующий иррациональный ужас, с которым Берне пока не справился.
Интересно.
Детектив засунул телефон в карман джинсов, взял портмоне и вышел из кабинета, радуясь, что никто не остановил его по дороге.
Закралась еще одна мысль. А что, если Берне принесет с собой избавление от тоски? Хорошее дело — лучшее лекарство. Иначе минувшая ночь в клубе покажется цветочками по сравнению с тем загулом, в который детектив ударится, окончательно потеряв равновесие.
Телефон снова завибрировал. Увидев имя «Фэй Тайлер», Грин отклонил вызов. По спине пробежали мурашки. Тварь назначила его медицинским поверенным. Законы Треверберга не позволяли отказаться от этой обязанности. Зачем звонила Фэй? Ему было все равно.
Аксель выключил телефон и быстрым шагом направился в ресторан, чувствуя, что короткое просветление, случившееся с ним в клубе, испарилось, уступив место привычной черной меланхолии. Ужасному состоянию, в котором он привык существовать и в армии, и здесь. Детективу казалось, что он может по-другому, когда рядом находилась женщина, которую он любил. Теперь он лишен иллюзий на свой счет.
Луи Берне сидел за дальним столиком. Перед ним стояла чашка с кофе, рядом лежала газета. При виде детектива лощеный адвокат встал и протянул руку, Грин пожал ее после короткого промедления. Синие глаза детектива скользнули по новому костюму, дорогой рубашке, золотым запонкам и остановились на бледном лице обычно спокойного и собранного мужчины. Берне был старше на несколько лет, но порой выглядел моложе Акселя. Он уступал детективу в росте, обладал более худощавым телосложением и мастерски владел навыком внушать собеседнику те ощущения и чувства, которые были нужны в тот или иной момент.
Кто-то назвал бы это манипуляцией. Действительно, на манипуляции построены лучшие речи адвокатов (как и прокуроров, впрочем), и Луи Берне исключением не был. Но Грин считал, что манипуляторов много, а такой уровень влияния на умы доступен единицам, и поэтому уважал Берне. Настолько, насколько детектив полиции в состоянии уважать криминального адвоката. Настолько, насколько бывший военный может уважать столичного хлыща.
Аксель сел. Берне молча достал из-под газеты тонкую папку и протянул ее Грину.
— Показывая тебе это, я нарушаю государственную тайну. Но я должен заручиться твоим согласием прежде, чем пойду к Старсгарду и министру с требованием привлечь тебя к этому делу.
Их взгляды скрестились над столом, и Аксель нахмурился. Он открыл папку. Это был отчет криминалистов, датированный 25 мая 2002 года. К отчету прикладывалось несколько снимков скелета. «Констанция Берне, дата смерти предположительно апрель-июнь 1967 года. Отчет судмедэкспертизы. Причина смерти не установлена».
— Труп тридцатипятилетней давности? При чем тут ты?
— Предположительно, это моя мать, — чуть слышно ответил Луи, не отводя взгляд. — Я хочу, чтобы ты выяснил, при каких обстоятельствах она умерла и каким образом оказалась замурованной в подземной лаборатории в Спутнике-7.
Аксель отложил документы в сторону и посмотрел на адвоката другими глазами. Он не интересовался его прошлым. Не знал, что тот рос без матери. И уж тем более не мог предположить, что семья Берне связана с закрытым городом ученых, в котором Грин никогда не бывал. Пару раз на общих собраниях управления он видел тамошнего шефа со смешной фамилией Фас, но ни разу не вступал с ним в контакт. И не стремился к этому — мужик казался детективу мутным. От него так и веяло провинцией, хотя город ученых — это не деревня.
— Расскажи все, что знаешь, — тихо попросил Грин и пересел на соседний стул, чтобы оказаться ближе к адвокату.
Карие глаза Берне скользнули по залу. Выражение его лица изменилось при виде официанта. Аксель заказал себе чай с бергамотом и повернулся к собеседнику в ожидании ответа.
— Я был ребенком. Она уехала в командировку куда-то в Европу и не вернулась. По крайней мере, так сказал отец. Я помню, как мы провожали ее на поезд.
— Что говорит отец?
— К сожалению, он мертв уже двадцать лет. Я рос с дядей.
— И что дядя? — слегка нервно спросил Грин, чувствуя раздражение из-за того, что даже из адвоката сведения нужно вытягивать. Берне заинтересован в результате, неужели он не может просто сказать все, что знает?
Насколько по-разному мы себя проявляем в различных ситуациях. Кто бы мог подумать, что под холодным взглядом детектива Луи Берне растеряет всю уверенность? Видимо, думая о матери, он возвращался в детство.
О своей Грин не вспоминал. Его вырвали с корнем, и теперь он мог прижиться где угодно.
— В детстве я терроризировал дядю вопросами о матери, — после непродолжительной паузы заговорил Берне. — Но он ничего не знал. Сейчас я понимаю почему. Если она работала в Спутнике-7, правда была засекречена.
